помысле, или размышлении. Не имея возможности постигнуть и познать непостижимое и дивное, он некоторым образом опочивает на сем совершенным почитием, оным недвижением блаженнаго нечувствия, т. е. не любопытно наслаждаясь неизъяснимыми благами, с чувством однакож верным и определенным.
150. Кто не сподобился достигнуть в такую меру совершенства и проникнуть до таких благ, тот пусть винит себя одного, а не говорит в извинение, что это дело невозможно, или что бывает в нас совершенство, такое однакож, о котором мы и не знаем. Удостоверяем будучи Божественным Писанием, да ведает он, что дело сие возможно, и в истинный своей силе бывает в действительности, и совершается заведомо с сознанием его; но, по причине неисполнения и нарушения заповедей Божиих, всякий собственно сам себя лишает таких благ, соответственно своей неисправности.
151. Бог от начала сотворил два мира, видимый и невидимый, и царя над видимым, который носит в себе характеристическия черты обоих миров — одного в своей видимой части, а другаго в части мысленной, — в душе и теле. В этих мирах сияют и два солнца, — это видимое, и другое — мысленное. И что есть для видимаго и чувственнаго солнце, то есть для невидимаго и мысленнаго Бог, Который есть и именуется солнцем правды. Чувственный мир и все, что в нем, освещается чувственным сим и видимым солнцем; а мир мысленный и те, которые находятся в нем, освещаются и осияваются мысленным солнцем правды. И чувственное освещается чувственным солнцем, а мысленное — мысленным раздельно, особо одно от другаго, так как несмешаны и неслияны между собою ни мысленное с чувственным, ни чувственное с мысленным.
152. Из всего видимаго и мысленнаго только один человек создан от Бога двояким. У него есть тело составленное из четырех стихий, чувство и дыхание, — и душа мысленная, невещественная, нетелесная, соединенная неизреченно и неизследованно, срастворенная неслиянно, и сочетанная несмесно с тем, что есть в теле. И вот что есть человек, — животное смертное и безсмертное, видимое и невидимое, чувственное и мысленное, способное видеть видимое творение, и познавать мысленное. Как два солнца раздельно действуют каждое на свой мир, так раздельно действуют они и на каждую сторону человека: одно освещает тело, а другое душу, и каждое подает из собственнаго своего света соответствующей себе стороне или богато или скудно, сколько может вместить освещаемый.
153. Чувственное солнце видимо, но не видит; мысленное же солнце и зримо бывает достойными, и само зрит всех, паче же тех, которые на него смотрят. Чувственное солнце не говорит и никому не дает силы и способности говорить; мысленное же солнце и само говорит друзьям своим, и всем дает способность и силу говорить. Чувственное солнце, светя на чувственный сад, изсушает только теплотою лучей своих сырость земную, а не насыщает и не ботит растений и семян, мысленное же солнце когда возсияет в душе, оба сии оказывают действия: изсушает сырость страстей, очищая вместе скверноту и зловоние, происходящия от них и сообщает мысленной земле души удобрение (жирною делает), т. е. божественную благодать, коею будучи насыщаемы произрастения добродетелей, мало–по–малу возрастают в довольстве.
154. Чувственное солнце, восходя, освещает чувственный мир, и все что в нем, людей, зверей и прочее все, над которыми одинаково простирает свет свой, царствует в полдень, затем опять скрывается, оставляя во тме те места, над которыми светило. Солнце мысленное возсияв, всегда светит, невместно вмещаясь все во всем, и вместе отособляясь от тварей своих и неотделимо отдельно пребывая от них, — будучи все во всем и не будучи нигде в тварях своих исключительно (так чтобы не быть в других местах). Оно — все в видимом и все в невидимом, — все всюду присуще и нигде — все, исключительно.
155. Христос есть начало, средина и конец. Он есть и в первых и в средних и в последних, — и как есть в первых, так и во всех. Для Него нет разности между сими, как
156. Святая любовь, проникая всех от первых до последних, от головы до ног, всех с собою сочетавает, сцепляет, связывает и единит, и делает их крепкими и непоколебимыми. Будучи познаваема, она открывается каждому из них одною и тоюже. Она есть Бог, с Коим и последние бывают первыми, и первые, как последние.
