дадут пропасть.
Синерг больше не ломился к Славе в мозг, не пытался с ним общаться напрямую. Очевидно, это было энергоемко и неэффективно. По мере трансформации личности, в Славиной голове сами собой стали появляться знания и воспоминания, которых раньше не было, и быть не могло, например, сам термин 'наводчик'. Старлей не знал, что и как наводят 'наводчики' (по-видимому, это знание не требовалось, а может даже, было вредно на настоящий момент), зато знал, что по достижению некоего рубежа, они перестанут быть для него опасны. Знал он и другое — достичь этого рубежа можно только в светлое время суток. Поэтому при невозможности дойти засветло, желательно было вернуться на исходную позицию.
Из лежбища под корнями выбралась Маат. Она зевала и ежилась от утреннего холода, грея озябшие ладони под мышками. Ма-у-то (имя которого, Слава не долго думая, в первый же день знакомства, сократил до Мяу), как всегда не было видно, шлялся где-то по округе, до старлея долетали обрывки его мыслей. Щепа продолжал дрыхнуть. Слава негромко окликнул его. Ноль эмоций! Следующим воздействием, стала зеленая еловая шишка, треснувшая дружинника по репе. Щепа испуганно вскинул голову, захлопав спросонок глазами.
— Хорош харю давить, — сказал ему Слава. — Подъем! Давай, давай — ранняя птичка ловит червячка!
Щепа с неохотой поднялся и сел на бревне, зябко ежась и растирая затекшую щеку, всю в разводах от еловых лап. Лицо его было мрачным и недовольным. Бормоча про то, что он думает о здешних местах и о собственном пребывании в оных, повлекся в ближайшие кусты для оправки. Ранее старлей запретил ему ссать где вздумается — не меньше двадцати шагов от стоянки.
Когда он вернулся, уже горел костерок, а на поваленном стволе дерева были разложены остатки вчерашнего ужина — запеченная в глине рыба и клубни каких-то растений, собранных юной ведьмой. Маат оказалась неплохим знатоком местной старательской кухни. На самодельном вертеле жарился похожий на зайца зверек, которого вчера вечером добыл и освежевал Ма-у-то. Славе есть с утра не хотелось, но он знал, что в течение дня такой возможности не представится и следует подкрепить силы заранее.
Ели по скорому, время, отпущенное на все про все, уже пошло. Завтрак запили безвкусной, похожей на дистиллят водой из соседнего родника. Земля здесь с глубины метр или два была выжжена 'поземным огнем' — магической субстанцией уничтожающей всю органику. Оттого и вкус у воды такой, неживой.
Вовсю светало. Слава глянул на окрасившийся зарей восток — вот-вот взойдет солнце.
— Готовы? — преувеличенно бодро спросил он своих спутников и, получив утвердительные кивки, закинул за спину меч. — Хватайте тогда вещички и за мной! — и, не оглядываясь, пошел прочь.
*****
Через бурелом приходилось пробираться с черепашьей скоростью. Слава шел впереди. Хотя слово 'шел' вряд ли подходило для такого способа передвижения. Они в основном передвигались по поваленным деревьям, осторожно перешагивая и перепрыгивая с одного ствола на другой, отводя руками лезшие в лицо еловые лапы. Приходилось тщательно выбирать место, прежде чем поставить ногу. Кора деревьев мокрая от дождя, скользкая, того и гляди сверзишься, вывихнешь себе что-нибудь, а то и сломаешь. Но на землю лишний раз не ступали. А если все же приходилось, сперва тыкали палкой проверяя. Путники знали, слой земли здесь тонкий. Гнилая, качается под ногами, как на болоте. Не приведи господь, провалишься в 'подземный огонь' и кранты. За Славой бесшумно, как тень, скакала Маат. Щепа заметно отстав, тащился сзади, громко треща сломанными ветками. Где был Ма-у-то, оставалось неясным. Но где-то рядом, это Слава знал точно. Он остановился, поджидая Щепу. Девушка, воспользовавшись перерывом, тут же присела отдохнуть на толстой ветке. Старлей огляделся. Хоть и знал, что 'наводчики' так далеко почти никогда не залетают, но мало ли. Береженного бог бережет.
