необязательно знать, чью голову он рубит. А помнишь тот год, когда ты и Орцу Чермоев сожгли дотла беноевские аулы?
Черная тень пробежала по красивому лицу Кундухова. Он соскочил с коня, бросил повод на луку седла и, сказав что-то стоявшему рядом офицеру, подошел к Арзу.
— Давай, отойдем, — произнес он и первым направился в сторону леса.
Арзу молча последовал за ним. Офицер и еще один турецкий всадник стремглав помчались вперед, спешились на зеленой лужайке, расстелили ковер и бросили на него две подушки.
За Кундуховым последовал еще один человек. Заметив его, Али пристроился к нему сбоку.
— Это мой брат, Афако, — сказал Кундухов, усаживаясь на ковер.
— Я знаю его, — ответил Арзу.
Некоторое время оба сидели молча.
— Упрек твой несправедлив, — наконец вымолвил Кундухов.-
Трагедия беноевских аулов — вина Бойсангура, Солта-Мурада, Уммы и Атаби.
— Да, но кто был виновен в том, что чеченцев загнали в горы?
— Не следовало восставать против царя, — резко ответил Кундухов. — Все покорились судьбе, одни вы хотели дикой свободы. Это за вами поднялись другие народы.
— Только слабой женщине простительно подчиниться силе без сопротивления. И то не всякой. Ты знаешь, что такое свобода?
Мы, например, знаем. Потому и умирали за нее. И о том не жалеем, хотя и обошлось нам все это очень дорого. Но когда знаешь, за что гибнешь, гораздо легче умирать. Цари, генералы и князья умеют лишь обманывать, изменять и продаваться. Только им всегда хочется более слабых сделать собственными рабами.
Почему? Потому что они сами рабы… Никогда свободный человек не станет угнетать другого, ибо он знает высокую цену свободы, а благородный не прольет кровь порабощенного народа ради земных благ и собственного честолюбия.
При этих словах Кундухов побледнел и в упор взглянул в лицо Арзу. Но тот абсолютно спокойно продолжал:
— Нет, я не обижаюсь, что ты меня не узнал. Четыре года назад в беноевских лесах ты дал слово никогда не поднимать оружия против чеченцев. Так вот, я и есть один из тех, кому ты давал слово. Ты тогда сказал: 'Когда падает дерево, оно опирается на соседнее, — гласит осетинская пословица. В счастье и горе мы не можем не опираться друг на друга. Клянусь, что с сегодняшнего дня никогда не подниму на вас руку, никогда не сделаю вам плохого'. Однако мы узнали, что ты нарушил данное тобой слово, и чтобы напомнить тебе о том, в прошлую зиму к тебе в Скут-Кох приезжали двое. Одним из них был я.
— Не помню, — надменно произнес Кундухов. — Сколько ваших переселенцев приходило ко мне, разве всех теперь узнаешь?
— Ты прав, — согласился Арзу. — Всех волновал вопрос переселения. Но мы приходили совсем по другому делу. Мы лишь хотели напомнить тебе, что ты обязан держать данное тобой слово.
— Как тебя зовут?
— Арзу.
— Сейчас тебя трудно узнать.
— За эти три месяца мы выстрадали больше, нежели за все последние двадцать лет войны.
— Так вот! Слово свое я сдержал, — твердо ответил Кундухов.-
С тех пор я не участвовал ни в каких действиях против вас.
— Сын гор не может стать клятвоотступником. Закон предков суров.
— Я повторяю еще раз…
— Ты помог русским обмануть нас, — прервал его Арзу. — Люди тебе верили, думали, что ты настоящий мужчина.
'Вот подлец! — выругался в душе Кундухов. — Как же он смеет так со мной разговаривать! Даже турецкий ад не выбил из этих чеченцев их проклятую гордость. Связать бы его да отправить в диарбекирскую тюрьму! Но нет, применить к ним сейчас силу — значит навредить самому себе. Тогда придется проститься с моими мечтами и планами. Не для того я потратил столько сил, времени и энергии, чтобы сейчас из-за этой вот кучки несчастных оборванцев провалить все дело. Ни за что! Вид турецкого войска их не пугает, и они будут с ним драться.
Воздействовать следует только добром'.
— Я попрошу не говорить со мной в таком тоне, это вопервых,-
Кундухову стоило немалых усилий такое вот дипломатическое спокойствие. Усилием воли он подавил вскипевшую ярость и говорил хотя и быстро, но не повышая голоса. — Во-вторых, я никогда не приглашал вас в Турцию. Ваши старшины попросили у меня совета, я им высказывал свое личное мнение, но никому его не навязывал и никого ни в чем не убеждал.
— Да, сам ты не приезжал на беседы с чеченцами, это правда.
Но вот твой брат наведывался к нам часто. Нет, он не произносил твоего имени, все слухи распространял якобы от себя.
— Я хотел только добра. Если веришь Аллаху, верь и мне. Не мог я такое предвидеть! Вы находились в трудном положении, и я хотел помочь. У вас было два пути: либо пойти по миру, либо силой оружия вернуть свои земли… Вам по душе был последний.
Но этого нельзя было допускать, ибо любая стычка окончилась бы вашим поражением. Царь знал, что, пока вы находитесь в своей стране, мира там не видать, а потому и решено было переправить вас за Терек и рассеять там среди казачьего населения. На вашей же земле расположить несколько десятков новых станиц.
— Нам это было известно.
