Наркомзема. Вскоре он разросся до 100 гектаров, став в 20 раз больше, чем раньше, до революции. В 1928 году он был провозглашен общегосударственной Селекционно-генетической станцией плодово-ягодных культур имени Мичурина.
Хорошо знакомый с феноменальными результатами удивительного русского самородка, Н. И. Вавилов настоятельно рекомендовал Ивану Владимировичу подытожить их и опубликовать. Книга выдающегося селекционера вышла в свет с предисловием Вавилова.
Октябрь оказался поворотным пунктом и в судьбе Н. И. Вавилова. Не далее как в шестнадцатом году, замыслив большую экспедицию по Средней Азии и Северному Ирану, Николай Иванович смог предпринять ее лишь на собственные средства.
Зеленые эмигранты
Вавилов буквально одержим страстью к поискам.
Заражая и других своим энтузиазмом, он сколачивает целые группы «охотников за растениями». Назначенный директором Института прикладной ботаники и новых культур (впоследствии ВИР — Всесоюзный институт растениеводства), он командирует сотрудников во все уголки обоих полушарий. Им организовано 180 экспедиций. Сам он успел объездить и изучить 35 стран 5 континентов. И вот постепенно создается колоссальный гербарий, который за рубежом назовут «Лувром ботаники». Еще бы: к 1940 году он насчитывал свыше 200 тысяч «экспонатов» из 70 государств!
Но, быть может, Вавилов и вавиловцы приходят на все готовенькое и, запуская руку в чью-то заботливо собранную коллекцию, даже не меняя этикетки (благо ботаники всего мира пользуются одним языком — латынью), с миру по зернышку несут в свою кубышку?
Почти 4000 различных семенных образцов, около тысячи листов гербария с дикой флорой привез Н. И. Вавилов из феодального Афганистана, куда более отсталого, чем царская Россия. Книга «Земледельческий Афганистан», написанная Вавиловым и Букиничем, до сих пор служит для нашего южного соседа настоящей энциклопедией сельского хозяйства.
Вировцы С. М. Букасов и С. В. Юзепчук, прибыв в Центральную и Южную Америку, тоже не получали готовых пакетиков с наклейками. С лупой в руках и рюкзаком за плечами они прочесывали леса и пампасы; прокопченные солнцем, покрытые пылью, брели они через пустыни, взбирались на горы, обшаривая каждую пядь земли. И вот результат: одного только картофеля найдено 50 новых видов! Найдено, между прочим, в тех местностях, которые уже исколесила не одна экспедиция США. Что же касается ярлычков, то на них появились десятки латинских названий типа «Солянум Вавилови Юз. эт Бук.», еще не фигурировавших ни в одном ботаническом атласе, — в них увековечены имена советских Колумбов американской флоры.
Немало подобных трофеев привезли другие сотрудники ВИРа: П. М. Жуковский — из Турции, Е. Н. Синская — из Японии.
Глобальные операции вавиловских когорт обогатили мировую науку, помогли тем странам, где проходили наши искатели, познать собственные растительные ресурсы.
Спору нет, в вировском «Лувре» имелись и экземпляры, любезно предоставленные сельскохозяйственными фирмами цивилизованных государств из их ботанических «запасников». Но это вовсе не означало, что нашим растениеводам отныне нечего делать — беря и сей. Чтобы «пересадить канадскую флору в РСФСР», как завещал Ленин, требовалась многолетняя и кропотливая работа по испытанию, скрещиванию, отбору.
Уникальный ботанический фонд, основанный Вавиловым, дал возможность вывести великолепные отечественные сорта сельскохозяйственных культур.
