— Я также знаю, что вы с Маккалом прибыли сюда просить у турок помощи. Только никогда не дождетесь ее. А теперь турки тем более не в состоянии оказать ее. Пойми, Арзу, и чеченцы стали уже не те, что были двадцать лет назад. Половина мужского населения перебита. А кто встанет рядом с вами?
— Ах, спасибо тебе! Ведь ты, действительно, очень здорово помог нам, — зло усмехнулся Арзу. — Посмотри на них, — указал он рукой в сторону своих собратьев. — Это твоя жалость и плоды твоей помощи довели их до такого состояния. Это все, что осталось от пяти тысяч семей. Вот их страданиями ты и достиг сначала чина генерала, а теперь получил и чин паши. Я вижу тебя насквозь. Ты замышляешь что-то еще более грандиозное, иначе ты бы не разговаривал со мной так мирно и спокойно, не стал бы выслушивать меня. Так тебе сейчас выгоднее. Но помни:
больше тебе не удастся обмануть нас.
— Ты говоришь так, словно я один и виновен во всех ваших бедах!
— Да, ты! — отрезал Арзу. — Твой сладкоречивый и лживый язык сделал свое черное дело!
— Хорошо. Всю вину я беру на себя, ибо напрасно сейчас доказывать обратное. Но неужели, Арзу, ты думаешь, что этого бы не случилось, если бы не было Мусы Кундухова? Ты умный человек, Арзу, а простые вещи не желаешь понимать. Участь твоего народа решилась не по моей воле и не по воле ваших старшин. В конечном итоге результат был бы таким же, что бы ты ни предпринимал. Сила была не на вашей стороне. А слабым распоряжается сильный. Так было, есть и так будет. Но ни ты, ни весь твой народ не хотите этого понять. Вы ищете виновника своих несчастий. Что ж, искать его нужно, этого я не отрицаю, так же как не отрицаю части своей вины. Но пойми, есть человек куда более могущественный, чем я. Вот в его-то руках и находились ваши судьбы. И как он распорядился, так все и произошло. Допустим, вы опять бы взялись за оружие, но и оружием ничего бы не изменили. Страна русских в сотни, в тысячи раз больше вашей, а потому противиться ей бесполезно и бессмысленно. Мы это поняли раньше вас. Конечно, могли и мы бунтовать, сопротивляться. Тогда и нас уничтожили бы точно так же, как теперь уничтожают вас. Но зачем умирать раньше времени? Кому это нужно? Причем умереть на поле боя не так уж и трудно, труднее научиться выживать. Наш народ понял эту истину. Потому-то наши предки и решили до поры терпеть гнет царя. Я считаю, что они рассудили правильно: быть битым и вдобавок ничего не иметь — это не выход. Гордость в таких случаях обходится слишком дорого. И вы просто обязаны были понять, что вам одним никогда не удержать в горах свою свободу и независимость. К сожалению, вы и теперь этого не понимаете или не хотите понимать. Русский царь в наших народах не нуждается. Ему не мы нужны, а наш край и наши горы. Не отдадим добровольно — нас уничтожат. Такой приказ он и отдал своим генералам. Лучшие ваши земли и теперь розданы в награду офицерам. Русским и горским. Но большинство их отведено под казачьи станицы. Остальные же земли объявлены казенной собственностью. Где вам теперь жить? Ведь чтобы человеку жить — ему требуется земля. А таковой у вас теперь нет. Вы будете стремиться вернуть ее, но царь никогда не согласится с вашими требованиями. И чтобы окончательно отбить у вас охоту хвататься при каждом удобном случае за свои кинжалы, русские решили теперь переселить вас в глубь России. А через несколько лет вы бы уже присмирели, как овцы, и приняли бы их веру, обычаи и язык. И чеченский народ как таковой исчез бы с лица земли. Однако все знали, что добровольно вы на это не согласитесь. И решено было переселять вас силой. А это — новая война. Я же стремился не допустить ее. И все без исключения мои поступки были продиктованы только одним желанием — помочь вам.
— Знаю, Муса. Ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы нас не отправили за Диарбекир, а оставили около Муша, Байбурта, Эрзерума и Карса. Чеченцы тебе за это благодарны, но я не могу пока понять, что руководит поступками, нет, не Мусы, а генерала Кундухова. Что заставило его четыре года назад в Беное войти с нами в сговор и почему он так печется о нашей судьбе? Какую цель он преследует? Не кроется ли за всем этим какая-то чудовищная интрига? Мы вправе сомневаться, зная обо всех твоих деяниях. И если наши сомнения и догадки подтвердятся, тогда берегись, Алхазов Муса. Мы найдем тебя даже под землей.
Кундухов молча глядел на толпу переселенцев, расположившихся вдоль дороги: кто сидел, кто лежал на сырой земле в окружении турецких всадников, которым одного его знака было бы достаточно, чтобы с саблями наголо ринуться на этих изнуренных людей. И если он подаст сейчас такой знак, то не совершит никакого преступления, так как лишь выполнит приказ командования. Но чеченцы обвинят в жестокости только его одного. Ведь он руководит операцией. Так уже бывало не раз.
Но сейчас он сделает все возможное, чтобы избежать кровопролития. В глазах чеченцев он обязан остаться благородным человеком, желающим им одного только добра. А кровь пусть проливают турки, они на это мастера. Кто-то из переселенцев тихо затянул протяжную песню. Десятки мужских голосов тут же подхватили ее:
Каждое слово песни глухой болью отдавалось в сердце Кундухова.
Вскочить бы сейчас на коня да умчаться подальше от этих фанатичных людей и их душераздирающей песни. Или проще заставить их замолчать? Но как? Они же замолчат только став мертвыми…
— Самое тяжкое наказание для человека — презрение народа. Меня проклинают сейчас и проклянут в будущем. Я это хорошо знаю, Арзу, — задумчиво проговорил Кундухов, подняв глаза к небу, будто испрашивая у Бога прощения. — Я, как и вы, лишился родины. Но у вас есть хоть какая-то надежда вернуться и увидеть хоть на миг родные горы. Честно говоря, я вам завидую немного. Ведь мне возвращаться нельзя. — Кундухов глубоко и горестно вздохнул. — Если желаешь, объясню почему. Одновременно это ответ и на твой вопрос о том, какую же цель я преследовал, сговариваясь с вами в ичкерийских лесах. Так как, рассказать?
Арзу утвердительно кивнул.
— Ты отлично знаешь, что мы не были обижены жизнью. Когда я говорю 'мы', то имею в виду Сайдуллу Успанова, Алихана Цугова, Мусу Уцмиева и Атажукина. В своих руках мы держали власть и одновременно были на хорошем счету у начальства. Нас хвалили и даже награждали за усердие. Но нас всегда возмущали унизительное положение, в котором всегда и везде находились горцы, жестокость и бесстыдный грабеж русских властей. И потому мы впятером поклялись освободить наш край от русского владычества. Но для того нам понадобилась бы сила. Чтобы накопить такую силу, требовалось определенное время. Однако сделать мы ничего не успели. Среди нас оказался предатель.
