страстей, но чужд бывает и самой похоти их; и не это только, но когда ум его обнажен от самаго помышления о них и свободно возносится превыше небес, как ни захочет, заходя за пределы всего видимаго и чувственнаго, какбы чувства его были совсем закрыты, и ум превитал в области выше– чувственной, имея однакож с собою и чувства, как орел имеет свои перья (в выси при себе).
166. Ни ум без чувства не проявляет своих действий, ни чувство без ума.
167. Сердце чисто есть и называется то, которое не находит в себе никакого помышления, или помысла мирскаго, но все прилеплено к Богу и сочетано с Ним так, что не вспоминает уже ничего мирскаго, ни печальнаго, ни радостнаго, но превитает в созерцании, возносясь до третьяго неба, восторгаясь в рай и видя наследие благ, обетованных святым, — применительно к чему представляет потом, сколько возможно сие для немощи человеческой, и блага вечныя. Вот что служит знамением чистоты сердечной и верным признаком, по которому всякий может определить меру своей чистоты и видеть себя как в зеркале.
168. Как тот, кто находится вне дома, не видит тех, которые заперты в доме, так и тот, кто распялся и умер миру, не имеет никакого чувства о вещах и делах мира.
169. Как мертвое тело не имеет никакого чувства ни к живым телам, ни к мертвым, лежащим вместе с ним; так и изшедший из мира благодатию Святаго Духа и сущий с Богом, не имеет чувства к миру, ни пристрастия к вещам мира, хотя подлежит потребностям тела.
170. Бывает смерть прежде смерти физической, и прежде воскресения тел бывает воскресение душ, — делом, опытом, силою и истиною. Ибо когда смертное мудрование уничтожается безсмертным умом и мертвенность изгоняется жизнию, тогда душа, какбы воскресшая из мертвых, узревает чисто себя саму, как узревают себя пробудившиеся от сна, и познает истинно Бога, ее воскресившаго о Коем помышляя, и Коего благодаря, выходит она за пределы чувств и всего мира, преисполненная неизреченной сладости, и тем заставляет утихнуть всякое мертвенное движение.
171. Иное вносится (в жизнь спасительную) нами самими, иное подается нам Богом. Чем больше мы очищаемся посредством собственных наших трудов и священных потов, тем более светимся божественным светом, тем более очищаемся собственными слезами нашими, принося от себя слезы и вместо их получая от Бога свет сокрушения.
172. Многие, привнося собственное свое, не получали того, что обыкновенно подается Богом. Это явно из того, что сделали и что пострадали Каин и Исав. Ибо если кто не привнесет своего с правым помыслом, с благочестным расположением, с верою и великим смирением, то нельзя чтобы Бог призрел на него милостиво и принял приносимое им, а не принявши сего, нельзя, чтобы дал вместо того и то, что обыкновенно Им подается в таком случае.
173. Мертв для святых мир и люди мира. Почему, как мирские, видя, не видят добрых дел святых мужей, и слыша, не могут нисколько понять божественных словес, предлагаемых ими благодатию Святаго Духа, так и духовные и святые мужи не могут видеть лукавых дел лукавых мирских людей, и понять страстных речей их, — т. е. и они, видя, не видят что в мире и слыша о том, что касается мирских людей, находятся в таком божественном состоянии и расположении, как бы не слышали то, по неимению к тому чувства. Таким образом не бывает никакого общения ни у духовных с мирскими, ни у мирских с духовными.
174. Как явно разделение света и тьмы и смешение их невозможно:
175. Имеешь ли ты Духа Святаго, это можешь ты верно узнать из действий Его в тебе, как говорит о сем св. Павел, — что
176. Как человек двояк, состоя из души и тела, так и мир, подобно ему, двояк — видимый и невидимый, и в каждом из них свои особыя идут дела, по духу каждаго, и свои заботы о делах. Тоже нахожу я и в видениях и снах. Чем душа занята и о чем разглагольствует наяву, о том мечтает или философствует она и во сне: или проведши весь день в заботах о делах человеческих, об них же суетится она и в сновидениях, или поучавшись все время в вещах божественных и небесных, в видение их входит и во время сна и умудряется видениями, по Пророку:
177. Когда желательная часть души движется на страсти, утехи, наслаждения и удовольствия мира сего, тогда душа видит и сны, подобные сему. И опять, когда раздражительная часть души озверяется и разсвирепевает против однородных себе людей, тогда и в сновидениях видятся нападения зверей и пресмыкающихся, войны и брани, споры и бой в судах с теми, с коими состоят в раздоре. Когда же умовая часть души надымается в тщеславии и гордости, тогда во сне мечтаются воспарения на воздух на крыльях, или возседания на высоких креслах судей и властителей народных, торжественные выходы и встречи и т. п.
178. У тех только бывают истинныя во сне видения (их не следует называть снами, а видениями), — которых ум благодатию Святаго Духа сделался прост и свободен от всякаго давления со стороны страстей и от рабства им, — у которых вся забота и попечение о божественном и все помышление о будущих наградах и воздаяниях, — которых жизнь выше жизни живущих, безпопечительна, не развлеченна, тиха, чиста, исполнена милости, мудрости небеснаго ведения и других плодов благих, возделываемых в них Духом Святым; у тех же, кои не таковы, сны ложны и безпорядочны, и все в них обман и прелесть явная.
179. Кто делает мертвою волю свою, тот всеконечно делается безвольным, не имеющим воли; из живых же и самодвижных тварей нет ни одной безвольной, кроме неимеющих чувства и движения. Растения движутся некако внутри и возрастают; но не говорится, что они делают это движение и возрастание по естественной воле своей, потому что они бездушны. Но всякая воодушевленная тварь имеет и естественную волю. Итак, кто умертвит волю свою подвигом и особым направленным к тому вниманием и тщанием, и сделается безвольным, тот очевидно вышел из естества своего и стал вне его, и ничего уже не хочет собственным хотением своим, и ничего не делает сам, ни добраго, ни худаго.
180. Из тех, которые сподобились соделаться едино с Богом, соединясь с Ним содействием Святаго Духа, и вкусить неизреченных благ Его, никто не услаждается пустою, скажу — безчестною и ничтожною славою, приносимою ему от людей; не вожделевает он также ни денег, ни одежд дорогих, ни камней многоценных, как называют их люди неразумные; не любит прилеплять сердца своего, или пристрастие иметь и к богатству, текучему и непостоянному, переносящемуся от одного к другому; — не любит и того, чтоб знаему быть царям и начальствующим, которые не суть поистине начальники, властители, господственные, будучи обладаемы и господствуемы многими страстями; он и не почитает их за что либо великое и высокое и не думает, чтоб они особою какою облекали славою тех, кои близкими становятся к ним; не желает быть близким и к другому кому из именитых и славных в мире сем, как никто не желает из богатаго сделаться бедным, или из властнаго начальника, великаго и славнаго сделаться безчестным, безславным, презренным, низшим всех.
181. Тому, кто много говорит устами в молитве своей, не удобно сознавать все, что говорит; но кто молится немногословно, тот может сознавать, что говорит в молитве. Тем, которые не все сознают хорошо, что говорят, положено много говорить; тот же, кто научился сознавать, что говорит в молитве, не может
