Чтобы отработать согласованные действия по управлению системами шлюзования и жизнеобеспечения, имитировался на специальном тренажере выход А. А. Леонова из корабля в космическое пространство и его возвращение в кабину.
Предусмотрены были и действия в аварийных ситуациях: например, очень тщательно было отработано поведение командира в том случае, если бы что-нибудь произошло с космонавтом в открытом космосе и командиру пришлось бы оказывать ему помощь.
После полета Беляев и Леонов не раз говорили, насколько важна была для них сработанность, достигнутая в совместных тренировках.
Но проблема совместимости не исчерпывается только согласованностью действий во время управления космическим кораблем и его системами. В длительных космических рейсах людям придется вместе не только трудиться, но и отдыхать, то есть жить в условиях длительной групповой изоляции. И тогда решающее значение приобретут взаимоотношения между членами экипажа, их взаимная симпатия, общность взглядов — словом, все то, что создает монолитный, сплоченный коллектив.
«Дружба — самое необходимое для жизни», — говорил величайший мудрец древности Аристотель. Именно дружба между членами экипажа, а не просто «производственные связи», обеспечит успех длительного космического рейса.
История научных экспедиций знает немало печальных случаев разобщенности людей, надолго связанных совместным трудом. Очень показателен эпизод из жизни прославленного исследователя Арктики Фритьофа Нансена, рассказанный им самим.
Продрейфовав на судне «Фрам» до 84-й параллели северной широты, Нансен вместе с Иогансеном на лыжах отправился к Северному полюсу. Достигнув 86°14? и поняв бесполезность дальнейших усилий, они повернули на юг. Почти полтора года добирались они до Земли Франца-Иосифа. Через нагромождения льдов и полыньи они шли в замерзшей одежде, которую негде было высушить. Питались впроголодь сырой моржатиной и медвежатиной. Теплом своего тела согревали фляги со снегом, чтобы напиться. Рукавом Нансен натер себе рану на руке. Но самое тяжелое, что им пришлось пережить, — это общение между собой. Обращались они друг к другу очень редко, иногда лишь раз в неделю, но и эти обращения носили официальный характер. Иогансен, например, звал Нансена не иначе как «господин начальник экспедиции».
Чтобы избавить себя от опасности подобных конфликтов, американский исследователь Ричард Берти, отправлявшийся зимовать на Южный полюс, решил проблему просто: сам с собой не поругаюсь и потому отправлюсь один, без всяких спутников.
Обычный жизненный опыт убеждает в том, что далеко не с каждым из тех, с кем хорошо сработался на производстве, пойдешь в туристский поход или даже в кино. Люди обычно выбирают товарищей, с которыми интересно или приятно.
С другой стороны, известно много случаев, когда трудные условия, в которые попадает экспедиция, сплачивают ее коллектив. Девять месяцев на арктической льдине отлично работала отважная четверка папанинцев. Шестерке Тура Хейердала, переплывшей Тихий океан на плоту «Кон-Тики», дружеская спайка помогала в самых сложных, подчас трагических, обстоятельствах.
В начале 1960 года во время шторма на Тихом океане от берегов Курильских островов угнало в океан самоходную баржу, на которой находились четыре советских солдата: Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов. После сорокадевятидневного дрейфа они были подобраны американским авианосцем и доставлены в Сан-Франциско. Их подвиг изумил весь мир. Но, пожалуй, больше всего потрясло иностранных корреспондентов чувство сплоченности, отличавшее этих советских солдат. Вот отрывок из интервью, взятого у них:
«Журналист: Я знаю, что в такой обстановке можно потерять человеческий облик, сойти с ума, превратиться в зверей. У вас, конечно, были ссоры, может быть, даже драки из-за последнего куска хлеба, из-за последнего глотка воды?
Зиганшин: За все сорок девять дней члены экипажа не сказали друг другу ни одного грубого слова. Когда пресная вода оказалась на исходе, каждый получал по полкружки в день. И ни один не сделал лишнего глотка. Лишь когда отмечали день рождения Анатолия Крючковского, мы предложили ему двойную порцию воды, но он отказался.
Журналист: В этом аду вы помнили о дне рождения товарища? А вы не думали о смерти, мистер Зиганшин?
Зиганшин: Нет, мы думали, что слишком молоды, чтобы легко сдаться.
Журналист: За каким занятием коротали вы длинные дни? Например, вы, мистер Поплавский?
Поплавский: Мы точили рыболовные крючки, вырезали из консервной банки блесны, расплетали канат и вили лески. Асхат Зиганшин чинил сигнальную лампу. Иногда я вслух читал книгу.
Журналист: Как называлась эта книга?
Поплавский: „Мартин Иден“ Джека Лондона.
Журналист: Невероятно!
Федотов: Иногда Филипп играл на гармони, а мы пели.
Журналист: Покажите мне эту историческую гармонь.
Федотов: К сожалению, мы ее съели.
Журналист: Что-о? Как съели?!
Федотов: Очень просто. В ней были части из кожи. Мы отодрали ее, изрезали на куски и варили в морской соленой воде. Кожа оказалась бараньей, и мы шутили, что у нас два сорта мяса: первый сорт — кожа от гармони, второй сорт — кожа от сапог.
Журналист: И у вас еще были силы шутить? Это непостижимо! Да знаете ли вы сами, какие вы люди?
Зиганшин: Обыкновенные, советские!»
Несомненно, в нашей стране формировать экипажи для длительных космических полетов несравненно легче, чем в капиталистических государствах. Советские люди — коллективисты по своему духу, с раннего детства они впитывают глубоко человечную, коммунистическую мораль. Но, конечно, при всем том каждый сохраняет свою индивидуальность. И люди по-разному проявляют себя в различных коллективах, в небольших группах.
В ходе одного эксперимента несколько испытуемых 120 дней находились в герметической кабине, где условия в известной степени напоминали космические. В течение всего этого срока люди работали и жили дружно. Коллективизм, спайка, товарищеская поддержка помогли одолеть трудности (их, кстати сказать, было немало) и успешно выполнить порученное дело.
Другой эксперимент, продолжавшийся 70 суток, дал иную картину. В этом эксперименте участвовали врач Станислав Бугров, инженер Леонард Смиричевский и радиожурналист Евгений Терещенко, которые вели дневники. Между врачом и инженером выявилась явная психологическая несовместимость: они периодически, во время отдыха, начинали конфликтовать. Правда, программа была завершена, но участники опыта отметили, что эта психологическая несовместимость неблагоприятно отразилась на настроении всех членов экипажа. Вот несколько записей из дневника Евгения Терещенко, которые позволяют как бы заглянуть в этот изолированный мир. Через три недели после «старта» он записал:
«Вахта, обед, медицинское обследование, сон. Наша жизнь забилась в каком-то лихорадочном, но монотонном ритме. Свободного времени почти не оставалось. Но уже начинаешь чувствовать изнурение. Станислав похудел, под глазами появились круги. У Леонарда покраснели и перестали быть спокойными глаза. Иногда пропадала обычная благожелательность тона в разговоре. Вспыхивали небольшие недоразумения, очень напоминающие ссоры, разумеется, все по пустякам».
