довольно неприятно ерзала в пыли, а теперь лежала смирно.
Сью и Тони медленно подошли к тому месту, где она лежала, и увидели, что у нее отсутствует правая половина головы, а на землю медленно струится густая смоляная собачья кровь.
– Это Живодер, – сказала Сью. – Наверно, приехал Живодер.
– Кто? – переспросил Тони.
– Наверно, сегодня день Живодера. Ты что, не слышал о нем? В конце лета приезжает Живодер, который отстреливает всех бродячих собак. Я думала, он их куда-то увозит для этого. Поэтому-то все и позапирали двери! Наверно, держат своих собак дома, чтобы спасти от него.
– Ну это уже чересчур – устраивать стрельбу на улице. Это же чертовски опасно. В Англии Служба безопасности никогда бы этого не допустила.
– Ты же знаешь этих испанцев – как они относятся к опасности. Не случайно слово «мачо» выдумали именно испанцы. Они, наверно, считают, что это очень здорово, когда вокруг свищут пули. Опасность и убийство животных – странно, что они еще своих детей не вывели посмотреть на это.
Она окинула взглядом опустевшую улицу.
– Пошли. Давай вернемся к Лоуренсу.
Они бросились к дому Лоуренса, но когда добрались до него, оказалось, что маленькая дверца в кованых воротах закрыта и заперта изнутри.
– Лоренцо, дружище, впусти нас! – заорал Тони, пиная дверь ногами.
И тут раздался еще один выстрел, на этот раз гораздо ближе.
– Господи! – сказала Сью. – Ну это уже становится по меньшей мере глупо.
Но Тони ее не слышал, он смотрел на дыру, которая вдруг образовалась у него в животе.
– Сью, кажется, я… кажется, я…
Но тут раздался еще один выстрел, и его рот превратился в кровавое месиво.
Сью бросилась бежать. Свернув на улицу Сантьяго, она увидела Пса, который, поджав хвост и распластав вдоль головы уши, несся ей навстречу. Когда Сью пробегала мимо, Пес повернул и последовал за ней. Они вместе миновали несколько улиц и пересекли несколько площадей, колотя в высокие безответные стены и нигде не получая убежища. Церковь была заперта, ворота в высокой укрепленной стене задвинуты на засов и непроницаемы. Женщина с собакой снова свернули к центру.
И вдруг, когда они неслись по одной из улиц, в стене открылась знакомая дверца и раздался голос: «Сюда, быстрее».
Они влетели внутрь и оказались в мастерской Найдж. Та поспешно захлопнула дверь и задвинула ее на засов.
Сью и Пес остановились, дрожа, среди глиняных фигур. Потом Сью подошла к Найдж и обняла ее.
– Спасибо, спасибо, спасибо. Там кто-то пытался убить меня. То есть нас, – добавила она, указывая на Пса.
– Да, – ответила Найдж. – Сегодня день Живодера.
– Но он застрелил Тони. А Тони ведь не собака.
– Серьезно? – осведомилась Найдж. – Тебе следовало быть повнимательнее. Я пыталась намекнуть тебе на это, когда рассказывала об ущелье Деспенаперрос. Для них нет разницы между собаками и чужаками. Если они мешают им, они избавляются и от тех, и от других, когда приходит время, в определенный день. Из-за Тони половина ребятишек в этой долине окочурится, когда зимой выпадет снег и отрежет их от остального мира. Тони был несчастной дворняжкой. А я тебе говорила, что они смотрят на собак сквозь пальцы только летом, а потом в назначенный день приезжает Живодер и расправляется с ними.
– А как же жандармерия?
– Ты же знаешь, что с ней здесь никто не считается. Это та самая смесь терпимости и жестокости, о которой как-то говорил Лоуренс. К тому же все местные – настоящие аборигены и осевшие здесь приезжие – всегда знают, когда наступит день Живодера. Они запираются вместе со своими собаками дома и чувствуют себя в полной безопасности.
– Черт бы побрал этого Лоуренса! Негодяй! Он выставил меня из дома сегодня утром. Он знал, что приедет Живодер! И отправил меня за марками, старая сука!
– Ну, ты ведь тоже дворняжка. А если спрятать у себя дворняжку, то за это придется отвечать. А ты украла у него его «Ролекс» и перестала платить за жилье. Это не очень-то хорошо. Он тебя пригрел, когда ты явно была в опасности, а ты его принялась обирать.
Справедливый гнев Сью на мгновенье сменился мимолетным чувством стыда. Однако Найдж не умолкала, и это начинало действовать на нервы.
– Давай будем откровенны, Сью. Чем ты занималась этим летом? Если человек держит у себя дворняжку, а она начинает душить овец, или красть, или набрасываться на детей, или торговать наркотиками, или обманывать, тогда за ее поведение отвечает ее хозяин, а не сама дворняжка… и наказанием служит – ну, наверно, тебе не захочется это слушать, потому что кое-что они переняли у инквизиции.
– Боже милостивый! Но ты же впустила меня, ты спасла меня… Господи, спасибо тебе, Найдж… я тебя не подведу, хотя на самом деле я не сделала ничего плохого. Значит, здесь со мной ничего не случится?
– Ну-у… Обычно, если ты находишься в доме… – откликнулась Найдж, роясь в дорожном сундуке.
– Да? Что ты имеешь в виду? – спросила Сью.
– Ну-у… Обычно человеку ничего не грозит, когда он находится за стенами дома, только, видишь ли, я и есть Живодер.
Найдж оторвалась от сундука и повернулась к Сью, небрежно держа в руках английскую армейскую винтовку с затвором марки «Энфилд-303», которые все еще можно купить в Пешаваре и которые сами пешаварцы называют «Британия-МКЗ». Она ловко вставила патрон в казенник и подняла винтовку к плечу.
– Они впервые позволили иностранцу выполнять обязанности Живодера. Думаю, ты не в состоянии понять, какая это честь, потому что ты не понимаешь, что значит ощущать себя частью древней культуры. Так разве я могу теперь обмануть их доверие и позволить собакам наводнить их город? Они сочтут, что мы не ценим свою жизнь здесь.
И она выстрелила Сью в голову – патрон размозжил ее нежный лобик и отскочил от стоявшей сзади стены. Отдача от выстрела в закрытом пространстве оказалась настолько сильной, что Найдж почувствовала, как разряженная струя воздуха толкнула ее в грудь и чуть не сбила с ног.
Как только раздался выстрел, Пес вскочил, обезумев от ужаса, и принялся кружить вдоль каменных стен, прижав уши и истекая мочой, струившейся по его трясущимся лапам. Найдж вставила следующий патрон и начала ловить на мушку носившуюся псину, но удержать ее на прицеле было практически невозможно. Найдж вдруг ощутила, как это глупо – целиться в доме из винтовки в собаку, и у нее закружилась голова. Она не сомневалась в том, что вместо пса попадет в одну из своих скульптур, поэтому опустила винтовку, обняла ее руками и замерла в ожидании, когда тварь немножко успокоится. Минут через пятнадцать Пес замедлил шаг и, обессилев, рухнул на пол, с мольбой устремив свои черные глаза на Найдж.
Она подошла ко Псу и прижала тупой ствол винтовки к виску его продолговатой головы. Тварь прижала к голове уши в ожидании конца. Найдж выждала несколько секунд и опустила винтовку.
– К черту, – пробормотала она. – Одной собакой больше, одной меньше – какая разница? – А потом она обратилась ко Псу, пристально глядя в его испуганные глаза: – Только чтоб без фокусов, понял? Ты ведь уже знаешь, что тогда произойдет, не так ли?
И Пес кивнул.
Примечания
1
