разговор. — Нападение на опергруппу при исполнении! Да они бы вас пристрелили и были бы абсолютно правы!
— Чего же не пристрелили? Руки коротки? — зло огрызнулся Андрей, еще не отошедший от схватки. — Что я, по вашему, должен был делать в такой ситуации?
— Подобрать романтические сопли, подумать головой и позвонить мне, а не лезть с кулаками на работников НКВД! — почти заорал взбешенный словами Воронова нарком.
— Пока я куда-то там звонил бы, ваши следователи издевались бы над абсолютно невиновной девушкой! Знаю я ваши методы проведения допросов! — Андрей тоже 'завелся'.
Берия раздул ноздри, явно собираясь дать гневную отповедь наглецу, но тут Сталин постучал по столу ладонью:
— Успокойтесь, товарищи! Я вынужден присоединиться к мнению товарища Берии. Вы думали не головой, а совсем другим местом. Но при этом я понимаю ваши чувства, — примирительно добавил он.
Лаврентий Павлович тем временем выпил воды, немного успокоился и начал докладывать уже рабочим тоном. Выяснилось, что выполняя указание Сталина, он отдал приказ о негласном наблюдении за связями Ани, как близкого к секретоносителю лица. Обычная практика. Но, когда приказ спускался по командной лестнице вниз, один из слишком исполнительных сотрудников обратил внимание на упомянутую в документе фамилию Воронова и по своей инициативе ознакомился с его делом, включавшим и небезызвестный отчет лейтенанта Никифорова. После чего решил, что подруга такого человека не может быть невинной овечкой и отдал приказ об аресте. Просто ошибка исполнителей, чрезмерная старательность и неуместная инициатива. Виновные, разумеется, будут наказаны.
'Что-то все слишком просто и гладко получается!' — подумал Андрей, но вслух ничего не сказал, чтобы опять не сцепиться с Берией.
— Езжайте домой, товарищ Воронов, — мягко сказал Сталин. — Успокойте девушку и сами придите в себя.
Посмотрев на несчастную запуганную Аню, находившуюся после всего пережитого за сегодняшний вечер в полуобморочном состоянии, Андрей понял, что возвращать ее сейчас в общагу совершенно невозможно. Поэтому, недолго раздумывая, повез девушку к себе домой.
С жалостью наблюдая за неподвижно сидящей на краешке кровати и смотрящей в одну и ту же точку Аней, явно не вполне отдававшей себе отчет о том, где она находится и что делает, Воронов пытался сообразить как вывести ее из этого состояния. Налицо глубокий шок и рациональным убеждением тут не поможешь. Поэтому он просто молча сел рядом и крепко обнял мелко подрагивавшую девушку. Она никак не отреагировала, продолжая находиться в ступоре. 'И что теперь делать?' — с такой ситуацией Андрей раньше никогда не сталкивался. 'Разве что… А почему бы и не попробовать, как говорится, клин клином..!'
Он подхватил Аню, посадил к себе на колени и стал нежно гладить и целовать, постепенно усиливая напор. Через некоторое время напряженное тело девушки расслабилось, она закрыла глаза и страдальческое выражение наконец исчезло с ее лица. Андрей уложил девушку на кровать и, не прекращая ласкать, начал осторожно освобождать ее от одежды. В какой-то момент Аня вдруг открыла глаза, осознав, видимо, что именно должно произойти, но возражать не стала, сама потянувшись губами к Андрею. Тот уже с трудом сдерживал себя, стараясь не спешить. Все же он тут уже два месяца, а тело ему досталось молодое и здоровое, требующее безотлагательно удовлетворить потребности. Вот момент и настал…
А потом они лежали, обнявшись и расслабленная Аня, которую наконец 'отпустило', уже относительно спокойно делилась подробностями о сегодняшних событиях. Андрей, уставший и перенервничавший, начал было задремывать под размеренный рассказ девушки, не забывая, однако, успокоительно поглаживать ее по головке.
