— Нет, я хочу знать! — окончательно рассвирепел Олег, и в этом была его натура, из-за которой он порой терял голову и становился похожим на зверя.
— Зачем тебе знать, — ответил Игорь, — спать плохо будешь.
— Нет! Говори! — потребовал Олег Вепрев, и губы его побелели.
Совсем рехнулся, понял Игорь, крыша съехала.
— Ладно… — произнёс он и, наклонившись, прошептал ему в ухо всё то, что сказал часовой.
Теперь его точно не удержишь, подумал он, теперь Вепрев будет сам не свой — и хорошо бы из-за своей контузии, а то ведь по глупости заводится.
— Ах, скотина! — Олег Вепрев оскалился, как волк, и пнул мёртвое тело, кровь из-под которого текла вниз по наклонной улице и напротив подъезда собиралась в лужу. На её поверхности плавал мусор: какие-то веточки и тополиный пух.
Прятать тело было бессмысленно. Но Олег Вепрев настоял, и они перекинули его за забор, под цветущую сирень.
— Пусть поищут, — мстительно сказал Вепрев, и глаза у него стали мутными-мутными, как после недельного запоя.
— Ну и правильно, — рассудительно согласился Герман Орлов, вытирая руки о штаны. — Чёрт с ним, со щенком. Я таких навидался. Пацан пацаном, а у самого пистолет в кармане. Мне их любить не за чем. Они Кавказ отхапали и на Кубань рот раззявили. Чего мне с ними цацкаться?!
Порой Герман Орлов был способен примирять людей в отряде, и все понимали, что Герман Орлов всегда прав, и правда эта выстрадана кровью и жизнями, и жалеть пацана нечего, но Игорю почему-то всё-таки было его жалко. Убивать молодых всегда жалко, даже если они твои враги.
На крытом рынке горели склады. Сизый дым выбивался из-под черепичных крыш, его прибивало к земле и несло широкой полосой в сторону Машука. Зачинались дымить торговые ряды под яркой голубой крышей. Ясно было, что если боевики где и сидят, то только в центральном помещении, откуда гостиница как на ладони, а стрелять из больших арочных окон одно удовольствие.
Смущало только высотное здание из синего стекла — оно, как айсберг, возвышалось над кварталом. Посади туда снайпера и горя не знай, иначе можно было считать духов большими дураками — ну не в самом же деле, думал Игорь, разглядывая перекрёсток и прилегающие улицы в бинокль. Прямо торчало это самое здание из стекла и бетона, которое так беспокоило Игоря, справа виднелся розовый угол почты, а с левой стороны находился крытый рынок. Обычно шумный и суетливый район был пуст, как равнины Марса. Тёплый ветер гнал тополиный пух, и если на секунду отвлечься, то казалось, что идёт снег, и приятно было представлять, что ты дома, в Санкт-Петербурге, готовишься к первой лыжне. Если обойдётся, подумал он, то уедем с Боженой, и прости-прощай этот чёртов Кавказ, который мне опротивел до печёнок, и больше сюда ни ногой, ни за какие коврижки, даже на самый модный курорт.
Он не стал больше рассуждать на эту тему, потому что обнаружил себя шибко бегущим зигзагами поперёк улицы — высоким, худым и сутулым, чуть нелепо сжимающим автомат длинными жилистыми руками — крайне удобная цель для снайпера. Очень удобная, прямо как в тире. Но в него никто не выстрелил.
Он упал под стену рынка, больно ткнувшись коленом в подбородок, и тотчас высунул автомат из-за угла и прикрыл остальных, взяв под прицел улицы Крайнего и Октябрьская, уже и не думая о высотке из синего стекла, потому что думать бессмысленно: есть снайпер или нет, бой покажет. А обшаривать такое здание сил нет. И опять им повезло: то ли боевики проспали, то ли их здесь вовсе не было. Никто до сих пор не стрелял и не кричал: «Ерси!!!»[28] Было бы вообще здорово, суеверно скрестил пальцы Игорь, если бы они, имея в виду боевиков, ушли и отсюда к чёртовой бабушке за свою любимую «стену» и заткнулись со своими заунывными муэдзинами и пропагандой для дебилов, потому что… потому что… просто сил нет. Рядом, как бочка с пивом, плюхнулся Герман Орлов и зашептал в обычной своей возбуждённой манере:
— Я чего говорю, надо обойти справа и слева и закидать гранатами.
