Через несколько дней в Зейтун прибыла комиссия, образованная Его Святейшеством Кириллом VI для проверки истинности явления Пресвятой Девы.
Вот отрывок из отчета, подписанного членами комиссии Гиргасом Матга, Иоанном Абд-эль-Масси-хом и Вениамином Камилем: 'Мы пожелали убедиться сами и убедились. Среди ночи мы наблюдали Пресвятую Деву. Сначала появился небесный свет в виде сферы, внутри которого мы увидели Пресвятую Деву. Потом она появилась в полный рост и стала двигаться над куполом, склоняясь к кресту и благословляя радостную толпу, которая собралась возле церкви и восторженно восклицала, поклоняясь Пресвятой Деве. В другую ночь мы видели светящегося голубя, который вылетел из купола прямо в небо'. Епископ Афанасий заявил:
— Я сам видел Пресвятую Деву… Вместе со мной ее видели многие, многие тысячи людей. Явлению предшествовал вылет двух голубей из церкви. Затем появился слабый свет. Потом мы увидели нечто похожее на облако, которое тут же засветилось подобно люминесцентному источнику света. В облаке возникли воздушные очертания Пречистого Тела Девы Марии — они возникли мгновенно, как бы одной вспышкой. Это явление оставалось видимым до пяти часов утра. Пресвятая Дева двигалась направо и налево, наклоняя главу свою, простирала руки к людям, как бы приветствуя и благословляя их. Ее видели все… Это чудо длится уже больше месяца и потрясает небеса всего мира!
Среди тех, кто видел 'светящуюся даму' над куполом церкви, был Заки Шенуда, видный ученый и общественный деятель, один из руководителей Организации афро-азиатской солидарности. Вот его рассказ:
— Вечером в субботу 27 апреля 1968 года я снова пошел к храму и заметил, что толпа в сравнении с прежним значительно увеличилась, так что число людей измерялось теперь десятками тысяч. Люди до предела заполняли улицы, окружавшие церковь. Они забирались на заборы, деревья, фонарные столбы… Вдруг раздались дружные крики, то появилась Пресвятая Дева над задним куполом церкви. Все устремились туда, и я — вместе со всеми. Там я увидел видение, которое не забуду никогда. Я ясно, отчетливо видел Деву Марию, окруженную ореолом света, в облике царицы с короной на голове. Она сияла, как яркое солнце среди тьмы…
В заключение приведу выписку из доклада директора Главного департамента информации Египта, министра по делам туризма Хафеза Ганема: 'Результаты проведенных официальных расследований таковы, что следует признать несомненные факты — Дева Мария в виде яркого светящегося тела являлась взорам всех находившихся перед храмом, как христиан, так и мусульман. Всякая вероятность сфабрикованных неоновых изображений или иного вида обмана признается невозможной и полностью исключается'.
НЕЗНАКОМЕЦ В КАФТАНЕ
Упоминавшийся уже исследователь аномальных явлений Игорь Винокуров подарил мне ксерокопию статьи, обнаруженной им в одном из номеров русского журнала 'Ребус' за 1917 год. С разрешения первооткрывателя, так сказать, стародавней статьи И. Винокурова я воспроизвожу ее текст на страницах этой моей книжки.
В полицейском архиве города Вологды хранилось дело о странных явлениях в слободе Фрязиной. 'Здесь на пустыре, — сообщается в статье, — построил дом купец Смородинов, не посмотрев на то, что, по слухам, на этом месте в лунные ночи мерещится неизвестный, бродящий среди вереска и развалин, слышатся стоны. Разобрав старое строение, Смородинов обнаружил подвал с человеческими костями на цепи. Но не придал этому значения и велел перенести их в ближнюю реку и спустить в воду…
Дом был выстроен и заселен. Смородинов изредка отлучался из него по торговым делам и как-то раз, приехав из города, поинтересовался, не ждет ли его один неизвестный. Ему ответили, что нет. Смородинов оповестил о встрече с ним в городе и обещании неизвестного господина навестить его. Домочадцы восприняли весть как вполне обычную. Купец подождал гостя до вечера и, когда смерклось, пошел почивать.
