— Ты права, нам нужно поговорить. — Говард взглянул ей в лицо. И Кристина поняла, что насчет смеха ошиблась: совсем наоборот, он был до крайности напряжен.
— Нет, говорить буду я, а ты только слушать, — поспешно возразила она, тщетно пытаясь его встряхнуть.
— Все-таки полагать, что мы с тобой можем поладить, с моей стороны, было совершенно неразумно.
— Дело в том, Говард… — начала Кристина и остановилась, только теперь поняв значение сказанных им только что слов. — Неразумно? — неуверенно переспросила она.
— Неразумно и нереалистично. Боже мой! Подумать только, и мы живем с тобой в одном доме!
— Считаешь, что одному из нас надо уйти? — А так как Элизабет его мать, то уйти придется мне, решила Кристина.
— Я хотел сказать совсем не это.
— Не думаю, что ты вознамеришься объяснить мне, что именно хотел сказать.
— Напротив. Нельзя не признать, что ты просто не можешь не иметь любовников… Точнее, для твоего возраста вполне естественно экспериментировать, исследовать возможности своего пола. — Пытаясь предстать перед ней рациональным и прагматичным, Говард вовсе не выглядел таковым. Скорее, на взгляд Кристины, он казался несколько взвинченным, что было крайне необычно для него, известного своей невозмутимостью. — Как бы то ни было, не будем на этом зацикливаться.
— Зацикливаюсь на этом не я, а ты, — сочла нужным уточнить Кристина. Единственный мужчина, с которым ей хотелось бы экспериментировать, стоял сейчас перед ней, одетый лишь в майку и трусы.
— Но когда я увидел тебя с той гориллой, мне захотелось придушить его, — неожиданно признался он.
— Собственно говоря, я не слишком бы возражала, если бы ты это сделал.
— Я чертовски ревновал тебя. — Вот и все, я сказал это, подумал Говард.
Давно все понявшая Кристина была, тем не менее, весьма польщена его признанием, внезапно почувствовав всю неотразимую притягательность власти над мужчиной. До этого она никогда не считала себя сексуальной или властной натурой и нашла это ощущение приятно возбуждающим.
— Боже мой, Кристина, — прошептал Говард, осторожно погладив ее по лицу. Эта ласка вызвала в ней возбуждение, разлившееся по всему телу. — Я понимаю, что обстоятельства далеко не благоприятны…
Он даже не представлял, насколько не благоприятны! Как не жаль было останавливать его, Кристина понимала, что необходимо уведомить Говарда о случившемся, пока она окончательно не забыла обо всем на свете.
А может быть, она уже опоздала?
— Однако мы должны до чего-нибудь договориться. — Неожиданно Говард крепко обнял ее. — Я не хочу, чтобы ты испытывала чувство вины.
— Я его не испытываю… А ты?
— Наверное, тоже. Но мы должны его испытывать! — воскликнул он, в порыве жаркой страсти забывая о самообладании, которого никогда не терял и которым так гордился.
Губы их встретились, и это прикосновение подействовало на Кристину словно удар электрического тока. Закинув руки за шею Говарда, она приоткрыла губы, ощутив проникающий между ними язык. Значит, все еще только начинается!
Объятия их становились все более жадными. Нетерпеливые руки Говарда лихорадочно блуждали в складках се одежды, стремясь добраться до обнаженной, разгоряченной желанием кожи, и эти неуклюжие от спешки попытки с каждой секундой становились все настойчивее.
Кристина чувствовала, как напряжено его сильное тело. И когда, наконец, Говарду удалось добраться до цели, у него вырвался довольный, восторженный стон.
— Не останавливайся, — прошептала она, чувствуя прикосновение влажных губ к ямочке внизу шеи, и обессилено закрыла глаза.
— Можешь ли ты представить, что со мной сейчас делаешь?
— Довожу тебя до полного безумия? — с надеждой в голосе предположила Кристина.
