Ведущий в погибель.

себе доказал этим вечером… Словом, ты меня слышал. Ты — поступай, как хочешь. Лично я — спать. Bonne nuit, malheureux a l'amour[185].

Глава 24

Ночь доброй не была. Однако справедливости ради стоило заметить, что не была она ни полной тоски, ни посвященной мыслям о несбывшихся желаниях и обманутых надеждах, ни бессонной — вопреки собственным ожиданиям, в сон Курт провалился разом и глубоко.

Он проснулся от осторожного, но настойчивого стука в дверь и, подхватившись с постели, бросился открывать, на ходу влезая в штанины, понимая при том, что слабая надежда, предательски трепыхнувшаяся где-то в глубине души, безосновательна и глупа. Засов он сдвинул одним движением, распахнув створку и растерянно глядя на девицу по ту сторону порога, не сразу припомнив горничную или помощницу Адельхайды.

— Лотта, — подсказала память; та кивнула и, окинув его взглядом, твердо потребовала:

— Оденьтесь и выйдите на галерею, майстер Гессе, я буду ждать на повороте. Это важно.

Прочь она двинулась все так же решительно и не оглядываясь, оставив ему возможность либо кричать в спину, пытаясь узнать, что случилось, либо последовать ее указаниям.

В куртку он влез так же поспешно, срываясь и не попадая в рукава, и, прихватив перчатки, вышел, надевая их на ходу. По длинному коридору Курт почти пробежал, благо час был ранний и безлюдный, и на повороте галереи едва не наскочил на фон Вегерхофа, одарившего его настороженным и удивленным взглядом.

— Ты, — уточнил стриг, и он вытолкнул с раздражением:

— Господи, ты что — вездесущ?

— «Господи», быть может, и вездесущ, — согласился тот, — однако я здесь по делу.

— Вы оба здесь по делу, — оборвала его Лотта, и Курт нахмурился, переводя взгляд с нее на стрига. — Быть может, я перегнула палку, но опыт подсказывает, что порою лучше это, нежели бездействие.

— Что произошло? — спросил фон Вегерхоф напряженно, и та вздохнула.

— Майстер Гессе, — чуть утратив свою решительность, выговорила Лотта, — я должна задать вам вопрос, на который прошу ответить и… без обид. Прошу вас.

— Ну? — довольно неучтиво поторопил он; та кивнула:

— Да… Так вот… Этой ночью, уходя от Адельхайды, в каком состоянии вы оставили ее? Простите, если мои слова покажутся вам слишком прямолинейными, однако…

— Стой, — перебил ее Курт, ощущая, как что-то неприятное и холодное зарождается под ребрами. — Стой, — повторил он размеренно. — Этой ночью?

— Или утром… не знаю, когда вы ушли, и прошу извинить еще раз за такую назойливость, но это в самом деле важно.

— Да не было меня у нее этой ночью! — бросил он раздраженно. — Уж если ты в курсе таких ее тайн, отчитаюсь, госпожа помощник следователя, по полному списку: дверь была заперта, на стук мне не ответили, и какие бы мысли ни были у тебя по поводу ее планов на ночь, а — она просто заперла дверь и легла спать. Удовлетворена?

— Этого не может быть, — растерянно произнесла Лотта. — Это невозможно.

— Отчего же? — не сумев скрыть злости, осведомился он. — Кто-то был, и ты решила, что это я? Тебе ли не знать, что, согласно специфике ее работы…

— Не смейте, — угрожающе потребовала та, и он умолк, понимая, что ведет себя глупо и недостойно.

— Объяснись, Лотта, — попросил фон Вегерхоф, бросив на него укоризненный взгляд. — Что случилось?

— Ее дверь заперта, — пояснила девушка тихо. — Заперта дверь из коридора и не поддается на ключ; наверняка вдвинут засов. На стук она не отвечает. Есть еще дверца — из моей комнаты в ее, но и она закрыта. Ключ ее не открывает — стало быть, тоже на засове… Майстер Гессе, господин барон, поверьте — она никогда так не делала. Никогда.