Число таких новинок уже до войны приблизилось к 350. Сегодня их еще больше. Сорок из них занимают десятки миллионов гектаров. Вот, например, пшеница «акмолинка-1». Ее предок, разысканный Вавиловым, пожаловал к нам из-за рубежа. Но она по праву носит название казахского города, ибо родилась у нас. Родилась заново, облагороженная заботами и старанием нашего специалиста В. П. Кузьмина. А ее кубанская сестра, «безостая-1», в жилах которой течет аргентинская кровь, появилась на свет после кропотливых экспериментов советского ученого П. П. Лукьяненко. Завоевав европейское признание, она сама шагнула за границу и теперь колосится под небом Венгрии, Румынии, Югославии. Ее охотно внедряют там вместо прежних, менее урожайных сортов.
Зеленые эмигранты… Перед глазами встают аккуратно укомплектованные гербарии, пакетики с наклейками, пересекающие границу, их хозяева, предъявляющие свой груз строгим таможенным контролерам. Но так было не всегда. Растения кочевали и в те времена, когда на планете еще не появились ни пакетики, ни визы, ни даже сами ботаники. Когда роль транспорта выполнял беспечный ветер, развеивавший семена по белу свету. Их могли случайно разносить в чужедальние края также звери, птицы, гады, насекомые. Или люди, даже если они не подозревали о том, что способствуют великому переселению в царстве флоры. Правда, и тогда давали о себе знать границы. Не те, конечно, что размежевывают политическую карту на цветные лоскутки.
Другие. Такие, как горный хребет, который мешал Вавилову пройти в Кафиристан.
В Афганистане ученый встретил долины-островки среди недвижных каменных «волн». Растения как бы заключены внутри своеобразной цитадели.
Отделенные от внешнего мира естественными «валами» и «рвами», они тысячелетиями развивались относительно независимо от соседних зеленых сообществ, что сыграло важную роль в их эволюции. Щедрое солнце. Ручейки, сбегающие с глетчеров. Плодородная почва. Широкая шкала зон — от знойной пыльной пустыни до вечных снегов, венчающих скалы, причем на сравнительно небольшой площади. Все это, вместе взятое, дало пеструю палитру генетических форм, превосходящих по урожайности, скороспелости, зимостойкости, засуховыносливости, по другим кондициям многие мировые сельскохозяйственные стандарты.
Настоящий клад для селекционера!
Одной только мягкой пшеницы Вавилов насчитал тут почти 60 разновидностей (7 из них он открыл заново). Ассортимент оказался раз в 10 богаче, чем даже в тех губерниях России, которые исстари слыли житницами нашей страны. По многообразию некоторых злаковых и бобовых зерновых культур Афганистан занимал первое место в мире. Хорошо, но какое отношение имеет все это к зеленым пилигримам?
В свое время английский ученый А. Уоллес предположил: каждый вид появился первоначально лишь в одной области, а уж потом расселился оттуда по другим местам. Но ни Уоллес, ни Дарвин не пошли дальше этой осторожной догадки. Решающий шаг сделал их русский последователь.
В 1926 году вышла книга Н. И. Вавилова «Центры происхождения культурных растений».
Удостоенная премии имени В. И. Ленина, она привлекла внимание ученых всего мира. Ее автор впервые дал понять, что родину культурных растений надобно искать не в равнинных, хоть и пышно-зеленых речных бассейнах, как думали раньше, а в горных долинах, изолированных друг от друга. Именно там сосредоточено изумительное разнообразие генетических типов.
Именно там, как правило, возникали и древнейшие очаги земледелия. Один из них, несомненно, находился в Афганистане и примыкающих к нему районах Индии, Ирана, советской Средней Азии. Другой — на высоком плато в северо-западной Эфиопии (Африка), у самых истоков Нила, а не в его среднем течении и не в дельте. Еще один — в Южной Америке — опять-таки не среди роскошной зелени Амазонки, а на скалистых уступах Анд. Из таких «центров творения» (их найдено пока 7) растения расселялись по всему миру. Именно здесь, в этих подлинных сокровищницах зеленого царства, могут получить селекционеры богатейший материал для генетического оздоровления, облагораживания своих местных сортов.
