старых выцветших костей. Шкуры и скальпы висели на расстоянии вытянутой руки от Трона, некоторые из них — с еще стекающей свежей кровью. Были также комплекты зубов и когтей, подарков и трофеев прошлых охот, слишком много, чтобы сосчитать. Сьюзи неожиданно нагнулась к моему уху — что-то прошептать, и я чуть не выскочил из кожи. Лицо ее как всегда было непроницаемым, а голос — обнадеживающе ровным.
— Марселлус и Ливия, по-моему, слишком просто нашли дорогу сюда, — пробормотала она. — И ни один из местных, кажется, не удивлен и не шокирован их появлением. Человек подозрительный мог бы подумать, что они здесь бывали прежде. Знаешь, на мой взгляд, еще не слишком поздно, чтобы застрелить или взорвать что-нибудь, что движется, во время нашего достойного, но поспешного отступления.
— По-моему, «слишком поздно» закончилось, когда мы вошли в лес, — сказал я спокойно. — Поэтому давай оставим убийство и погром как последний шанс. Кроме того, вряд ли мы можем рассчитывать на помощь Герни, расстреливая его Двор.
— Я не глухая, знаете ли, — подхватила Ливия. Так случилось, мы с мужем бывали здесь прежде, много раз.
— Да, — сказал Марселлус. — Много раз. Мы давно знаем бога Герни, а он знает нас.
— Мы, видите ли, были проданы в рабство не за деловые долги, — сказала Ливия с по-настоящему неприятной улыбкой. — Это, скорее, было связано с природой нашего бизнеса.
— Мы продавали Герни рабов, — произнес Марселлус оживленно. — Покупали их совершенно официально, на рынке, а потом доставляли сюда, в дикий лес, чтобы они были добычей для божественной Дикой Охоты. Видите ли, они действительно очень любят преследовать человеческие жертвы. Частично — из мести за вырубку лесов под строительство поселений, ферм и городов, но главным образом — потому что никто не бежит лучше или отчаяннее загнанного человека. Некоторое время все шло хорошо. Мы удовлетворяли спрос — за подходящую цену, Двор наслаждался своими Охотами, и все были счастливы. Ну, кроме рабов, конечно, но кого интересуют рабы. В этом суть. Но одной холодной зимой случилась отчаянная нехватка рабов, и цены подскочили до неба. И поэтому мы с Ливией начали похищать людей прямо с улиц. Никого заметного или того, кого могли потерять, — только слабые, глупые и бедные.
— Только они пропадали, — сказала Ливия. — Но кто-то поднял шум, всегда найдутся назойливые люди, сующие нос, куда не надо, и к делу подключились Легионеры. И они поймали нас на месте.
— Мы сделали очень хорошие деньги, — сказал Марселлус. — И большую часть потратили на адвокатов, но без толку. Я, как мне казалось, очень энергично защищался на суде, но судьи не стали слушать. Я имею в виду, не стали, как будто мы похитили Гражданина…
— Это был год выборов, — горько сказала Ливия. — И поэтому у нас отняли все, а самих продали в рабство. Но, благодаря вам, теперь у нас есть шанс для свободы и мести.
— Мести, — добавил Марселлус, — всем нашим многочисленным врагам. И оба рассмеялись.
Они резко отвернулись от нас и низко поклонились богу Герни. Я посчитал дипломатичным тоже поклониться, и даже у Сьюзи хватило здравого смысла коротко склонить голову. Чудовищные создания Двора Герни жадно наблюдали за нами, и мне в самом деле не нравилось, как они на нас смотрели. Ливия заметила мой интерес, и взяла на себя представление членов Двора. Голос ее был откровенно насмешливым.
Хоб В Цепях был громадной бесформенной человекоподобной фигурой добрых десяти футов росту, с огромными плитами мускулов и головой кабана. Крупные изогнутые клыки высовывались изо рта, а красные глубоко посаженные глаза были жестокими и безумными. Длинные железные цепи спускались по его голому уродливому телу от железного ошейника вокруг толстой шеи. Сковали его очень давно, но это ничего не значило. Его кисти и предплечья выглядели так, как если бы их опустили в свежую кровь, она все еще капала и парила на открытом воздухе. Полдюжины карликов с головами свиней сидела на корточках около его раздвоенных копыт, ворча и визжа в борьбе за место. Они смотрели на нас со Сьюзи голодными, нетерпеливыми глазами, и толстые потеки слюней бежали у них из пастей.
На некоторых из них все еще оставались тряпки и лохмотья с тех времен, когда они были людьми, до того, как Хоб В Цепях подчинил их своей воле.
