сожалею, что, после того, как я стал Королем, нам никогда не хватало времени, чтобы как следует поговорить.
Он говорил что — то еще, но это осталось неизвестным, потому что его образ медленно таял, как призрак на рассвете, пока не исчез совсем. Понемногу все в баре встали с колен и снова занялись своими делами. Никто даже не смотрел на Мерлина. Я сел на стул. Мерлин снова смотрел в свой кубок.
— Я должен был быть там, — сказал он. — Но я был настолько зол, что все, о чем я мог думать, была месть. Той вероломной суке, матери Мордреда. Морган ЛеФэй. Артур принял их, дал им все, и вместе они разрушили все, что мы с Артуром построили. Мне потребовались годы, чтобы найти доказательство против них, и тогда они бежали, как крысы. Мордред — к его тайно подготовленным силам. Моргана к старым лесам и древним местам, и Силам, которым она там поклонялась. Я не мог перенести мысли о самой возможности, что она избежит наказания, скроется с этим с этим. Поэтому я оставил Артура готовить армию, а сам отправился по следу Морганы. Я был совершенно уверен, что вернусь вовремя. Но Моргана устроила мне веселую гонку, а убийство суки потребовало больше сил, чем я ожидал. К тому времени, когда я вернулся, все было кончено. Поле битвы было пропитано кровью, все, что охватывал взор, было покрыто телами. Немногие выжившие рыцари смотрели на меня так, как будто во всем этом был виноват я, и, возможно, так оно и было. Они называли меня предателем и фальшивым другом, трусом, мерзостью. Они даже не позволили мне увидеть его тело. Я мог убить их всех, взглядом или словом, заставить их страдать — так, как страдал я, но не сделал этого. Потому что Артур не хотел бы этого.
— Я не мог даже оплакать его. В моих глазах нет слез. Но если бы я мог, я бы плакал. О моем Короле, моем друге, моем сыне. Если бы это имело смысл.
Я все еще пытался понять, что я могу сказать тому, чья потеря столь велика, а горе и чувство вины столь глубоки, когда яркий молодой голос выкрикнул имя Мерлина. Все мы оглянулись, когда яркая и оживленная юная штучка легкой походкой прошла через бар, улыбаясь и махая во всех направлениях, но неотвратимо направляясь к нашему столу. Она была маленькой, светловолосой и грудастой, наивной и большеротой, одетой в мерцающие шелка, выглядевшие слишком неуместными в этой грубом окружении. Она двигалась стремительно, словно в ней была вся энергия мира, сверкая юной молодой сексуальностью. Ей вряд ли было намного больше шестнадцати. Она была привлекательна, в общеизвестном смысле, с синей татуировкой третьего глаза на лбу. Еще больше кельтских и друидских рисунков вились вверх и вниз по ее обнаженным рукам. Она прошагала прямо к нашему столу, запрыгнула к Мерлину на колени, смеясь в его негодующее лицо и игриво таская его за длинную бороду.
— О, милый, посмотрите на это вытянутое лицо! Кто расстроил тебя на этот раз? Честно, любимый, тебя нельзя оставить одного даже на минуту. Как хорошо, что твоя маленькая Нимуя здесь, чтобы позаботиться о тебе! — Она безыскусно поцеловала его, сделала глоток из его кубка, скорчила рожицу, пропищала какое-то детское ругательство, а потом поцеловала его снова и назвала Глупым старым медведем. Мерлин медленно улыбнулся, затем рассмеялся и стал играть с ее грудями, а она в это время счастливо хихикала. Я изо всех сил пытался не дать своему рту широко открыться. Это была легендарная ведьма Нимуя?
— Это — Нимуя, — сказал Мерлин через некоторое время, оглядываясь на меня. — Мое единственное утешение. Нимуя, это — Джон Тэйлор.
Она по-детски на меня надулась.
— Ты и правда тот, кто расстроил моего милого? Стыдно! Давай, Мерлин, покажи, как он превращается во что-нибудь хлюпающее.
— Тихо, дитя, — сказал Мерлин. — Он проделал длинный путь, чтобы попросить моей помощи. Я все еще в раздумьях, как мне поступить.
— Это — ведьма Нимуя? — спросил я, пытаясь не допустить недоверия в голосе.
— Конечно, — ответил Мерлин, вынимая руку у нее из платья, чтобы почесать свой большой, похожий на клюв, нос. — Друидская жрица-отступница, а теперь моя ученица в магических искусствах. Из всего, что я когда-либо делал, роль учителя мне всегда нравилась больше всего.
