Корбин именно ее мужем, любые свидетельства этой связи неприемлемы.
— Но в том-то и дело, что деньги ей дал сам обвиняемый! — вскипел прокурор.
— Откуда вы знаете? — спокойно парировал адвокат.
— Она сама сказала шерифу.
— С юридической точки зрения показания шерифа в этой части — всего лишь пересказ с чужих слов? — отрезал Мейсон.
Судья Хезуэлл заворочался в своем кресле.
— Мне представляется, что складывается странная ситуация. Прокурор не имеет права вызвать жену обвиняемого в качестве свидетельницы, а ее заявление шерифу, как я полагаю, не может быть принято в качестве доказательства.
— Ну, хорошо, хорошо, — в голосе Флешера слышалось с трудом сдерживаемое бешенство, — по законам этого штата, ваша честь, собственность супругов считается нераздельной. Эти деньги принадлежали миссис Корбин. Поскольку она является женой обвиняемого, деньги были их общей собственностью, то есть частично принадлежали и обвиняемому.
— Прекрасно, прекрасно, — обрадовался судья. — Здесь, мне представляется, я могу с вами согласиться. Протест защиты отклоняется.
— Шериф, предъявите банкноты! — триумфально распорядился прокурор.
Двадцатидолларовые ассигнации были также приобщены к делу в качестве вещественного доказательства.
— Приступайте к перекрестному допросу, — бросил Флешер.
— К этому свидетелю у защиты вопросов нет, — заявил Мейсон. — Однако я хотел бы подвергнуть перекрестному допросу мистера Бернала.
— Предъявленный нам список изготовлен на бланках Национального банка Айвенго? — начал адвокат допрос Бернала.
— Да, сэр.
— Он состоит из нескольких листов и подписан помощником кассира?
— Да, сэр.
— Вы все это придумали, чтобы обезопасить компанию от ограбления?
— Нет, вовсе не для того, чтобы предотвратить ограбление, мистер Мейсон, а для того, чтобы облегчить розыск денег в случае их хищения.
— Вы приняли эту меру в ответ на предостережение мистера Несбитта о том, что старый сейф не отвечает своему назначению?
— Да, отчасти. Хочу добавить, что упомянутый мистер не проронил ни слова, пока меня не назначили управляющим.
Из битком набитого зала Ралф Несбитт волком смотрел на Бернала.
— Вы имели беседу с моим подзащитным вечером четырнадцатого числа? — спросил Мейсон Бернала.
— Да, сэр.
— И тогда же вы сообщили, что по причинам, которые вам показались достаточно вескими, вы тотчас же увольняете его, и предложили освободить квартиру?
— Да, сэр.
— И выплатили ему жалованье наличными?
— Деньги Корбину были выданы в моем присутствии мистером Несбиттом, который взял их из предназначенного для мелких сумм отделения несгораемого ящика.
— А не могли тогда же попасть Корбину — как часть причитающегося ему жалованья — две двадцатидолларовые купюры, фигурирующие в деле как вещественное доказательство?
Бернал покачал головой:
— Нет, сэр. В то время этих купюр в наших руках, можно сказать, еще не было. Деньги мы получаем из банка в опечатанном мешке, так что эти две банкноты находились еще в нем.
— А список с номерами всех двадцатидолларовых купюр?
— Его доставляют в опечатанном конверте. Мешок с деньгами мы помещаем в сейф, а список я всегда запираю в своем столе.
— Так что вы готовы присягнуть, что вечером четырнадцатого ни вы, ни мистер Несбитт не имели доступа к этим двум ассигнациям?
— Готов.
— У меня все, — заключил адвокат.
— А сейчас обвинение в качестве свидетеля вызывает Ралфа Несбитта. Мы желали бы точно зафиксировать время этих событий, — обратился к судье прокурор Флешер.
— Отлично, — согласился судья Хезуэлл, — Прошу вас, мистер Несбитт.
Ответив на обычные предварительные вопросы, Ралф Несбитт занял свидетельское кресло.
— Вы присутствовали во время беседы между обвиняемым Харви Корбином и Фрэнком Берналом, которая имела место четырнадцатого числа? — задал первый вопрос прокурор.
— Да сэр.
— В котором часу она происходила?
— Примерно в восемь вечера.
— И обвиняемый получил причитающиеся ему деньги?
— Разумеется, сэр. Наличными. Я сам доставал деньги из несгораемого ящика.
— И где находился в это время мешок с деньгами, предназначенными для выплаты жалованья пятнадцатого числа?
— В особом отсеке нашего сейфа. Ключ к нему имеется только у кассира, то есть у меня.
— А список?
— Мистер Бернал запер его в своем столе.
— Не позволите ли нам немного посовещаться? — попросил Мейсон судью Хезуэлла.
— Ну что ж, только пожалуйста, покороче, — разрешил судья.
Мейсон подошел к Полу Дрейку и Делле Стрит.
— Схлопотал, Перри! — уныло спросил Дрейк. — Да, это дело ты проиграл. Думаю, тебе нужно бы объявить, что твой подзащитный признает себя виновным, а потом поторговаться с прокурором, чтобы скостить срок наказания.
— И не подумаю. Флешер спит и видит себя на пьедестале славы, — как же, выиграл дело у Мейсона! Подожди-ка, Пол, тут есть одна идея…
Мейсон повернулся спиной к переполненному залу, отключившись от перекатывавшегося по нему сдержанного шума.
— Готовы? — по-своему истолковал его движение судья.
— Вполне, ваша честь. У защиты есть свидетель, которого я хотел бы вызвать на судебное заседание. Я прошу вас направить ему повестку об обязательной явке в суд. Необходимо также, чтобы он представил некоторые документы, имеющиеся в его распоряжении.
— Кто же этот свидетель и что за документы? — спросил судья.
— Мейсон заторопился к Полу Дрейку.
— Как зовут этого типа, что подрядился убирать мусор, — зашептал он, — ну, того скрягу, который, ты еще смеялся, сохранил первый заработанный им пятицентовик?
— Джордж Эдди, — недоуменно пробормотал Дрейк.
— Имя этого свидетеля — Джордж Эдди, ваша честь, — звонко объявил адвокат, — а документы, которые я попросил бы его представить суду, — это все двадцатидолларовые купюры, полученные им в течение последних шестидесяти дней.
— Ваша честь, — взорвался прокурор.
— Это просто чудовищно. Так насмехаться над судом! Так издеваться над законом!
— Я заверяю вашу честь, что считаю показания этого свидетеля и имеющиеся у него документы весьма существенными и важными.
— Я подпишу такую повестку, — с угрозой в голосе пообещал судья Хезуэлл. — Но берегитесь, мистер