Томас Квадратная Нога совершенно точно был неандертальцем. Не выше пяти футов роста он был почти так же широк, с приземистым неповоротливым телом и лицом, которое не было ни человеческим, ни обезьяньим. Подбородка не было, а рот был широкой и глубокой безгубой раной, но его глаза были странно добрыми. Он глубокомысленно рассматривал нас, беззастенчиво царапая свое волосатое голое тело.
Дюжина неестественно крупных волков была мне представлена как оборотни, и я не видел причин сомневаться в словах Ливии. В их глазах человеческий ум сочетался с нечеловеческим голодом. Были личи, так недавно поднятые из могил, что темная земля все еще цеплялась за их грязные одеяния. У них были мертвая белая плоть, горящие глаза, и руки как когти.
Были людоеды, пугала и гоблины, и другие, еще более худшие существа, чьи имена и происхождение были забыты человеческой историей. Двор Герни — дикий, жестокий и смертоносный. А в дополнение, плотно окружив со всех сторон, собрались все дикие лесные звери — в единственном месте, где у них могло быть своего рода перемирие. Они разглядывали нас со Сьюзи как жюри с Герни в качестве верховного судьи. Бог неожиданно подался вперед на своем костяном Троне, и болотные огни безумно кружились над его рогатой головой живым ореолом.
— Марселлус и Ливия, — произнес Герни голосом горячим, как летнее солнце, и грубым, как крик козла. — Было время, когда вы были удостоены права почтить наш Двор своим корыстным присутствием. Мы слышали, что вы лишились этой милости, в том проклятом городе.
— Так и было, дикий лорд, — льстиво ответил Марселлус. — Но мы сбежали от тех, кто сделал нас рабами, и прибыли сюда, чтобы восстановить все, как было раньше. Мы с женой приносим вам в дар двух путешественников по имени Джон Тэйлор и Сьюзи Стрелок. Они думают, что они здесь, чтобы просить вашего покровительства.
— По правде, они не слишком умны, — добавила Ливия.
— Выбирай, — пробормотала Сьюзи. — В кого первого выстрелить?
— Воздержись ненадолго, — пробормотал я в ответ. — Еще остается шанс, что я разговорами выведу нас отсюда.
— Я всегда могу добавить еще две жертвы к своей Охоте, — лениво ответил Герни. — Но потребуется что-то большее, чтобы вернуть мое расположение.
— Но мужчина особенный, — сказала Ливия. — Он — сын этой старой ведьмы Лилит.
И тут все монстры Двора поднялись на ноги как один. Герни вскочил с Трона, ревя гигантским медведем, но дикий звук был почти заглушен массовым ревом и воем его Двора. Они ринулись вперед, со всех сторон сразу, вытянув руки и когти и оскалив зубы, и ненависть в их голосах сотрясла воздух, как живое существо. У Сьюзи даже не было времени, чтобы навести дробовик на мишень прежде, чем создания дикости были вокруг нее. Они вырвали дробовик у нее из рук и повалили ее на землю, постоянно избивая.
Со мной обошлись не лучше. Марселлус профессионально ударил меня за ухо залитой свинцом дубинкой как раз в момент, когда его жена продала меня Герни, и я оказался на коленях, в полубессознательном состоянии, когда Двор навалился на меня со всех сторон. И долгое время были лишь удары, пинки, боль плоти, разрываемой зубами и когтями, и кровь, щедро льющаяся на грязную землю вокруг меня.
Наконец, или они устали от этого спорта, или Герни отозвал их, но монструозный Двор неохотно отодвинутся, занимая свои прежние места вокруг прогалины. Они пыхтели и смеялись, и на каждом были капли нашей со Сьюзи крови. Парни со свиными головами подняли нас на ноги и установили прямо перед Троном. Герни царственно сидел перед нами и с улыбкой удовлетворения оценивал ущерб, нанесенный нам его людьми. Кровь была у меня на лице и во рту, болело везде, где только можно, но моя голова уже прояснилась. Меня обрабатывали такие профессионалы, к которым это стадо животных даже не приближалось. Дайте мне собраться с мыслями, и я покажу этому лесному богу несколько штук, которые он никогда не забудет. Я жестоко усмехнулся Герни, игнорируя кровь, заливавшую мой подбородок из рассеченных губ, и на мгновение он выглядел неуверенно. Он сделал ошибку, не разрешив своим созданиям убить меня, пока они могли, и я поклялся сделать так, что и он, и они пожалеют о подобной
