— Этот человек крайне нужен для важнейшего стратегического проекта, который откладывать нельзя. Я, кстати, очень надеюсь на вашу помощь в его организации.
— Куда же я денусь! — устало проворчал Лаврентий Павлович. — Хотите, сейчас поедем ко мне и обсудим детали?
— Нет, в другой раз. Я еще не закончил дела здесь.
Попрощавшись с Берией, Андрей вернулся к уже вздохнувшему было свободней и не ожидавшему возвращения начальства Туполеву. Тот недоуменно уставился на на Воронова, не понимая, что еще понадобилось от него очередному 'слесарю в штатском'.
— Андрей Николаевич, я просто хотел бы пообщаться с вами в менее официальной обстановке. Во- первых, я не сотрудник НКВД, а во-вторых – авиаинженер по образованию, так что вам нечего меня опасаться, — поспешил успокоить его Андрей.
Особого успеха эти уверения не принесли, Туполев, как не раз уже битый волк, продолжал смотреть настороженно. Тем не менее, Воронову удалось кое-как разговорить того, продемонстрировав свою компетенцию в области авиастроения. В присутствии Берии Андрей больше помалкивал, вот конструктор и воспринял его как очередного, ничего не смыслящего в деле, начальника. Постепенно беседа приняла более теплый и даже в некоторой степени дружественный тон, чему способствовали как-бы невзначай подброшенные Вороновым в разговор похвалы Туполевским талантам.
— Вы не считаете, что в других условиях работа шла бы быстрее? — вдруг спросил осмелевший Туполев.
— Не знаю. Условия для работы и здесь неплохие, — осторожно ответил Андрей. — Я понимаю, конечно, что отсутствие свободы сильно удручает, но поверьте, на воле ваши коллеги сейчас тоже дома почти не бывают. Авиапромышленность мобилизована по нормам военного времени. А что касается судимости, то она будет снята в конце концов с вас и большинства ваших сотрудников. Потерпите еще немного. Главное сейчас – дать результат.
— А Петляков уже вышел! — обиженно пробурчал Туполев.
— Дал результат – и вышел! — отрезал Андрей, опасаясь дальше развивать эту тему, чтобы опять не навлечь гнев Хозяина. Охранники-то присутствовали при разговоре и все фиксировали в памяти.
— Вы лучше подумайте о том, как ускорить внедрение машины '103' в производство. 'Наверху' считают необходимым начать серийное производство с января.
Лицо Туполева удивленно вытянулось:
— Как можно начинать подготовку массового производства, не проведя, хотя бы, неполных испытаний самолета? А если выявится необходимость значительной переделки конструкции?
— Не выявится! — с уверенностью ответил Воронов. Конструктор, не подозревавший об истинном источнике уверенности собеседника, посмотрел на того со смесью жалости и презрения.
'Да, не с той стороны я зашел!' — укорил себя Андрей. 'Не рассказывать же ему правду!'
— Поймите, Андрей Николаевич! Война на носу! Эта машина нужна будет фронту, как хлеб, как воздух! — для пущей убедительности Воронов позволил себе процитировать еще не произнесенные слова Сталина. Хоть они и относились к совсем другой машине.
— Вы наверняка знаете, что внедряемый сейчас в нашей промышленности передовой плазово- шаблонный метод сборки самолетов, — продолжил он, — предполагает значительный объем предпроизводственной подготовки для изготовления всей необходимой оснастки. Поэтому прошу вас не откладывая выделить группу технологов для ее начала. Если что-то потом придется переделать, значит переделаем. Ответственных за ошибки искать не будем. Сейчас не время экономить. Главное – не потерять темп.
Туполев, видимо впечатленный прочувственной речью Андрея, согласно кивнул.
— Кстати, Андрей Николаевич, чем занимается в вашем коллективе конструктор Королев? — сменил тему Воронов.
— Начальник отдела проектирования крыла. А что?
— А то, что вам придется подобрать себе другого начальника отдела.
