пополз дальше. Под колени и ладони попадались острые камешки и какие-то корни, макушка то и дело задевала за верх. В лицо и за шиворот, при этом сыпалась земля, но он продолжал упорно ползти, отплевываясь и ругаясь все забористей.
Из подпола, ход казался коротким — ведь свет извне доставал до самого входа. Но спустя десять минут передвижения на четвереньках, стало понятно — что-то тут не так. Ход явно не отличался прямолинейностью, а иногда довольно круто поворачивал, но свет снаружи, каким-то образом, проникал через эти изгибы. 'А может это вовсе не снаружи? — усомнился, наконец, Слава. — Может это сам воздух светится? Ну ладно, светится и светится… хрен с ним, но выход-то, скоро ли будет? Может вернуться?' Задаваясь этими вопросами, он, тем не менее, полз дальше и в какой-то момент стал замечать, что воздух вокруг словно сгущается. Не в смысле теряет прозрачность, но делается густым и насыщенным, замедляющим движения словно вода, хотя дышать им труднее не стало. Стены, напротив, становились все более прозрачными. Славу охватило нешуточное беспокойство, экая чертовщина творится вокруг, и он совсем было собрался повернуть назад, как вдруг понял, что не может этого сделать — его тянула вперед неведомая, но неодолимая сила. Он пытался сопротивляться, упираясь руками и ногами, но стены еще недавно совсем обычные вместе с прозрачностью приобрели и невероятную скользкость, словно стекло смоченное маслом или мыльной водой. Слава скользил, всё ускоряясь, как какой-нибудь бобслеист по своему желобу. Вокруг искрились тысячи, миллионы граней, переливаясь многократно преломленным светом.
Хрустальный коридор!
Ход вилял вправо — влево, вверх — вниз. Инерцией движения Славу прижимало то к стенам, то к потолку, кружило вокруг своей оси и влекло все дальше и дальше. Воздух свистел в ушах. От стремительного движения по затейливой траектории кружилась голова, а к горлу подступал ком тошноты. Ошалев от этого невероятного полета, Слава перестал, что-либо соображать и лишь таращил глаза, силясь разобрать, что там впереди в призрачно-хрустальной круговерти. Внезапно стало светлее, ход вильнул в последний раз, потом пошел вверх, и в лицо Славе ударил свет. Ослепительный свет, солнечного дня.
Вторая глава
Когда, проморгавшись и привыкнув к яркому свету, Слава смог разглядеть открывшуюся ему картину, глаза его открылись по-настоящему широко. Нет, представший перед ним пейзаж, был очень красивый и даже величественный, вот только…
Вот только, он не имел ничего общего с промозглым, сырым осенним днем, и с вымирающим грязным поселком под Питером.
'Стрелять — колотить! — сказал старлей, нервно озираясь. — Какого хрена?..'
Хрустальный коридор или как его там, выкинул Славу в неглубокую пещерку, скорее даже грот, пробитый в крутом склоне.
Едва придя в себя, он попытался отыскать чертову нору, что неведомым способом завела его в горы. Шершавая красновато-желтая выветренная стена, чуть покрытая пылью, не имела никакого намека на ход. На единственной сколько-нибудь широкой щели издевательски красовалась паутина — тонкая серебристая сеточка колыхалась от ветра. Слава обшарил весь грот, перевернул каждый камень, простучал пол и стены, разве что не потолок, обшарил соседние гроты — ничего. Рубчатые следы от его кроссовок и отпечаток правой ладони появлялись на пыльном полу грота из ниоткуда, в полуметре от стены. Впору было бы решить, что он появился здесь буквально из воздуха. Из Мирового, блин, эфира! Охреневший от такого расклада старлей бестолково потоптался у края, прошелся вправо-влево — всюду почти отвесный склон, кое-где поросший невысоким кустарником. Только в одном месте можно было выбраться на маленький карниз. Он и выбрался. Посмотрел вниз — весь холм по обе стороны от него был покрыт такими же норами-гротами. Посмотрел вверх — до вершины метров сто. Вернувшись в пещерку, он пристроил тубус у камня, чтобы не укатился, затем, цепляясь за кусты, кое-как вскарабкался по обломкам камней на вершину холма. Постоял, осматриваясь.
