Смельчаков, отчаянных парней в их краях немало. Он подружится с ними. Кто знает, может, удастся им царскую почту отбить или обчистить банк в городе. Должно же повезти хоть раз в жизни, чтобы раз и навсегда снести тот высокий хребет, что встал между ним и Ровзой. Тогда он смело скажет ей о своих тайных чувствах! Но если он пойдет батрачить на Хорту, тогда прощай любовь! Даже не мечтать ему тогда о Ровзе. Да и запятнает он себя на всю жизнь…
Лишь Зару знала его тайну. Она мечтала погулять на его свадьбе и к Ровзе относилась как к будущей невестке.
— Дада, этого не будет никогда! — воскликнула Зару. — Даже если мы умрем с голоду — ни ты, ни Кюри не станете батрачить на Хорту! Чем ты хуже его? Разве моя мать менее добра, менее красива, чем его Альбика? По красоте и смелости мало кто сравнится с моим братом… И у меня тоже есть своя гордость…
Мачиг молча слушал, дымя самокруткой. Но даже не злился. Слова дочери доходили до его сердца. Ему казалось даже, будто он сам когда-то в далекой юности произносил их. И вот теперь, спустя столько лет, ему же напоминают о них, упрекают уже только за то, что осмелился произнести их вслух.
— Конечно, ты права, дочь! По смелости и мужеству они уступают нам. Верно. Но по бедности мы впереди всех. Как нам выехать?
Путь ведь далекий, и нужно хоть что-то заработать на дорогу.
— Не все же едут.
— Нет, не все. Едут те, кто победнее или самые богатые. — Как можно оставить дом… — запричитала Зазу.
Мачиг повысил голос:
— Хватит ныть! Каждую ночь одно и то же. Думаете, мне хочется батрачить на чужих людей? Но выхода у нас нет. Остается только или идти воровать, или собирать по дворам милостыню.
Кюри ходил по комнате, шлепая босыми ногами.
— Хорта едет? — спросил он, остановившись около отца.
— Куда?
— В Турцию.
— Ему-то зачем?
— А Товсолт, Ибрагим-Хаджи? — допытывался Кюри.
— Им и здесь неплохо.
— Тогда зачем едем мы?
— Мы не едем, нас нужда выгоняет, мой мальчик. Тесно людям стало здесь. Некуда нам податься. Может, в чужой стране найдем счастье…
— Почему же они разбогатели? На чем?
Мачиг тяжело вздохнул. Многого не знал сын. Да и откуда ему знать то, о чем сам-то Мачиг лишь смутно догадывался.
— На чужих бедах, — ответил Мачиг. Пусть сын сам поймет. К чему объяснения.
— Ты говоришь, дада, в Турцию? Я не согласен! Но против твоей воли пойти мы не можем. Только объясни мне все же, почему дармоеды остаются, а мы должны ехать? Одни пугают Сибирью, другие — Турцией. А если вообще никуда не ехать? Если нам здесь дадут землю?
Мачиг недовольно покачал головой.
— Парень, ты говоришь чужим языком. Конечно, Арзу, Маккал, Берс — хорошие и честные люди. Они большие друзья бедняков.
Но их красноречие до добра не доведет. Не слушай их!
— Нет, они говорят правду! — вспыхнул Кюри. — И в Сибири, и в Турции мы погибнем. Что там смерть, что здесь! Понимаешь, дада? Тогда зачем же я должен ехать? Пусть едут те, кому мы в тягость. Но сначала пусть отдадут нам нашу землю, а потом убираются на все четыре стороны. Мы никого силой не держим.
Но и мы хотим жить по-человечески. В мои годы вы уже с оружием в руках сражались. Вы свое дело сделали. Теперь вы постарели и не мешайте нам. Сегодня наша очередь.
— Эх, Кюри, что же вы хотите делать! — невольно вырвалось у Мачига. — Напрасно только погубите людей.
— Нет, не напрасно! Мы будем биться с угнетателями! Да! Пусть не забывают, что мы уже мужчины.
— С пустым желудком много ли навоюешь…
— Скоро и мы заживем. Я пойду на большую дорогу. То, что ты не добыл мотыгой, я добуду оружием!
— Я буду рад за тебя, сын мой! Рад! — воскликнул Мачиг. Но в глазах его было столько горя, что даже возбужденный Кюри заметил его.
— Ты заговорил моим языком, — уже спокойно продолжал Мачиг.-
Помню, я точно так же бушевал в твои годы. Молоды вы еще, Кюри. Можно сказать, только еще оперились. О войне не стоит говорить. Это ни к чему. Пустой разговор. Выбрось из головы эту дурь. У царя столько войска, что и счесть его невозможно.
Сколько солдат погибло в боях с нами, но всех мы так и не смогли убить. Мы просто устали. А от солдат и теперь покоя нет. И не будет. Лучше уж молчать и не дразнить зверя. Пока он не рвет тебя, жить как-то можно. Кстати, когда мы воевали, на нашей земле не было врагов. А теперь посмотри вокруг — сколько их! Как муравьи расползлись по всей Чечне, одев ее в лохмотья. Заселили Чечню казаками, вооруженными до зубов.
