— Где Кабаны, почему они не подавят активность муджей? — спросил Роуленд, но тут же заткнулся, потому что при подготовке к полету и во время самого полета нельзя отвлекаться ни на что постороннее.
Обменявшись приветами с вышкой Баграма, они взлетели четверкой, использовав для взлета всю полосу и моментально ушли в сектор набора высоты, относительно которого у автоматических зенитных установок действовал стоп-приказ. Каждый раз, когда они так вот взлетали, капитана Роуленда холодный пот пробивал, ведь они проходили под собственным зенитным огнем, и достаточно было всего, чего угодно — неопытного пилота за штурвалом, дурака-программиста, просто сбоя в системе автоматической ПВО, — и их же скорострельные зенитки нашпигуют их свинцом, как утку на охоте. Но альтернатива не менее безрадостна — не лететь и сидеть под градом снарядов.
— Внимание, ракета! Ракета по фронту!
Крик одного из офицеров, кажется, Монаха-три заставил капитана принять ручку на себя, резко выводя машину вверх, — они летели над дорогой Баграм — Кабул, чтобы лишний раз не сверяться с картой. Хорошо, что они уже вышли из зоны ПВО Баграма, и двигателям хватило мощности вытащить груженый самолет вверх, не сорвать в штопор.
Ракета, оставляя за собой серый хвост, поднялась метров на сто. Дальше сработал самоликвидатор — вспышка и облачко дыма.
— Это РПГ, отбой.
РПГ — дрянная штука, когда он взлетает, по виду почти то же самое, что и ПЗРК, срабатывают самоликвидаторы тоже одинаково. О том, что в зоне боевых действий есть китайские ПЗРК, летчики знали.
— Монах-один, всем внимание! Разворот над Кабулом, курс сорок. Держаться правее, аэропорт прикрыт куполом.
Самолеты поднимались все выше и выше, горы громоздились на горизонте, белые, величественные и неприступные.
Прошли Кабул. Город лежал в долине, по виду — неправильный овал, горы очень высокие, и часть кабульских домов наползала на горные склоны. Со стороны гор на город летели снаряды, что-то горело, и было видно, что в городе идет интенсивная перестрелка.
— Внимание, на девять часов!
Капитан глянул туда — они догоняли четверку Кабанов, шедшую к аэропорту…
— Четверка Кабанов на север от нас, я Монах-три, иду группой на девяти тысячах. Прошу выйти на связь.
— Монах-три, это Фокстрот-девятка, ты как нельзя кстати.
— Фокстрот-девятка, что, черт возьми, происходит?!
— Монах-три, над джелалабадской дорогой держитесь как можно выше, там черт знает что творится. Нас обстреляли из зеленки и подбили.
Только сейчас капитан увидел, что за одним из Кабанов от двигателя тянется тонкий, едва заметный след дыма.
— Фокстрот-девятка, мы следуем к границе, чтобы вломить как следует этим ублюдкам.
— Монах-три, удачи. Не снижайтесь слишком, у муджиков сегодня плохое настроение…
Разошлись над Джелалабадом — у каждого из самолетов был свой сектор работы. Было видно, что и в Джей-баде черт знает что происходит, ориентироваться можно было по толстому, черному столбу дыма над пешаварской дорогой, как раз в районе аэропорта. По целям в пригороде активно работали реактивными снарядами морпеховские «кобры», бой велся и в городе — что-то горело, то тут, то там взлетали трассеры.
Капитан пошел напрямую на свой сектор, не предпринимая никаких мер безопасности, — он не собирался пока снижаться и решил вывалить весь свой груз чуть севернее хайберского прохода, там были места, где можно было пройти с ослами и даже с лошадями — в свое время коммунисты построили там заставу и пробили к ней дорогу. Эта дорога активно использовалась до сих пор и восстанавливалась каждый раз после ударов, как будто гномами, потому что в конце этой дороги не было никаких селений, только старая и заброшенная пограничная застава у самой границы. Роуленд собирался пройти как раз по этой дороге и по ее окрестностям и хорошенько угостить ублюдков, которые там отыщутся, а в конце совершить нечто вроде петли идиота, той самой, которую летчики учатся исполнять для сброса тактического ядерного оружия. При этом он собирался на пару десятков секунд оказаться в воздушном пространстве Пакистана, но ничего такого в этом он не видел, потому что пара десятков секунд — это ничто, развернется и сразу уберется прочь.
