нашим флотом. И, тем не менее, генерал Гудериан имеет достаточный броневой кулак, чтобы пройти к Асуану.
— Мне кажется, что это не выгодно, прежде всего, вам.
— Тем не менее, милорд. То, что ваши войска занимают вторую линию обороны, очень беспокоит наших офицеров. Пошли совершенно идиотские разговоры, я понимаю, что их подбрасывают немцы, но не учитывать их опасно.
Вечером мне пришлось убедиться, что маршал прав. На ужине в офицерском клубе в Никосии, мы сидели за столиком, я был в английской форме, но без знаков различия на рукаве. Подвыпивший пехотный майор, как потом выяснилось: недавно переведённый из-под Каира, громко и открыто рассуждал о том, что русские дивизии в тылу могут вместе с немцами ударить с тыла, и что всем тогда придёт конец. Маршал не выдержал и подозвал майора.
— Майор, вы знаете этого человека? — и он показал на меня.
— Нет, сэр маршал!
— Это эйр маршал лорд Андреев.
— Милорд! — майор отдал мне честь.
— Вы вот это видите? — и маршал пальцем показал на нашивку VC у меня на груди. — У вас есть такой?
— Никак нет!
— Вы считаете, что старина Джордж ошибся, наградив русского генерала, а не вас, высшим орденом Империи?
— Что вы, сэр! Боже храни короля!
— То, что мы с вами, а не немцы, сидим в этом клубе, целиком заслуга этого человека и его бойцов, а вы просто распускаете грязные слухи, майор! Забыли, как улепётывали от танков Гудериана? Ещё раз хотите послушать вой 'штукас' над головой?
— Прошу прощения, милорд! Просто не совсем понятно, почему русские во втором эшелоне! — обратился ко мне майор.
— Мы, пока, не находимся в состоянии войны с Гитлером, майор. Имеем с ним договор о ненападении. — ответил я. — Я не думаю, что это продлится слишком долго, майор. Это – политика. Наши войска не дают немцам продвинуться дальше. Сдерживают их, чтобы вы успели накопить силы.
— Вместе драться легче, милорд!
— Ещё не время! Нам приходится считаться с Гитлером. У нас очень большая общая граница: от Ледовитого океана до Средиземного моря.
— Как видите, сэр Эндрю, — сказал маршал, когда майор отошёл от нас, — это как раз то, о чём мы днём с вами говорили. Долго тянуть с этим не получится. Когда?
— Вижу… Одно могу сказать: скоро, достаточно скоро.
— Что вы на этот раз новенького покажете?
— Один очень хороший самолёт.
— Что за машина?
— Завтра увидите.
— Не хотите говорить?
— Просто считаю, что клуб не место для подобной беседы. Помните, что я вам говорил во время последнего пребывания тут?
— О том, что немцы знали количество машин у меня здесь?
— Да. По докладам командира нашей бригады, ни они, ни ваши, пока никого не нашли.
— Может быть вы и правы, сэр Эндрю.
Полк прилетел утром: 28 Ту-2 и четыре Пе-3р. Машины растащили по капонирам, замаскировали. Три Ан-26 доставили небольшое количество боеприпасов для Пе-3 и пушек Ту-2, командную радиостанцию. Остальное вооружение пошло кружным путём в Бейрут и прибудет только через неделю. Подъехал Митчелл и Стирлинг.
— Как рука, полковник?
— Заживает! Нормально! А что это за самолёты? — и он показал на Ан-26.
— Транспортные.
— А туда джип войдёт?
— Три.
Стирлинг переглянулся с Митчеллом, но я предвосхитил их вопрос:
— Не дадим! Их пока всего несколько штук. — Тут, как назло, появляется Ан-6, и идёт на посадку.
— А этих?
— Этих у меня всего два!
— А почему у него звук такой странный?
— У них не поршневые двигатели, а турбины.
Митчелл ухватился за подбородок.
— А у этих?
— Тоже.
— Боже мой! — Он дождался посадки и осмотрел Ан-6. — Какой 'сарай'! А грузоподъёмность?
— 8 тонн, метрических.
— 17 600 фунтов? — он сделал 'большие глаза'. — А скорость?
— 550 км/час, 300 узлов.
— Они – серийные?
— Этот – нет. Опытный.
Митчелл пошёл смотреть Ан-26, мы двинулись за ним. По дороге он увидел, как техники наносят знаки RAF на борта 'тушек'.
— Сэр Эндрю! Так это не новые самолёты?
— Нет, строевые, полк входил в состав нашего Черноморского флота. Мы их выделили для вас, чтобы решить проблему с островами. По договорённости с Дэвидом. Он сказал, что ему нужны пикировщики и торпедоносцы.
— А кто из них кто?
— Одна девятка – торпедоносцы, две девятки – бомбардировщики.
— Универсальная машина?
— Почти! Нет, роль торпедоносцев могут выполнять только 9 машин, но торпедоносцы могут нести бомбы.
— А вон те? Они немного отличаются и меньше.
— Ночные истребители.
— Это такие, какие у вас купили для RAF, с радаром?
— Да.
— Я на глазах становлюсь много толще! — пошутил Митчелл. Осмотрев Ан-26, Митчелл сказал, что сейчас понимает, почему мы так оттягиваем начало войны. — Чтобы лишить Гитлера хоть какого-то шанса на победу.
— Для нас было бы лучше, если бы он это понял, до начала войны, и сдался бы. — ответил я.
— Он не сдастся. Он считает, что сумеет вывернуться. Быстрые победы вскружили ему голову.
Мы прошли в штаб полка, и я познакомил маршала с командиром: майором Михаилом Ефимовым. Ефимов сказал, что Острецов, командующий ВВС ЧФ, прилетит завтра. Вдруг раздался звонок из Пафоса, меня попросили взять трубку. Одновременно зазвонил телефон из Никосии, спрашивали Стирлинга. Пеленгаторы засекли работу радиостанции в Никосии, передача кодом. Стирлинг выбежал из штаба к своему джипу. Я дал команду Старинову: действуйте! Бойцы Стирлинга взяли радиста 'на ключе', а он, почти сразу, сдал резидента. Впрочем, это и не требовалось: радист был племянником грека, который содержал офицерский клуб. Стирлинг проверил все столики в клубе: все имели встроенный микрофон, идущий в дом по соседству с клубом. Благо, что наши из Пафоса по клубам не бегали! Но этот гад успел передать радиограмму, составленную дядей!
