расщепленном стволе.
На лице Ворона читалось явное сомнение:
— Твои стрелы лучше наших, но не годятся против стрел демонов. Ты слаб, чтобы сражаться с ними. Народ Одинокого Ворона благодарен тебе за предложение помощи, но теперь ты должен уйти…
Островитянин торопливо думал, чем еще пронять упрямого старикашку. И тут он вспомнил про утреннее сообщение Лугса.
— Одинокий Ворон знает, куда течет эта река?
— Да, река течет в Зеленое море. На его берегу живет народ Ревущего Лося. Это дурное племя, послушное демонам. Они закапывают в землю вкусные зерна и клубни, разговаривают с нарисованными значками, вертят на круге мокрую глину… Лосось перегородил реку сетями, так что рыба уже не может подняться из моря вверх по течению. Одинокий Ворон хотел силой заставить обитателей побережья убрать эти сети, но демоны не дают племенам воевать меж собой.
Старец весь кипел негодованием, однако Динга прервал его обвинительные разглагольствования:
— Я не взял с собой большого огненного копья. Этой ночью я кину его в сторону Зеленого моря, так что Одинокий Ворон сам увидит отсюда.
Ворон явно сомневался:
— До моря десять дневных переходов. Ты могучий воин, если сможешь метнуть копье так далеко. Но как я увижу, что копье действительно долетело до цели?
— Пусть Одинокий Вождь смотрит эту ночь в сторону моря, а утром проведет меня к Белой Скале.
— Хорошо, Одинокий Ворон надеется, что не зря лишит себя ночного сна…
На обратном пути Динга вкратце разъяснил Вин суть возникшей проблемы. Пантиане оказались не наездниками летающих конусов, а жертвами их настоящих владельцев. Хозяева конусов вывезли меднокожих варваров на Айгон, очевидно — в качестве рабов или для каких-то иных целей.
— Кто же это такие, эти «демоны»? — размышляла вслух Вин. — Едва ли это та самая древняя раса айгонцев, о которых столько писали фантасты. Честно говоря, я не вижу на Айгоне хоть каких-то условий для возникновения разумной жизни.
— Древние расы могли существовать и в другом месте, например, на Гиганде, — заметил Динга, успевший вновь придумать очень, на его взгляд, симпатичную гипотезу. — У нас, островитян, сохранилось много преданий о предках — изначальном народе, жившем у самого полюса, до того как там всё покрылось льдами. Предтечи во многом опережали даже современную цивилизацию. Возможно, они приручили летающие конусы и вышли на них в космос, переселились на Айгон, а затем вывезли сюда и варваров.
— А я думаю, что «демоны» — это пришельцы из иных звездных систем. Скажем — из Седьмой Жука. Вот в гаговском «Меморандуме» говорилось что-то похожее о кораблях землян.
— Постойте, Вин, Вы же всё-таки биолог, — Динга упорно хотел видеть в «демонах» своих предков. — Даже если седьможуки приручили космические конусы, они не смогли бы преодолеть на них межзвездные пространства. Конус питается светом, лучевой энергией. Он бы сразу издох от голода вдали от огненного светила. Нет, хозяева конусов — жители нашей системы!
— Но ведь есть много свидетельств, что конусы мгновенно исчезают в яркой вспышке и так же появляются ниоткуда. Может, они овладели тем самым мгновенным перемещением?
— На мой взгляд, это что-то вроде защитной маскировки. Как спрут выпускает чернильное пятно, чтобы скрыться, так и конус излучает свет, который делает незаметным его последующее перемещение. Впрочем, надеюсь, что уже завтра мы сможем лично познакомиться с этими самыми «демонами» и их ездовыми лошадками.
Вначале Динга был сильно разочарован, что пантиане имели к так манившим его конусам лишь косвенное отношение. Цель отодвигалась, но оставалась прежней — договориться с истинными хозяевами «летающих шалашей». Островитянин был практически уверен, что найдет в загадочных «демонах» легендарных предтеч и убедит их помочь своему потомку. Что ж, пусть он вернется домой не богом обитателей Айгона, а всего лишь посланцем голубокожих властителей космоса. Имея за спиной армию несокрушимых конусов, он сможет говорить на языке силы и с герцогом, и с императором!
