– И откуда ваш батюшка Серафим меня знает?
Женщина рассмеялась:
– Серафим Саровский! Слышала о таком святом? Ты сегодня на службе прямо напротив его иконы спала.
– А-а-а… Это тот дедуля сгорбленный?
Женщина хихикнула…
– Ну вообще-то да – горб у него был. Только надо говорить не сгорбленный, а согбенный. Слушай! А что ты мне все выкаешь? Давай хоть познакомимся. Меня Ксенией зовут.
– А меня – Оксана, но вся родня тоже зовет Ксюшей.
– Тоже, значит, странница, – улыбнулась Ксения.
– Почему странница?
– Потому что Ксения в переводе с греческого – странница, или путешественница.
– Да уж, – улыбнулась Оксана. – Я странница от слова «странная». Иногда такие поступки совершаю, что не только другие, но и сама удивляюсь.
– А так оно и есть, – кивнула Ксения. – Слово «странный» произошло от «странник», то есть, человек пришлый, с другими непонятными обычаями. И чего странного ты сделала?
– Да вот, хотя бы… прикатила за пятьсот километров в гости к тете, даже не предупредив ее, не узнав, дома ли она, есть ли у нее на меня время. И ведь ехала с полной уверенностью, что меня здесь ждут. Ну, просто как во сне была. У тебя бывают сны, когда делаешь что-нибудь бессмысленное с чувством очень важного дела? А потом просыпаешься и самой смешно.
– Бывают, – улыбнулась Ксения. – Вот давеча видела сон, что жарю яичницу, только вместо сковороды яйца бью в реку, и они по течению уплывают. А я радуюсь, какой сытный ужин получается.
Оксана рассмеялась.
– Вот скажи, где логика? Почему во сне не приходит в голову, что так быть не должно? Или мне часто снится, что лезу я в какой-то подземный ход и застреваю там. Зачем лезу? Вот и сейчас… зачем приехала? Чего ожидала? Чем тетя мне может помочь?
– Тетя твоя женщина мудрая очень. А чем помочь надо? Может, я смогу?
– Да, ну, – махнула рукой Оксана, – не сможешь. То есть… ты и так мне уже сильно помогла. Слушай, а как Серафим Саровский попросил меня приютить?
– Молча, как обычно, – улыбнулась Ксения. – Понимаешь, у него всегда разное выражение лица. То, бывает, строго смотрит, то ласково, то задумчиво. А сегодня у него просьба на лице отразилась. Я и спросила его: «Батюшка Серафим, чем я могу помочь?» Но это еще утром было до начала службы. А когда после службы тебя спящую увидела, так и поняла, за кого он просил. Глянула на него, а он улыбается так хитро…
– Надо же, – Оксана тоже вспомнила, как старец на иконе менял выражение лица. – Талантливый, видимо, иконописец ее создавал.
– А старец какой был! – задумчиво произнесла Ксения. – Чудотворец. Ты его попроси о помощи – непременно поможет.
Оксана усмехнулась, представляя, как старец является во сне к тем мошенникам, которые втянули Алексея в эту историю, и строго грозит им пальцем. Их тут же начинают мучить угрызения совести, и они бегут в милицию писать чистосердечное признание.
– А что ты смеешься? – возмутилась Ксения. – Не веришь?
Оксана улыбнулась, удивляясь ее наивности.
– Ты даже представить себе не можешь, какие он чудеса может творить!
– Ну, какие, например? Вот ты сама лично, не по рассказам, какое чудо видела?
Ксения минуту помолчала, как бы вспоминая, и сказала:
– А ведь даже если я тебе скажу, какое чудо видела, то для тебя это все равно будет «по рассказам».
– Почему?
– Да потому, что какая тебе разница, я об этом рассказала или кто-то другой. Ведь ты все равно, пока сама не увидишь, не поверишь.
– Ну, вообще-то ты права.
– Только ведь зримое чудо радости душе не приносит. Чудо показать это ж дело не хитрое, его и лукавый сотворить может, да и просто фокусник какой-нибудь.
– Это точно, – усмехнулась Оксана.
– А настоящее чудо, оно постороннему глазу невидимо, да и выглядит всегда, как случайное стечение обстоятельств.
– Расскажи мне о каком-нибудь чуде, – попросила Оксана.
– Да, у меня вся жизнь – сплошное Чудо, – улыбнулась Ксения. – И началось оно с самого моего рождения. Я ж родилась в блокадном Ленинграде.
– Как?! – Оксана подпрыгнула от удивления, как будто Ксения у нее на глазах взлетела под потолок.
– А вот так! Люди с голоду умирали, а мать моя меня вынашивала.
– Ты хочешь сказать, что тебе уже больше шестидесяти лет?!
– Ну, да. А что? Могу паспорт показать.
– Да ты же выглядишь максимум на сорок.
Ксения пожала плечами.
– Да разве ж это чудо? Это просто нормально, так и должно быть. Вот когда я вижу больных пятидесятилетних старух, вот это мне не понятно. Здоровой быть просто! А старость – это болезнь.
– Ну не скажи. Моя мама моложе тебя, а лежит сейчас в больнице с инсультом. А тоже всегда пост соблюдает, в церковь ходит.
– Да при чем здесь пост? – Ксения тяжело вздохнула.
– Ты продолжай! Что там за чудо случилось в Ленинграде? – напомнила Оксана.
Ксения усмехнулась.
– Люди, пережившие блокаду, чудом считают, что выжили. А я тогда родилась! Когда начался голод, мама была на третьем месяце. Ты можешь себе представить, что такое для беременной женщины двести грамм хлеба в сутки и больше ничего?
– Удивительно, – кивнула Оксана. – Но может, ее все-таки кто-то подкармливал? Должны же были беременным доппайки какие-то давать?
– Какие доппайки?! Ее даже от тяжелой работы не освобождали! В октябре сорок первого их привезли на Смоленское кладбище рыть братскую могилу. Там и встретилась она со святой Ксенией Петербуржской.
– В смысле? Галлюцинации начались?
– А пойди сейчас, разбери, – пожала плечами Ксения. – Рассказывает, что вдруг в глазах потемнело, руки-ноги чувствовать перестала, оперлась на лопату, чтобы не упасть. Когда зрение вернулось, видит перед собой женщину пожилую в красной юбке. Та ей и говорит: «Ты, дочка, больше на солнце смотри, да только в отраженном свете, не прямо». «Как это?» – удивилась мать. А старушка ей показывает на лужу грязную, а там солнце отражается, потом показала на облако светящееся, потом на желтые деревья, где в каждом листике отраженный свет солнца. Мать посмотрела на эти блики и почувствовала, как по спине и по всему телу мурашки побежали. А когда старушка ушла, почувствовала, что голод отступил и сил прибавилось. И после этого начала она все рассматривать, ведь отражение солнца практически во всем найти можно. Так и пережила самые страшные блокадные дни. А когда я родилась, нас сюда, на Урал, эвакуировали.
– А тебя, значит, в честь этой святой и назвали?
– Выходит, что так, только абсолютно случайно. Мама-то моя комсомолка была, атеистка, поэтому ни в какие чудеса не верила и никаких святых знать не знала. Она думает, что это была просто какая-то женщина мудрая, давшая добрый совет.
– Так, может, так оно и было?
– Может. Теперь уж не проверить. Да только слишком много совпадений.
