говорить!'
Переселение горцев в Турцию поощрялось еще при Ермолове. Таким образом царское правительство стремилось сократить численность горского населения, одновременно заселяя освободившиеся земли казаками.
На переселение ушло года два. Михаил Тариэлович вспомнил совещание в Тифлисе, на котором присутствовали Великий князь Михаил Николаевич, князь Барятинский, князь Орбелиани и граф Евдокимов. Вопрос тогда стоял так: либо горцы переселятся на бесплодную и болотистую равнину, либо в Турцию.
— От этого зависит дело окончательного покорения восточного побережья Черного моря. Я думаю, горцы отдадут предпочтение Турции, — высказал свое мнение Михаил Николаевич.
— Надо переселить их туда, — добавил фельдмаршал Барятинский.-
Не теряя времени и сколько возможно. Очистив край от них, мы утвердим свое положение навсегда.
— Я поддерживаю мнение Его Сиятельства, — сказал граф Евдокимов. — Переселение горцев в Турцию, несомненно, — важная государственная мера, способная закончить войну в кратчайший срок и без большого напряжения с нашей стороны. Эта мера даст нам возможность свободно развивать колонизацию в предгорьях.
— А согласится ли турецкое правительство принять их в пределы своей империи? — засмеялся Великий князь.
— Я думаю, их примут с большой радостью.
Все было ясно и просто. Так просто, словно горцев отправляли на свадьбу. В Константинополь, на переговоры с турецким правительством о приеме переселенцев в Оттоманскую империю, решили послать его, Михаила Тариэловича.
В 1860 году вместе с русским поверенным в Константинополе А. Б. Лобановым-Ростовским ему удалось добиться согласия турецкого правительства принять триста тысяч татарских и ногайских переселенцев из Крыма и три тысячи кавказских горцев.
Для начала это был большой успех. Крым сразу покинули двести тысяч жителей. Вслед за ними потянулись ногайцы. Но с горцами возникли осложнения — их пришлось принуждать к переселению.
Турки хотели расселить их вдоль русско-турецкой границы, как настойчиво советовали им хитрые англичане, но русское кавказское начальство было категорически против. Особенно Евдокимов.
— Если турецкое правительство расселит их вдоль нашей южной границы, то там появится тот же неприятель, с которым мы никак не можем окончить войну на Северном Кавказе! — возмущался он.
10 мая 1862 года состоялось высочайшее утверждение постановления Кавказского комитета о переселении горцев.
И началась величайшая трагедия в истории кавказских горцев.
После усмирения Чечни и Дагестана, видя бесполезность сопротивления, заявили о своей покорности и закубанские горцы.
Но правительству этого было мало. Горцы оказались перед выбором: или переселиться к Кубани, безусловно, подчиняясь колониальному управлению, или переехать в Турцию. Но оставить свои плодородные земли ради бесплодных равнин Причерноморья и болотистых низменностей Большой Лабы было для горцев равносильно смерти. Племена, отказавшиеся принять ультиматум, вытеснялись войсками шаг за шагом с равнины — в предгорья, из предгорий — в горы, с гор — на берег моря. И полмиллиона западных горцев, перенесших все ужасы истребительной войны, страшные лишения, голод, повальные болезни, очутившись на берегу, вынуждены были искать спасения в Турции.
Горцы уходили с обжитых мест, покидали свои жилища, оставляли скот и запасы хлеба, а иногда и неубранные нивы. Не многим удавалось продать за бесценок свое имущество. Почему за бесценок? А как же может быть иначе, если несколько сотен тысяч людей продают его одновременно! Цены упали. Особенно на оружие и скот, которые турецкое правительство запретило горцам брать с собой в чужие земли.
Очевидцы рассказали Михаилу Тариэловичу об ужасном положении переселенцев, месяцами ожидавших на берегу судов для перевозки в Турцию. Наступление холодов, почти полное отсутствие средств к существованию и вспыхнувшие эпидемии тифа и оспы сделали положение горцев невыносимым. Прямо на берегу моря лежали растерзанные одичавшими собаками трупы детей, женщин и стариков. Измученные голодом и болезнями переселенцы, едва передвигавшие ноги, заживо становились легкой добычей таких же голодных псов. Турецкие шкиперы обращались с горцами, нанимавшими их посудины, чтобы добраться до берегов Малой Азии, как с грузом: при малейшем признаке болезни людей без всякой жалости бросали за борт. Волны выносили трупы несчастных к берегам Анатолии.
Царская казна выделила горцам около трехсот тысяч рублей.
Большая часть денег была истрачена на оплату проезда переселенцев, а часть осела в карманах вороватых чиновников, и только крохи достались самим репатриантам.
Ходили слухи, что у многих барок, перевозивших горцев, были заранее пробуравлены днища. Выходя в море, барки тонули, а оставшиеся беспризорными деньги также попадали в карманы чиновничества.
Многие переселенцы погибали в волнах Понта Эвксинского, рассказывали очевидцы Михаилу Тариэловичу. Грустная участь…
Но она все-таки менее достойна сожаления, чем участь достигших турецкого берега. Гордые орлы кавказских гор от голода и неустроенности тысячами гибнут на улицах турецких городов.
Но самым трагическим и безнравственным было то, что кое-кто старался извлечь иезуитскую выгоду из горя людей. Царское правительство из военно-стратегических соображений стремилось очистить край от свободолюбивых, воинственных, непокорных горцев для его более широкой колонизации. Порта же хотела привлечь горцев в Турцию, чтобы впоследствии использовать их при подавлении национально- освободительного движения внутри самой Оттоманской империи, а также в случае военных действий против России. В этом турок поддерживали европейские державы, ибо горцы в глазах Европы были лишь средством для противодействия России, и при использовании этого средства ни Европа, ни Турция не проявляли даже намека на жалость.
Содействовали переселению горцев даже местные феодалы и духовенство. Напуганные крестьянской реформой в России, они заспешили в Турцию, увлекая за собой подданных им крестьян, видя в деспотическом строе Турции идеал того политического и религиозного устройства, при котором и они могли сохранить собственные феодальные права и привилегии.