Вечером Динга почувствовал себя плохо — тряс озноб, сильно саднило горло. Встревоженная Вин решила, что это инопланетная инфекция, но, скорее всего, он просто простудился за длинными разговорами на холодном воздухе. Перед решающим днем ему не спалось. Он забрался на крышу фургона и уставился в непроглядную черноту — туда, где лежало неведомое ему Зеленое море. Больше всего Динга боялся, что Лугс отменит предполагаемый взрыв, скажем, случайно наткнувшись на дикарей. Да, если всё пойдет как надо, племя Ревущего Лося уже не побеспокоит Одинокого Ворона. Впрочем, вряд ли народу Ворона пойдет во благо рыба из озера, которую теперь не будут останавливать ничьи сети.
Бортинженер совсем извелся от беспокойства. Внезапно в стороне, не там где он ожидал, что-то блеснуло. Нет, это был не безжалостный огонь ядерной вспышки, а какое-то лиловое сияние, будто жидкий свет стекал в прозрачную треугольную колбу. При этом доносился целый кошачий концерт, истошные «мрряу-мрряу-мрряу». И тут вспыхнуло по-настоящему! Так, что несколько мгновений не получалось сморгнуть красноватую муть. Когда же глаза вновь обрели способность видеть, огненный шар успел подняться в кипящую облачную воронку, выворачивая наизнанку низкое небо, охваченное пылающими сполохами.
Динга бывал на ядерных испытаниях — подводных, надводные, даже космических. Он возражал циникам, называвшим атомный взрыв красивейшим из всего сотворенного людьми. Но, бесспорно, зрелище было грандиозное. И теперь островитянин преисполнялся гордости — вот и на далекой планете наглядно показана подлинная мощь человечества. Пусть это впечатлит не только диких варваров, но и загадочных наездников космических конусов! Земля гудела, Динга еле удерживался на ходившем ходуном «Дикобразе». Потом над головой раскатисто загромыхало, тело сдавила ослабленная расстоянием ударная волна. Воздух упруго вибрировал, донося грохот угасающего в багровом зареве взрыва.
Ядерный взрыв, похоже, сильно разладил местную погоду. Тучи наверху пребывали в бешенном хаотическом движении, резкие порывы ветры поднимали в воздух тучи мелкого лесного мусора. Динга гнал фургон, не обращая внимания на препятствия. За последние дни «Дикобразу» сильно досталось. Панели обшивки погнулись и разошлись на стыках, из-за чего машина потеряла герметичность. Ничего, лишь бы выдержало шасси. Река, местами заваленная упавшими деревьями, изрядно подтопила лес, и гусеницы то и дело вязли в грязевом месиве.
Пантиане появились неожиданно — старый вождь и трое рослых мужчин, закутанные с головой в шкуры. Динга спрыгнул из кабины. На этот раз он приладил к скафандру внешний динамик и мог говорить, не поднимая забрала гермошлема. Его голос должен был звучать для варваров громко и внушительно, а то горло по-прежнему болело после вчерашней беседы на холоде.
— Одинокий Ворон рад снова видеть Голуболицего, — чинно поздоровался предводитель варваров. Теперь он смотрел на островитянина с боязливым почтением. — Одинокий Ворон видел полет огненного копья. Тебе нужно было сразу кинуть его в Белую Скалу. Тогда бы демоны сгорели, а мы вернулись бы на Панту.
— Я хочу вначале посмотреть на демонов. Пусть Одинокий Ворон покажет дорогу к летающим шалашам.
— На Белой Скале много опасных созданий, порожденных демонами. Но раз у тебя есть огненное копье, пантиане могут не бояться.
Указывая путь, дикари как тени скользили между деревьев. Фургон едва поспевал за ними, опасно раскачиваясь, наезжая на очередную корягу. Только когда вышли к предгорьям, можно было набрать скорость. Правда, тут уже начали отставать меднокожие варвары.
— Белая Скала! — протянул руку Ворон. Он дышал с трудом, с подъемом воздух становился всё более разреженным.
Динга посмотрел в указанном направлении. Вместо пологого внутреннего ската над лесом возносилась на высоту полутора, а то и двух километров, до самых закрывающих небо облаков, неправдоподобна правильная, почти отвесная стена, цвет которой при желании можно было определить