Последовав указаниям Туполева, Андрей с сопровождающими быстро нашел нужное помещение. На массивной дубовой двери красовался пришпиленный неровный кусок бумаги с особо вразумительной надписью, наспех выведенной от руки: 'опкрыл пр.103'. Что, надо полагать, означало: 'Отдел проектирования крыла проекта 103'.
'На буквах тут, видимо, принято экономить. Просто НИИЧаВо какой-то. Или это чтоб враги не догадались?' — рассмеялся про себя Воронов, открывая дверь. Возле одного из кульманов Андрей увидел того, кого искал. Хотя он и мало был похож на собственные фотографии более позднего периода, известные Воронову. Исхудавшее лицо со впавшими щеками, настороженный 'волчий' взгляд. 'Не успел еще оправиться после своих приключений' — понял Андрей. Дело в том, что этому человеку повезло гораздо меньше, чем большинству своих коллег, почти сразу попавших в спецтюрьму для специалистов. Его же, после суда, по ошибке направили по обычному этапу. Вместо закрытого конструкторского бюро пришлось год провести на Колыме. Здоровья это явно не прибавило. Только недавно, проверяя списки осужденных инженеров, ошибку обнаружили и исправили. И вовремя, долго он бы там еще не продержался.
Человек прервал разговор и вопросительно уставился на вошедших.
— Сергей Павлович Королев? — подошел к нему Андрей.
— Да, — на секунду в глазах того промелькнула тень испуга, сразу же подавленного волевым усилием. Наверное, неожиданный визит неизвестного, сопровождаемого еще двумя, по виду отнюдь не лаборантами, навевал неприятные ассоциации.
— Здравствуйте. Я из секретариата ЦК, занимаюсь вопросами авиастроения. Мы можем переговорить наедине? — поспешил развеять опасения собеседника Воронов.
— Пройдемте, пожалуйста, — конструктор указал рукой на отгороженный угол помещения, где, вероятно, располагалось нечто вроде импровизированного кабинета начальника отдела.
Усевшись с гостем в тесном закутке, Королев недоуменно покосился на втиснувшихся туда же охранников, несмотря на явное желание их, надо полагать, начальника поговорить наедине. Но, наученный, видимо, жизнью не лезть не в свое дело, промолчал.
Андрей начал беседу издалека. Поинтересовался здоровьем, условиями работы и содержания. Получив стандартные ответы, перешел к главному:
— Значит так, Сергей Павлович. Судимость с вас снята. Вы теперь свободный человек!
На волевом лице его собеседника, застигнутого врасплох такой неожиданной новостью, застыло смешанное выражение радости и недоверия.
— Это не значит, разумеется, что вас посадили ни за что. Вы сами знаете, что небезгрешны. Просто примененная мера пресечения признана непропорциональной проступку, — остудил слегка радость конструктора Воронов, чтобы не сильно расслаблялся.
Королев хотел было что-то возразить, но сдержался. Действительно, формально его осудили за срыв программы создания крылатых ракет. Руководить этим сложным и несколько опережающим свое время проектом его 'сослало' руководство РНИИ (Реактивного Научно-Исследовательского Института), после того, как тот раскритиковал их взгляды на перспективы развития ракетной техники. Но следователей эти тонкости мало интересовали, так же как и проблемы со смежниками, не осилившими свою часть работы. А когда выяснилось, что Королев параллельно, 'по-тихому', продолжал заниматься работами в области своих прежних интересов, используя выделенные ему ресурсы, последние сомнения в факте умышленного саботажа у следствия окончательно отпали. Если в более поздний период за несанкционированное расходование средств светил максимум строгий выговор, то в те непростые времена Королев сразу заработал 58 статью, вместе с остальным руководством РНИИ.
— Чем бы вы хотели теперь заняться? — отвлек того Андрей от грустных воспоминаний.
— Я не должен разве продолжить работу на этой должности? — удивился Королев.
— Нет, не обязаны. Это же не ваш профиль!
— Тогда я бы мог вернуться к работе над крылатыми ракетами. А еще у меня имеются мысли насчет ракетных ускорителей для самолетов. С их помощью можно было бы взлетать с коротких площадок или ускорять истребители во время перехвата.
— Крылатые ракеты пока не очень перспективны. Разработать эффективную систему управления на