Вокруг были горы — темно-синие, с белыми нитями водопадов, кое-где затянутые легкой дымкой облаков. В небе, широко раскинув крылья, парили какие-то большие птицы. Кристально чистый воздух, жгучее сухое солнце и прохладный ветер высокогорья. Черт, куда его занесло? В Альпы? Кавказ? Саяны? Бред, и еще раз бред! Слава развернулся и подошел к краю обрыва — слева была видна скала в форме змеиной головы. Она, казалось, нависала над неширокой долиной. А внизу, у подножья, колыхалось зеленое море леса, щедро выплескиваясь высоко на склоны. До ближайших деревьев было недалеко — метров триста, разлапистые невысокие сосны, казалось, из последних сил цеплялись за склон холма, стараясь не свалиться вниз. Ни намека на дорогу или тропинку. Слева и справа, сколько хватало взгляда, тянулась гряда таких же холмов. Взгляда, впрочем, хватало недалеко — долина изгибалась, скрываясь за горными кручами. В ширину она была не больше километра. Скорей не долина, а какое-нибудь ущелье.
'Налюбовавшись' на окрестности, Славка спустился вниз. Это оказалось значительно сложнее, чем карабкаться наверх. В отчаянии он сидел у входа в проклятый грот, кляня себя за любопытство. 'Вот не полез бы ты, товарищ старший лейтенант, куда ни попадя, сидел бы не тут, а у соседки — бабы Тоси, жрал бы пироги со сметаной!' А есть уже и вправду хотелось. Мысли о еде, как ни странно, успокаивали, настраивали на философский лад. Слава поглядел на высокое уже солнце — утро, как и там, откуда он прибыл. Но вот время года… он внимательнее присмотрелся к деревьям — сосны стояли зеленые, как им и положено, а вот лиственные деревья еще только-только успели одеться в нежнейшую зелень. Под деревьями же словно разлили яркую киноварь, охру, кобальт — вовсю цвели первоцветы — весна, весна, а не осень. Где он все-таки оказался? Выходило, что в другом полушарии, только там сейчас весна. Анды? Драконовы горы? Чертовы кулички? Сиди, не сиди, а решать что-то надо. Выбор всего из двух зол — оставаться здесь на месте, до полного окоченения и голодной смерти, или спуститься вниз, в это ущелье- долину, и попытаться отыскать хоть какое-нибудь человеческое жилье. Интересно, что он скажет, этим перуанцам? Деньги и документы остались у экскурсовода? Отошел на секунду и заблудился в песках?
Машинально сунув руки в карманы, в правом, он что-то обнаружил. Это, что-то мешалось и кололось острыми уголками. Ах, да! Проклятая записка, из-за которой он и полез в треклятый лаз. Старлей извлек сложенный листок из кармана и обалдел. Развернул, и обалдел еще больше — плюгавый тетрадный листочек неведомым образом превратился в простыню формата А3. Весь исчерчен изрисован. Ба! Да это же карта. Ему ли штурману не узнать карту. Вот стороны света, а вот и масштаб — один к десяти тысячам. Начерчено от руки, но аккуратно. Кривые концентрические окружности горизонталей — горы, между ними лес, извивистая полоска реки на южном крае. А где же записка? Перевернув листок другой стороной, он вместо корявой строчки увидел целое послание, написанное знакомым твердым почерком.
'Владислав, мальчик мой! Если ты читаешь эти строки, значит, обстоятельства сложились так, что без твоей помощи не обойтись. Я не хотел привлекать тебя к нашему делу, по крайней мере, на текущем этапе — ты еще слишком молод и неопытен. Но раз письмо у тебя, значит обратиться больше не к кому. Писалось оно давно, на самый крайний случай. Я не знаю точно, что тебе поручено доставить, ибо вариантов может быть множество, но одно, несомненно — тебе нужно выжить и добраться до меня. Если будешь следовать моим указаниям, большого труда это не составит. По крайней мере, я на это надеюсь!
У тебя в руках карта. Найди на ней деревню Корчу, иди туда. Там разыщи Леку-колдуна. Это будет несложно — личность его в округе известна многим. Найдешь — он узнает тебя сам. Снабдит всем необходимым и даст кого-нибудь в проводники. Далее следуй до двора старого Махи, что на Оравской дороге. Маха имеет инструкции на твой счет. Он переправит тебя за внутреннее Кольцо Хром-Минеса и найдет провожатых из старателей — они ему многим обязаны. С ними ты доберешься почти что до самого места назначения. Там мы сможем связаться с тобой и снабдить дальнейшими инструкциями.
Я не знаю точно, что будет при тебе, но обязательно сохрани эту вещь. Обязательно сохрани и принеси!
Удачи тебе!
Твой дядя Марк'.