— Ты просто ведьма, — хрипло рассмеялся Говард.
— А ты, — заявила она с блаженным вздохом, — само совершенство…
Дверь, на которую он опирался, открылась, заставив Кристину вскрикнуть от неожиданности.
— А, вот вы где, мистер Рэмфорд! — широко улыбаясь, воскликнула появившаяся в дверном проеме сиделка, одетая в халат, плотно обтягивающий ее обширный зад. Придерживая дверь, она жестом пригласила его войти. — Вас ждут. Позволю себе заметить, мне это кажется просто замечательным!
Говард, старающийся одновременно загородить собой торопливо застегивающую блузку Кристину и не выглядеть слишком разъяренным из-за того, что их так не вовремя прервали, принял это замечание крайне настороженно.
— Благодарю вас. — Дождавшись, пока сиделка уйдет, он повернулся к Кристине. — 'Позволю себе заметить…' Имеешь ты хоть малейшее понятие о том, что все это значит?
— Боюсь, что имею, — призналась она. — Именно об этом я и пыталась тебе рассказать…
— Это ты, Говард? — раздался из комнаты голос Элизабет.
Прикрыв глаза, Говард вполголоса выругался.
— Да, мама, — откликнулся он и, пробормотав извинения в адрес Кристины, вошел в спальню.
С трудом, сдержав рвущийся из груди стон, она поспешила за ним.
— Открой шампанское, Огастес! — возбужденно обратилась к мужу сидящая на постели Элизабет.
Несколько озадаченный Говард подошел к протянувшей ему навстречу руки матери.
— Не могу выразить словами, как я счастлива! — продолжила она, нежно обнимая сына. — Когда Огастес рассказал мне, я никак не могла поверить, правда, дорогой?
— Правда, — подтвердил ее муж жизнерадостным тоном, бросая при этом опасливый взгляд на пасынка.
Что ж, есть из-за чего, мрачно подумала Кристина. И если Говард сейчас изъявит желание разорвать отца на куски, она и пальцем не пошевелит, чтобы его остановить… а может быть, даже и поможет.
Какой же дурой надо быть, чтобы поверить, будто несколько пролитых слезинок могут изменить человека!
— Подойди же поближе, Кристина. — Элизабет приветливо улыбнулась стоящей в дверях падчерице. — Знаешь, Огастес, я думаю, они никак не может опомниться. Я и сама не могу. Не буду вас смущать и спрашивать, как долго все это продолжается.
— Собственно говоря, Огастес, для шампанского, на мой взгляд, рановато, — заметил Говард, глядя не на бокал, а на отчима.
Этот твердый взгляд явно подействовал старику на нервы, что доставило Кристине злорадное удовольствие.
— Слишком рано, чтобы выпить за собственную свадьбу? О чем ты говоришь? — запротестовала его мать.
Не сводящая с Говарда глаз Кристина затаила дыхание, однако тот не упал в обморок и не заявил категорический отказ. Помедлив мгновение, он взял бокал из рук Огастеса. Кристина, помнившая свое состояние в тот момент, когда ее осенила догадка насчет намерения отца таким образом вынудить Говарда жениться на ней, воззрилась на него с восхищением.
— Наверное, ты права, — согласился он с матерью. — Ваше здоровье!
Цедя шампанское, Кристина старалась не смотреть в глаза Говарду. Можно было представить, как он сейчас злится, и вполне оправданно. Отец поступил непорядочно, использовав умирающую жену как инструмент принуждения, вынудил их поступить так, как ему надо. Но когда отец узнает, что все его старания обеспечить ей мужа оказались ненужными, это явится для него шоком.
— Теперь скажите, вы уже назначили дату? Я знаю, в наши дни некоторые ждут до тех пор, пока не родится ребенок, однако… — В ответ на эти слова Огастеса Кристина испуганно вскрикнула. — Ну-ну, не волнуйся так, девочка. Надеюсь, ты не обиделась, что твой отец проговорился… совершенно случайно.
