Говард бросил на старика убийственный взгляд, затем перевел его на Кристину, которая от растерянности не могла вымолвить ни слова.
— Это просто замечательно! — восторженно воскликнула меж тем Элизабет. — У меня будет внук!
— Собственно говоря, мама, никакого ребенка нет, — произнес Говард голосом, лишенным всяких эмоций.
И вновь Кристина восхитилась его выдержкой.
— Что значит нет? — возмутился Огастес, переводя взгляд с дочери на пасынка и обратно. — Конечно, он есть!
Кристина вздрогнула и с трудом нашла в себе силы ответить:
— Его никогда и не было, папа. Разве что… — Поймав за руку, Говард привлек ее к себе.
— Разве что в нашем воображении. Боюсь, что это была ложная тревога, — сказал он, бросив на нее многозначительный взгляд. — Но когда чего-нибудь очень хочешь… — Оставив фразу недоговоренной, Говард как бы намекал на то, что недостатка желания у них нет.
— Разумеется. — Несмотря на очевидное разочарование, его мать восприняла новость философски. — Ты не должна расстраиваться, Кристина, у вас еще масса времени.
— Именно это я и имею в виду, дорогая, — промурлыкал Говард, ласково касаясь ее раскрасневшейся щеки и нежно улыбаясь.
Все это только для виду, напомнила себе Кристина, с тревогой чувствуя, как ее тело готово ответить на его ласки.
— Да, конечно, — пробормотала она.
— А мы пока что будем готовиться к свадьбе.
Видя сияющее энтузиазмом лицо мачехи, Кристина испытывала все большее и большее беспокойство. Скорая перспектива их свадьбы явно прибавила ей сил.
— Огастес, распорядись, пожалуйста, прямо сейчас организовать перелет моих родственников. — Элизабет, рожденная в Австралии, имела там многочисленную родню.
— Первым классом, разумеется, — мстительно добавила Кристина, глядя на моментально втянувшееся лицо отца.
Несмотря на экстравагантные привычки, очень богатого человека, в некоторых вещах он часто проявлял поразительную скупость, особенно это, касалось отелей и средств передвижения. В частности, Огастес был известен тем, что летал только экономическим классом.
— Только близких? — спросил он слабым голосом.
— Нет, разумеется, всех! — воскликнула крайне удивленная вопросом Элизабет.
— И сколько их там по последним подсчетам? — невинным тоном поинтересовался Говард.
— Не считая младенцев, человек пятьдесят. Приятно будет увидеть дом, полный молодых людей.
— Тете Джулии должно быть уже восемьдесят, если она еще жива, — напомнил Говард.
— Это не та, которая считает моего отца монстром, грабителем, заработавшим неправедные капиталы на безжалостной эксплуатации своих работников? — спросила Кристина как бы, между прочим.
— Нет, ты имеешь в виду тетю Клару, — тихо поправил ее Говард. — Хотя тетя Джулия тоже не сомневается в преступных наклонностях твоего отца. Кажется, начитавшись Ломброзо, она связывает это с шириной его лба.
— А тебе не кажется, Элизабет, что более скромная свадьба в данных обстоятельствах была бы уместнее? Уверен, что вся эта шумиха Кристине ни к чему. — Огастес с надеждой улыбнулся дочери, но не дождался вожделенной поддержки.
Вся эта история окончательно испортит наши нарождающиеся отношения, печально думала Кристина. Говард наверняка вне себя от ярости и, хотя я не ответственна за поступки отца, часть вины ложилась и на меня.
— К тому же если в доме остановится столько людей, это будет для тебя слишком утомительно, Элизабет, — не сдавался Огастес.
— Он прав, мама. Почему бы не снять отель в ближайшем городке? — предложил Говард. — Я слышал, что новые владельцы вложили в его переоборудование целое состояние.
— Это прекрасно видно по их ценам, — с мрачным видом заметил старик.
— Огастес, неужели ты пожалеешь денег на свадьбу своей единственной дочери! — притворно ужаснулась его жена.
— Что ты, разумеется, я…
Говард поставил пустой бокал на прикроватный столик.
— Мы с радостью готовы положиться в этом деле на вас, Огастес, — любезно сообщил он.
— Ты со мной согласна, дорогая?
Столь неожиданная апелляция к ее мнению застала Кристину врасплох. Но, встретившись с его взглядом, она вдруг увидела в нем такую теплоту, что почти забыла о фальши происходящего.
— Полностью.
Кристина понимала, что бы она сейчас ни сказала, не имеет никакого значения. Ни один сторонний наблюдатель, ни на секунду не усомнился бы в ее безусловном согласии на любые предложения Говарда. И больше всего ее пугало то, что он оказался бы прав.
— В данный момент, однако, мне нужно в душ… и чтобы кто-нибудь потер мне спину. — С многозначительной усмешкой на губах Говард повернулся к Кристине. — Будут какие-нибудь возражения?
Опешившая Кристина вспыхнула как маков цвет, но он силой вытащил ее за дверь.
Очутившись в коридоре; она прислонилась спиной к стене и схватилась руками за ноющую голову.
— Извини, мне так стыдно… Как он только мог так поступить?
— Ради достижения своих целей Огастес способен на все. Кому, как не тебе, это знать.
Кристина кивнула, чувствуя, как вскипает в ней гнев.
— И тем людям, которых он обидел, — с горечью добавила она. — Он настоящая акула!
— Тем более нельзя ожидать, чтобы акула придерживалась этических принципов.
— С чего это ты вдруг ударился в философию?
— Твой отец искренне полагает, что действует в твоих интересах.
— Господи, да ты, кажется, его защищаешь? Не хочется напоминать, но мы с тобой только что оказались помолвленными против нашей воли.
— Разумеется, я не одобряю его методов. С его стороны это непорядочно. Просто сейчас не лучшее время для кровной мести.
Кристина постаралась привести мысли в порядок. По всей видимости, Говард опасается, что она может проговориться в присутствии Элизабет.
— Не волнуйся, я все понимаю. Господи, и почему только я не рассказала ему, что не жду ребенка? Если бы я это сделала…
— Теперь не имеет никакого смысла думать о том, что было бы, если… Напрасная трата сил.
Полное отсутствие какой-либо враждебности в его голосе привело Кристину в недоумение.
— Не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным.
Взяв за руку, Говард оторвал ее от стены.
— Это еще не коней света.
— Но очень походит на него, — возразила она. — Я… я с ним поговорю. — Кристина понятия не имела, о чем собирается говорить с отцом, но сделать это казалось ей необходимым, — Я действительно собиралась предупредить тебя.
— Знаю.
— Но ты поцеловал меня, а потом я…
— Ответила на поцелуй. — Продолжать этот разговор было опасно.
— Что ты собираешься делать? — с беспокойством спросила Кристина.
— Все, что угодно, лишь бы доставить радость матери.
Интересно, подумала она, вглядываясь в суровое и в то же время печальное лицо Говарда, включает