— Быть может, и впрямь просто спит, — предположил Курт уже спокойней, и та мотнула головой:

— Так крепко? Не она. Адельхайда просыпается от скрипа половиц, и чтобы не выйти на стук? Этого не может быть. И она никогда не запиралась от меня — я всегда должна быть под рукой, всегда должна иметь возможность явиться по первому зову, вы сами должны понимать. Это… ненормально. И если вы сказали, что и этой ночью не сумели к ней попасть… Понимаете, это тоже подозрительно. Вчера вечером она попросила сделать ей купание с лавандой… ну, и прочее… понимаете?

— Нет… — проронил он оторопело, и фон Вегерхоф вздохнул:

— Она ждала тебя, тупица. Ждала, что ты придешь к ней, и готовилась встретить тебя по первому разряду. Я ошибся. Ты — нет. Вчера ты должен был войти в ту дверь.

— Что делать? — спросила Лотта настойчиво. — Я не хочу поднимать шума, но как попасть внутрь? Ломать засов? Перебудим половину дома…

— Вторая дверь — в твоей комнате? — перебил стриг и, дождавшись кивка, махнул рукой: — Идем. Я открою.

— Хорошо, — коротко согласилась та и, без лишних возражений развернувшись, пошла вперед, не оглядываясь и торопясь.

«Ждала, что ты придешь»… Все-таки ждала… Но почему не отперла дверь? Уснула? Заболела? Что могло произойти еще — в охраняемом замке, за толстыми стенами, в окружении прислуги…

Как и в ульмском доме фон Вегерхофа.

— Вот зараза… — проронил Курт чуть слышно, и стриг, шагающий рядом, молча поджал губы, не ответив на его невысказанные мысли.

Фон Вегерхоф шел безмолвно до самой двери в комнату помощницы Адельхайды, молча вошел, когда та распахнула створку, молчаливым кивком велел закрыть ее и так же молча, все медленнее с каждым шагом, приблизился к ведущей в соседнюю комнату дверце.

— Заперто, — снова повторила Лотта, понизив голос. — Просто не понимаю, не знаю, что думать…

— Отойди к порогу, — велел фон Вегерхоф коротко, и та, на миг запнувшись, послушно кивнула и попятилась, не отрывая от него взгляда, вздрогнув, когда уперлась спиной в дверь, ведущую в коридор.

— Сделайте что-нибудь, — попросила она чуть слышно, и стриг вскинул руку:

— Тихо. Полная тишина, — повторил он, подступив к самой створке, и замер, упершись в нее ладонью, прикрыв глаза и чуть склонив к плечу голову, точно вслушивающийся в шумы леса охотничий пес.

Тишина тянулась долго — невыносимо долго; тот все стоял недвижимо, опустив веки и не говоря ни слова, и Курт ощутил, как возникнувший под ребрами неприятный холод растекается по телу, примораживая к месту. Это выражение лица он уже видел у фон Вегерхофа — в его доме, на пороге комнаты Эрики…

— Что? — требовательно уточнил Курт, и стриг осторожно выдохнул, все так же не поднимая взгляда и медленно сжимая в кулак лежащие на двери пальцы.

— В той комнате, — с усилием отозвался он едва различимым шепотом, — живых нет.

— Ты сказал, что откроешь, — пытаясь держать голос ровно, не сразу выговорил Курт, и тот кивнул, отступив на шаг назад.

От удара ногой дверь скрипнула, грохнув клепами, с той стороны что-то хрустнуло, и второй удар внес ее внутрь, вывернув петли из камня и цемента, переломив засов пополам и отбросив тяжелую створу на пол. На охнувшую Лотту Курт не обернулся, стоя рядом со стригом у порога, глядя внутрь и не делая вперед