157. Как мысленные чины небесных Сил освещаются Богом по порядку, так что божественное светолитие проникает из перваго чиноначалия во второе, из этого в третье и так во все: так и святые, будучи освещаемы святыми ангелами, связуемы и соединяемы союзом Святаго Духа, делаются равночестными с ними и подобными им. Затем святые, — которые являются из рода в род, от времени до времени, после святых, предшествовавших им — посредством исполнения заповедей Божиих прицепляются к ним, — к тем прежним и, получая благодать Божию, осияваются подобно им, — все же последовательно составляют таким образом некую златую цепь, каждый будучи особым звеном сей цепи, соединяющимся с предыдущим посредством веры, добрых дел и любви, — цепь, которая, утверждаясь в Боге, неудоборазрываема есть.
158. Кто не изволяет со всею любовию и желанием в смиренномудрии соединиться с самым последним (по времени) из всех святых, имея к нему некое неверие, тот никогда не соединится и с прежними, и не будет вчинен в ряд предшествовавших святых, хотя бы ему казалось, что он имеет всю веру и всю любовь к Богу и ко всем святым. Он будет извержен из среды их, как не изволивший в смирении стать на место, прежде век определенное ему Богом, и соединиться с тем последним (по времени) святым, как предопределено сие ему Богом.
159. Сколько хочет Бог быть нами познанным, столько открывается, — и сколько откроется, столько зрим бывает и познавается достойными. Но сподобиться сего и испытать сие никто не может, если прежде не соединится с Духом Святым, стяжав наперед трудами и потами сердце чистое, простое и сокрушенное.
160. Как тот кто станет предлагать уроки по риторике и философии изучающему лишь азбуку, не только никакой не принесет ему пользы, но отвратит его и от того, что он проходит и сделает, что он забудет выученное, потому что ум его не вмещает предлагаемых ему учений; так и тот, кто толкует о последних степенях совершенства новоначальным и особенно более ленивым из них, не только не принесет им пользы, но еще сделает, что они возвратятся вспять; потому что как взглянут они на высоту добродетели и увидят, как далеко отстоят от вершины ея, то, подумав, что им никак невозможно взойти на верх ея, бросят и те немногия добрыя дела, которыя начали уже делать, как безполезныя, и погрузятся в безнадежие.
161. Которых держат в своей власти и над которыми господствуют страсти, те, — когда услышат, что совершенный по Богу человек почитает себя нечистым паче всякаго человека, всякаго животнаго и всякаго зверя, — и что он, будучи безчестим, радуется, будучи злословим, благословляет и хвалит, будучи гоним, терпит, и со слезами и болезнию сердечною молит Бога о врагах своих, — вопервых не верят всему этому, почитая и выставляя себя подобными им; потом, будучи обличаемы Божественным Писанием и опровергаемы святыми, показавшими все сие на самом деле, сознаются, что не могут достигнуть в такую меру совершенства; а когда услышат, что если они не станут так поступать, то и спастися не могут, тогда, не желая отстать от греховных навыков и покаяться, в чем согрешили, впадают в безнадежие.
162. Где глубокое смирение, там и слезы обильныя; а где есть сие, там есть и присещение Святаго Духа; когда же придет благодать поклоняемаго Духа, тогда в том, кто начинает быть под действием Его, является всякая чистота и святость, — тогда он зрит Бога, и Бог призирает на него. Ибо Господь говорит:
163. Человек может побеждать страсти, но не может их искоренить. Он получил власть не делать зла, но не и не помышлять о нем. Благочестие же настоящее состоит не в том только, чтоб не делать зла, но чтоб и не помышлять о нем. Кто помышляет о зле, в том нет чистоты. Ибо как может быть чисто сердце у того, кто оскверняется нечистыми помыслами, как зеркало затемняется пылью?
164. Чисто сердце, я полагаю, у того, кто не только не бывает тревожим и тяготим какою–либо страстию, но и не помышляет даже ни о чем худом, или мирском, хотя бы и хотел того, и одну память о Боге держит в себе с неудержимою любовию. Ибо око души, ум, когда ничто не мешает его созерцанию, чисто в чистом свете видит Бога.
165. Безстрастием почитаю я то, когда кто не только удаляется от действования по влечению