Чисто вроде. Небо после дождя совершенно разъяснилось — на таком фоне ырга видно издалека.
— Ты давай проворней копытами! — сказал он, приблизившемуся дружиннику — если по твоей милости из графика выбьемся…
— Из чего? — удивился тот. — Да ладно, господин рыцарь, чего вы! Попробуй за вами угнаться… Сами же говорили, осторожнее надо.
— Еще шкилять с километр, по такому вот ландшафту.
— Чему? — опять удивился Щепа незнакомым словам.
— По бурелому, дурило! А потом еще болото, и чем дальше, тем больше приглядываться надо. А то шуранет, одна шкурка останется! А то и ее не останется. Так что давай, кучерявый, приналяг!
— Да иду я, иду! Откуда вы только знаете все?
*****
Бурелом, наконец, закончился, пошел чистый лес. Еще полчаса быстрой ходьбы и они вышли к берегу весело журчащей речушки. Свернув влево, пошли вдоль берега.
— Валад!.. — заныл за спиной, порядком уставший Щепа, — господин рыцарь, отдохнуть бы чуток… ноги отнимаются, ксаламасс!
— Потерпишь! — буркнул старлей, не оборачиваясь. — Ноги ему ломит… До переправы дойдем, тогда передохнем.
— Скоро ли?
— Засохни, сказал!
На самом деле, Слава сам устал, оттого и был зол, ведь еще идти и идти. Маат не жаловалась, это было не в ее характере, но по умоляющему взгляду голубых глаз, который время от времени ловил старлей, ведьмочка тоже успела изрядно притомиться. Лишь Ма-у-то не выказывал никаких признаков усталости, черной тенью появляясь то справа, то слева.
Пройдя скорым шагом еще пару километров, они, наконец, вышли к переправе. Место представляло собой жутковатое зрелище. Мешанина из вырванных с корнем и сломанных как спички стволов деревьев, среди нормального нетронутого леса. Земля тут застыла волнами, словно расплесканная чудовищным ударом. Один из кедров упав поперек речушки, образовал своеобразный мост.
— Привал три крайны! — скомандовал Слава и, показывая пример, повалился на траву. — Время пошло!
Маат рухнула рядом и задрала натруженные ноги на ствол дерева. Она не произнесла ни слова, но весь ее вид выказывал сожаление о краткости отдыха.
— Что здесь было, а Валад? — спросил Щепа, недоуменно глядя на этот участок мертвого хаоса среди обыденно зеленеющего леса.
— Старатели называли это 'давилкой', — сказала ведьма.
— А… — Щепа сглотнул слюну, — а это, так оно…
— Именно, — сухо подтвердил старлей. Он знал теперь и это. 'Давилка' — удар магией земли. Гравитационный коллапс в отдельно взятой точке
— И кого там придавило?
— Хрен его знает. Сходи, поинтересуйся, может и сейчас их косточки там лежат. Но вряд ли… давно это было. Старатели на амулеты все разобрали. Ну чего, пойдешь смотреть?
— Да, ну их, — буркнул Щепа и подавленно затих.
Слава уселся на поваленный ствол и стянул кроссовок с правой ноги. Показалось, что неудачно намотана тряпка (носки давно истлели), ну а раз показалось надо перемотать. Там за речкой ничего казаться не должно — чревато. Будешь отвлекаться, нарушится внимание, не заметишь 'наводчика'. Не заметишь 'наводчика', долго не проживешь.
Несколько минут сидели молча. Маат закрыла глаза, и непонятно было, то ли спит, воспользовавшись перерывом, то ли просто так лежит. Щепа мрачно жевал зашхереный кусок мяса. Старлей грыз травинку, то и дело, поглядывая на небо — нет ли ыргов. Хоть и день, но мало ли. Тишину нарушал только ветер, шуршащий в вершинах сосен и кедров. Ни щебета птиц, ни жужжания насекомых.
Правда отсутствие мошки и комаров, не могло не радовать.
Солнца в этих местах, уже совсем не было видно. Рассеянный белый свет, не дающий тени — небо, словно из толстого молочного стекла. Жутковатая картина, но Славе было не привыкать (кто-то за него уже успел привыкнуть). Явился Ма-у-то в своем кошачьем обличие, уселся напротив и стал вылизываться.