— Это не все, что тебе нравится, похотливый старый козел, — сказала Нимуя, довольно прижимаясь к колдуну. — Побег от Друидов был лучшим, что случилось в моей жизни. — Она жалобно посмотрела на меня своими огромными темными глазами.
— Мои родители продали меня им, когда я была еще ребенком, но я по-настоящему так и не привыкла. Мне очень нравилось почитание природы, я бегала голышом по лесу и многочисленные занятия сексом для плодородия зерновых, но вот человеческие жертвоприношения с прибиванием их кишок к старому дубу — по-моему, очень неприглядно. Поэтому я прихватила кое-что ценное, что не было прибито гвоздями, и убежала. — Она внезапно надулась и игриво стукнула Мерлина по уху. — А ты обещал, что будешь учить меня магии. Настоящей магии. Когда ты собираешься преподать мне чуть-чуть реальной магии, сладкий?
— Всему свое время, — ответил Мерлин, игриво сжав зубами мочку ее уха.
— Все это очень хорошо, мой сладкий, — сказала Нимуя, толкнув его, сидя на его же коленях. — Но тем временем разные лавочники настаивают на расчете. Девочка должна жить, любимый…
И было еще много подобного. Нимуя болтала, Мерлин улыбался ей снисходительно, и оба они обнимались как подростки. Я не знал, что сказать. Это Нимуя? Могущественная и коварная ведьма, похитившая сердце Мерлина и убежавшая с ним? Эта симпатичная и безвредная маленькая охотница за деньгами? Я обернулся, чтобы смотреть на Сьюзи и Томми, но они были явно так же растеряны, как и я, поэтому я встал, извинился перед Мерлином и Нимуей, которые лишь кивнули в ответ, и наша троица отошла к другому столу, чтобы обдумать ситуацию. Было ясно, что какое-то время Мерлин будет не до нас.
— Она похожа на сладкую юную штучку, — сказал Томми. — Хотя, по-моему, он несколько староват для нее.
— Она не столь беспомощна, как старается казаться, — сказала Сьюзи. — Я встречала таких — они находят старого дурака, чтобы получить от него все, что им нужно.
— Внутренние установки человека это не наше дело, — заявил я твердо. — Какие бы ни были причины для его пьяной жалости к себе, он по-прежнему могущественный колдун. Если кто-либо в этом времени и в силах отправить нас дальше, то это он.
— Но ты же слышал, — возразил Томми. — Ему нет дела ни до нас, ни до наших проблем.
— Не стоит переживать раньше времени, — ответил я.
Сьюзи смотрела на меня долгим взглядом.
— Это круто даже для тебя, Тэйлор. Я имею в виду Мерлина, о котором мы говорим. Единственное порождение Сатаны. Черт, мы не можем даже надеяться заставить его сделать то, чего он не хочет.
— Я думаю об этом, — сказал я. — И мне пришло в голову, что раз эта ведьма Нимуя явно совершенно неспособна похитить сердце Мерлина… может быть, мы могли бы это сделать вместо нее. И с его сердцем в наших руках, Мерлин будет вынужден сделать все, что мы ему скажем.
Они оба посмотрели на меня, как на сумасшедшего.
— Ты спятил! — воскликнул Томми. — Я имею в виду твой чокнутый план! То есть предполагается, что мы вырвем живое сердце из его груди? У Мерлина? Величайшего волшебника и этого, и всех прочих времен? Ты спятил!
— Не сдерживайся, Томми. Скажи, что ты действительно думаешь.
— Даже если мы сможем вывести Мерлина из строя, — сказала Сьюзи, — это будет довольно грязно… Я вырезала несколько сердец в свое время, но мне ни разу не приходилось беспокоиться об их сохранности, чтобы вставить их снова.
— Не смей ему потворствовать, — вмешался Томми. — Мы все закончим как существа из соплей.
— Все не так же безнадежно, как выглядит, — терпеливо продолжил я. — Многие колдуны вынуждены вынуть свои сердца и в целях безопасности спрятать их в другом месте, за мощными магическими щитами. В этом случае, независимо от того, что случилось, из невозможно убить, пока сердце находится в безопасности. Используя правильные обряды, можно извлечь сердце Мерлина, не убивая его, и как только оно будет у нас, мы станем контролировать ситуацию. Смотрите — мы знаем, что кто-то когда — то попытается похитить его сердце. Почему не мы? Мы не причиним вреда больше, чем необходимо.
— Мне это не нравится, — категорично заявил Томми. Действительно не нравится. Фактически, я