— Шума будет много, — сказал Игорь, выглядывая из-за угла: можно было, конечно, и закидать вслепую, безадресно, гранат бы не хватило, — здание большое, пока добежишь до конца, боевики очухаются.
Улица была пуста до самого поворота, а что там за поворотом, там, где был кинотеатр «Космос», одному богу известно.
— Шума и так будет много, — возразил Герман Орлов и недовольно покрутил мордой.
Игорь в ответ только помотал головой. Он ещё не решил, что надо делать, но шуметь почему-то ему не хотелось. Кидать гранаты вслепую было не самым лучшим вариантом. Виктор Максимов уже выбрал в качестве сектора обстрела верхнюю часть улицы Крайнего. Олег Вепрев прикрывал тылы.
— Чего дальше? — спросил он нервно.
Ему словно иглу в зад вставили, вертелся он и в таком состоянии был импульсивен до безрассудства. Убьют его сегодня, подумал Игорь, как пить дать, убьют.
— Значит, так, — сказал Игорь. — Мы с Германом входим первыми. Вы страхуете площадь и улицы. Если через минуту всё тихо, входите следом. Илья, ты определился? — спросил он у Ржешевского.
— Я сяду в том крыле, — он показал на двухэтажную пристройку, дальняя часть крыши которой уже занялась пламенем.
— Всё, мы пошли, — поднялся Игорь, полагая, что они предусмотрели всё, что можно предусмотреть в их положении.
Олега Вепрева он не взял с собой по одной-единственной причине — Олегу надо было прийти в себя и перестать злиться. Хотя, конечно, он будет таким до конца операции, и ничего с этим поделать было нельзя.
Дверь в рынок оказалась тяжёлой и скрипучей. У Игоря аж мороз по коже пробежал, когда она с таким же скрипом захлопнулась за ними. Секунд десять они стояли в тёмном тамбуре, привыкая к освещению. Прямо за второй дверью до стены второй секции тянулись мясные ряды. А справа и слева на второй этаж поднимались истёртые мраморные лестницы. Они с Боженой часто здесь бывали, и Игорь хорошо знал помещение. Приятно гулять, когда в тебя никто не стреляет, подумал он и толкнул следующую дверь.
Прямо перед ними на полу лежал пьяный в доску боевик. Он спал мертвецким сном.
— Не стреляй, — прошептал Игорь.
— А если очнётся? — сделал изумленную морду Герман Орлов.
На эту морду можно было молиться в тёмном углу — настолько она была искренней и добродушной. Хорошо, когда для твоего товарища война — это развлечение, если помрёт, то весело, без волнений. Игорь только поморщился, поднимая с пола автомат и отстёгивая от него рожок, а потом показал пальцем наверх, где наверняка кто-то сидел. Автомат пьяного боевика он засунул между ящиками, когда они уже с Орловым поднимались наверх. Только тогда он вспомнил, что в рынке был ликеро-водочный магазин, а ещё он вспомнил, что в Имарате Кавказ объявлен сухой закон, и стало быть, есть надежда, что моджахеды на радостях перепились. Только надежда эта была с гулькин нос, не такие же они дураки. Но оказалось, что он их идеализирует.
По левой лестнице грациозно, как гепард, прошмыгнул Олег Вепрев, за ним с пулемётом в руках едва поспевал Виктор Максимов. Значит, минута прошла, автоматически отметил Игорь и тут же переключился на боевиков. Всего их было человек пять, и только один из них возился с ПКМом, устанавливая его на подоконнике, чтобы стрелять по гостинице. Герман Орлов подошёл, не таясь, и выстрелил ему в голову из пистолета ПСС.[29] Потом так же деловито застрелил каждого из боевиков, которые в лёжку валялись между рядами среди пустых бутылок. Один только что-то сообразил и взмахнул руками, но Герман Орлов только криво ухмыльнулся.
Может, обойдётся, решил Игорь, может, они все пьяные, и в этот момент по другую сторону террасы заработал пулемёт Максимова.
— Ёпст! — закричал Герман Орлов, ударом ботинка выбивая дверь, которая вела в следующий сектор.
Он схватился за «шмель-м». Игорь только успел отскочить в сторону. Орлов выстрелил и, взявшись за пулемёт со словами: «А теперь мы повоюем!» — бросился вперёд.