Вот только у операторов китайской системы ПВО HQ-9, копии русской С300, внимательно наблюдающих как раз за этим сектором, было совершенно другое мнение…
Дело было в том, что Пакистан находился как бы между двух огней, и с каждым годом ситуация эту ухудшалась. С одной стороны — страна не производила и не поставляла на мировой рынок никакой конкурентоспособной продукции, да и инвесторы не желали вкладывать деньги в страну, где находится две трети лагерей подготовки Аль-Каиды. Страна, которая смогла создать атомное оружие, стремительно скатывалась на уровень стран третьего мира, причем с одной стороны у нее был Китай, с другой стороны — смертельно ненавидевшая Пакистан Индия. Ни тот, ни другой сосед не был из тех, с кем можно расслабиться и получать удовольствие.
С другой стороны — США делали ставку на Индию, делали это ярко и открыто, выхватывая Индию из зоны интересов России. Русские продали Индии авианосец с большим скандалом и с превышением сметы — а американцы просто подарили старый, в придачу к самолетам. Русские никак не могли передать Индии документацию на самолет пятого поколения, уже оплаченный, кстати — американцы предложили F16 Block 70[46], наиболее современный из всех самолетов региона. Американцы, а не русские все настойчивее проталкивали мысль о предоставлении Индии статуса Постоянного члена Совета Безопасности ООН, при этом, не поддерживая такой статус ни для Германии, ни для все холоднее относящейся к США Японии. В одиннадцатом, резко осудив взрывы в Мумбае, американцы ясно дали понять, что в случае конфликта Индии и Пакистана — Пакистан они больше покрывать не будут.
С третьей стороны — Китаю нужны были рынки сбыта для своей боевой техники, которая клепалась в больших количествах, нужен был и прямой выход в Индийский океан, нужна была база в Гвадаре, нужен был порт в Карачи с нефтепроводом до китайской территории. В итоге — китайские генералы сидели в пакистанском генштабе, китайские танки Z-99 осваивались пакистанскими танкистами, китайские J10 уже летали с зеленым кругом пакистанских ВВС, а на территории Китая целый выпуск летного училища, родом из Пакистана, осваивал J11B — не самые качественные копии Су-30МКК.
C четвертой стороны — пакистанские генералы сотрудничали с Пакистаном, в том числе и из-за страха перед собственным народом. Они отчетливо понимали, что больше половины населения Пакистана является исламскими экстремистами и сторонниками Талибана. Знали они о том, что в Пакистане армия и государство является единственным европейцем, точнее, британцем. Это было все равно, что сидеть на кипящем котле, и китайская армия была гарантом устойчивости пакистанского режима. Но и народ лишний раз злить не стоило, а американцы, нанося удары по базам боевиков, что по ту сторону границы, что по эту, — народ злили, и сильно, потому что народ ассоциировал себя именно с боевиками. Для того чтобы показать народу, что власть защищает пакистанскую землю — еще в десятом году к границе выдвинули системы ПВО. А сейчас, зная о том, что талибы намереваются предпринять общее наступление, китайцы выдвинули на позиции С-300, чтобы, если какой-то американец вдруг залетит на пакистанскую территорию, — наглядно дать ему понять, что делать этого не следует.
— Подходим к зоне сброса, — сообщил Роуленд.
— Курс, скорость?
— Норма. Займи эшелон пять тысяч.
Капитан чуть отклонил штурвал, понаблюдал за показаниями высотомера.
— Сделано.
Ударный Орел с ревом несся над афганской землей, извещая всех внизу, что у них большие проблемы. Очень большие.