Как он после сам рассказывал, около полуночи ему послышались внизу шаги. Все ближе и ближе. Словно приближался кто-то, хорошо знакомый с расположением комнат. Смородинов посмотрел на открывающиеся двери и в полумраке свечи различил перед собой незнакомого господина, встретившегося ему в городе: в кафтане, высокой шапке, глаза из-под косматых бровей смотрят пристально и сурово. Подняв сухую руку, что-то бормоча, тот погрозил Смородинову и исчез, точно растаял.
Придя в себя, купец поднял домашних, надеясь что-нибудь узнать, но никто ничего не видел, и Смородинов счел пережитое им за кошмар.
Минуло какое-то время. Смородинов, как и другие из его сословия, увлекался конными бегами. Особенную радость доставил ему купленный в тот год один орловский рысак, на котором он стал выезжать.
В одно из воскресений возвращался он санным путем домой. Дорога проходила берегом реки, но в одном месте круто загибала и подходила к крутому обрыву, огражденному тумбами. Место было опасное, и Смородинов всегда приказывал кучеру сдерживать здесь горячую лошадь. Но на этот раз, едва они приготовились сбавить скорость, как точно из-под земли перед ними появился незнакомец в том самом кафтане и высокой шапке. Он поднял обе руки, загораживая дорогу, и громко гикнул. Рысак шарахнулся в сторону кручи, и тут же конь и сани с ездоками полетели вниз. Мягкий снег несколько облегчил их падение, но сани, разбитые вдребезги, с порванной сбруей и обезумевшей лошадью найдены были на другой день за десять верст от слободы Фрязиной. Купец, поднятый прохожими в беспамятстве, все твердил о ком-то, а очнувшись, спросил, все ли благополучно дома.
Когда жена и домочадцы успокоили его, Смороди-нов объявил, что они немедленно собираются и всем семейством переезжают к тестю. На уговоры, к чему такая спешка без оснований, он нервно отвечал: 'Боюсь, боюсь, как бы он ночью не пришел опять…' — 'О чем ты, Николай Петрович? — шепотом допытывалась жена. — Кто он?'
Смородинов понял, что таиться больше нельзя, и подробно рассказал все происшедшее, упомянув о костях, опущенных в реку. Жена заметила, что он придает этому значение вследствие расстроенного воображения. Несчастный случай мог произойти с ним и вне связи с суеверием. Впрочем, ради успокоения больного она не стала его отговаривать, и они поспешили переехать, говоря другим, что дом надо ремонтировать, полы сели и обои нуждаются в замене.
Тем временем часть прислуги осталась во флигеле, и в последующую ночь сторож церкви Андрея Первозванного, отбивая часы, услышал оттуда раздирающие душу крики и вопли, а затем увидел бегущих служащих купца. Приютив их в сторожке, он узнал: едва, потушив свет, они легли, как в полумраке увидели перед собой высокого неизвестного, который стал сбрасывать их на пол, и они ничего не могли поделать, такой он внушал ужас.
Дали знать полиции, оцепили флигель и дом, оповестили Смородинова. По словам очевидцев, он точно описал им обеспокоившего их пришельца. Обыскали помещение, но ничего не нашли. Только на сеновале обнаружили парализованную от испытанного ею страха стряпуху, которая открыла другим тайну смородиновского дома. Захаживающий к ней на кухню каменщик говорил, что в подвале нашли кости и ночью утопили их в реке неотмоленными.
Власти притянули к ответу Смородинова и всю артель строителей. Дело было направлено к архиерею на заключение с запросом. Тотчас же на купца консистория наложила епитимью за кощунство над останками неизвестного. И на этом власти успокоились, хотя таинственность осталась невыясненной и на дом легла дурная слава: ни покупать его, ни жить в нем никто не отваживался.
В ту пору из столицы приехал ссыльный доктор Яблоков. Намереваясь прижиться на окраине, он осмотрел смородиновский особняк и объявил, что не прочь в нем поселиться, тем более что собирался жениться и завести хозяйство. Смородинов не скрыл, почему сам не живет в доме, хотя доктор и слышать не хотел ни о чем подобном, называя его страхи суеверием, массовым психозом.
В результате через пару месяцев, прямо из-под венца, доктор Яблоков с молодой женой вошли в купленный ими дом. С окрестными людьми они уже успели перезнакомиться, и приглашенных на свадебный пир было предостаточно.