— А потом старшего позвали в коридор, к телефону. Он вернулся через минуту, приказал прекратить обыск и срочно ехать в управление…
Не смотря на дрему, Воронов напрягся. Что-то в сказанном только что девушкой вызвало у него ощущение какой-то неправильности. Андрей приподнялся на локте:
— Стоп, милая! Что точно сказал лейтенант, когда вернулся?
— Сказал: 'Бросаем все, нужно срочно доставить ее в управление.'
— И все?
— Один из его подчиненных начал ворчать, что, мол, за срочность такая? Тогда старший сказал: 'Не знаю, личный приказ Берии' и присвистнул.
— Та-ак! — протянул Андрей, откидываясь на подушку. 'Это уже совсем ни в какие ворота! Не могло этого быть!' Он точно помнил, что когда уезжал вечером из Кремля, Берия как раз зашел на доклад к Сталину. Они еще поздоровались в приемной. А когда, через два часа, Воронов с погоней на хвосте вернулся в Кремль, тот был еще у Хозяина. Значит, никуда звонить в это время не мог!
'Интересная картина вырисовывается! Кто-то отдает приказы от имени Берии и как раз в тот самый момент, когда я приближаюсь к месту действия! То есть, за мной следили. Да и сам арест случился очень вовремя. Узнать о наших с Аней планах можно было только из телефонного разговора. Значит, неизвестные еще и занимались прослушкой номера в Аниной общаге. Серьезно подготовились! Понять бы еще, кто и зачем?'
С самого утра, позавтракав, чмокнув Аню в щечку и пообещав скоро вернуться, Андрей отправился на Лубянку. Тянуть со своими подозрениями не стоило. В приемной Берии ему сообщили, что тот с минуты на минуту будет. Вскоре нарком с не очень любезной после вчерашнего улыбкой приветствовал Воронова. Они прошли в кабинет и Андрей изложил суть дела.
Берия побарабанил пальцами по столу:
— Вы знаете, вчера я заметил кое-какие нестыковки в том, что мне доложили. И собирался заняться этим сегодня. Но ваша информация добавляет новые вопросы. У вас есть какие-нибудь соображения? Кто мог бы хотеть вас подставить?
— Боюсь, что подставить собирались не меня, а как раз вас! — ответил уже успевший прийти к кое- каким выводам Воронов.
— Меня? Каким же образом?
— Смотрите сами. Группа получает приказ выйти с таким расчетом, чтобы столкнуться со мной. Каких действий в такой ситуации от меня ожидал человек, ознакомившийся с докладом Никифорова? Верно, активных телодвижений!
— И этот расчет полностью оправдался! — укоризненно качая головой, заметил Берия.
— Не полностью! Я оказался слишком резвым, а опергруппа – недостаточно подготовленной. И не просто опергруппа, а усиленная, вы не обратили внимание на эту подробность? Восемь человек вместо обычных четырех. Только для того, чтобы арестовать беззащитную девушку?
— Да, действительно, — согласился с последним доводом Лаврентий Павлович. — Но чем же тогда, по вашему, должно было закончиться дело?
— Скорее всего они рассчитывали, что в результате столкновения я буду убит или ранен и арестован.
— Почему же они не подстраховались на случай неудачи? Так серьезные люди не работают, — возразил Берия.
— Видимо, считали, что при таком соотношении сил у меня нет шансов. Или же просто не успели. Операция явно готовилась в спешке.
— Так… Преступникам было известно, что вы близки к товарищу Сталину, — руководитель органов быстро 'въехал' в ситуацию. — И в случае вашей гибели тот, не доверяя, естественно, мне, проводит расследование своими силами. И быстро узнает, что группа выполняла мое личное распоряжение. Да, могла бы быть неприятная ситуация.
— Ну и слова вы выбираете, Лаврентий Павлович! Утрата доверия Сталина – ситуация гораздо более, чем неприятная. Этого, видимо, и добивались заговорщики. А я, получается, тут вообще не при чем, просто удобная разменная фигура, — подытожил Андрей.
Берия кивнул головой:
— Логично. Давайте узнаем, что может сказать по этому поводу старший опергруппы, — он потянулся к телефонной трубке.
