трудом. Плохие времена настали: люди скурвились, хорошего не помнят. Можно было, конечно, взять кредит и раскрутиться, но официальные деньги легко отследить, а оставлять следов нельзя, это было бы ошибкой на будущее. Получалось, что нелегальному бизнесу пришёл конец, как, впрочем, и беспечной жизни. Одно к одному, мрачнея, думал Феликс: с утра Рыба и Гринёва, теперь — Темиргалаев, пёс смердящий. Сидел бы у себя в Таджикистане, сопли на кулак мотал бы от голода, а здесь поднялся, криминал разводит, добра не помнит, совести не знает. Беспредел полный. А сколько раз Феликс ему помогал — сводил с нужными людьми, гарантии давал в порядочности. Ни копейки, между прочим, не взял. Ценил его Рашид Темиргалаев, очень ценил. Братом называл, а оказался Иудой.
— Ну и ладушки, — сказал Рашид Темиргалаев и отключился.
Феликс застыл, как истукан острова Пасхи. Выход был только один — тащиться в командировку, как на Голгофу. Пришлось возвращаться с тяжёлым сердцем, волочить за собой сумку, как сизифов камень. На душе скребли кошки, ноги казались свинцовыми колодками, во рту пересохло, как в пустыне Сахара, и страшно, до умопомрачения, захотелось пить.
— Что?.. — Лёха понял, что что-то произошло, и даже очередная юбка в прозрачной блузке, под которой ничего не было, не привлекла его внимание. — Что случилось?
— Ничего… — неопределённо ответил Феликс, не веря самому себе: всё, что он с таким трудом выстраивал, рухнуло в одночасье. Жизнь казалась ему самым отвратительным занятием.
Он взял у Лёхи банку кока-колы и влил в себя. В животе полегчало.
— Ёх! — воскликнул Лёха. — Нет, я же вижу, ты передумал! Давай выкладывай! — потребовал он.
— Посадку объявили, — кисло сказал Феликс, суя в рот сгиб большого палец. — Двигаем, потом расскажу.
— Ёх! — обрадованно согласился Лёха, подхватывая чемодан на колёсиках и фоторюкзак с аппаратурой. — А я уже думал, ты смотался. Хорошо, что вернулся. Александр Павлович шуток не понимает.
— Эт-т… точно, — согласился Феликс, абсолютно не испытывая и десятой доли того восторга, который испытывал его друг Лёха Котов.
И они пошли на посадку.
К вящему разочарованию Феликса, американцы оказались журналистами, и «чёрные» — тоже. Первые — из еженедельника «В Новом Свете», вторые — из мелких региональных газетёнок, название которых Феликс, естественно, не помнил. Даже длинноногие блондинки были из каких-то СМИ, о которых никто слышать не слыхивал, — то ли из Анадыря, то ли из другой тьмутаракани.
Неужели пронюхали? — забеспокоился он, когда они все, к его великому ужасу, оказались в одном самолёте. Впрочем, на Кавказ сейчас летали многие из их брата, потому что Кавказ стал горячей точкой, очень даже горячей, и там аккредитованы журналисты со всего мира. Всем не терпелось узнать, чем же всё это закончится: апокалипсисом или Третьей мировой. Феликса, и то покоробило: слетаются, как жуки на мертвечину, думал он с раздражением. Впрочем, о чём это я? Надо быть честным перед самим собой: чего хотели, то и получили. Так что не надо казаться лучше того, чем мы есть на самом деле: отдали Кавказ, расхлёбываем по полной. А в Третью мировую я не верю. Эта тема из разряда страшилок для обывателей. Не допустят американцы войны, не в их интересах. Разве что если совсем прижмёт. Но это тоже из области страшилок. Доллар непоколебим, Европа в развалинах, Восток устрашён. Чего ещё желать? Выиграет тот, кто будет на стороне победителя. Мы вовремя подсуетились, нам повезло. У Спиридонова зверский нюх, он всё рассчитал правильно, обзавёлся «большим братом», который держит шарик на цепи. Это всё равно что в районном масштабе принадлежать компании Рашида Темиргалаева. Феликсу показалось, что история с этим таджиком ещё будет иметь продолжение, но в каком виде, трудно представить. Наверняка он захочет доить меня дальше. Деньги-то я, конечно, отдам вовремя, подумал он. Впрочем, эта угроза была из разряда удаленной, и пока что её можно было игнорировать и задвинуть в самый глубокий угол памяти. На Рашида Темиргалаева у коренного москвича всегда найдётся противоядие, не такой уж он всесильный, этот таджик.
Феликс был «рукопожатым». В своё время его подвели к Спиридонову и представили в качестве «самого перспективного журналиста современности».
— О! — воскликнул Михаил Спиридонов, глядя на Феликса сверху вниз абсолютно не в фигуральном смысле слова, а из-за своего роста. — Мне такие люди нужны. Я, брат, делаю газету. Пойдёшь ко мне работать?
С места в карьер! Великолепный результат! Однако главный заранее предупредил Феликса, чтобы он не рыпался и ни на какие предложения подобного рода не соглашался, иначе: «Потеряешь протекцию мистера Билла Чишолма», то бишь Лэнгли, и всех тех, кто за ним стоит, сообразил Феликс. «Понял меня? — уточнил главный. — Слишком много в тебя вложено. Америка не любит предателей». «Какой же я предатель?» — удивился Феликс. «Фигурально говоря», — уклонился главный. Значит, они думают именно так, приуныл он. Вечная двуличная Америка, ищущая своего шанса. Но другой Америки не было, и приходилось мириться с той, что была. Пока она на твоей стороне, ты король, поэтому приходилось жертвовать «мелочами». «Пятое» лобби в сенате США сделало своё дело и торжествовало. Наконец-то во главе России поставлен «сознательный» человек. Однако мистер Билл Чишолм как-то огорошил Феликса: «Ты чистокровный русак. Мы проверяли. В твоей стране это много значит, пятая статья сидит в подсознании, как заноза. Не делай ошибок, и всё будет нормально». Ах, вот в чём дело, понял Феликс. Михаил Прохоров и Ленин близнецы-братья, и ставка на таких людей в России призрачна. Но зачем тогда я им, неужели они хотят поднять меня до уровня президента? От подобного предположения у Феликса захватывало дух. А почему, собственно, и нет? Умён, симпатичен, не запятнан и перспективен. Феликс на некоторое время очень и очень возгордился собой.
— Я подумаю, — скромно пообещал он тогда Спиридонову.
— Подумай, — сказал Михаил Спиридонов, — и чем раньше, тем лучше.
Естественно, при такой постановке вопроса Феликс не стремился попасть в президентскую обойму и сделать чисто «русскую» карьеру. Зато писал книгу о новом президенте. Ещё неизвестно, где лучше, думал он, заканчивая очередную главу. Но в любом случае — Спиридонов временщик, а Америка — вечная, теперь она будет менять президентов в России, как перчатки, и не каждому глянешься. Конечно, в книге он такие выводы не делал, иначе бы её не напечатали. Так что сиди, Феликс Родионов, там, где тебя посадили, авось что-то и высидишь, благоразумно решил он. В крайнем случае переметнусь к Березовскому, который создал медиакорпорацию «Боря и Ко» и развил бурную деятельность, но в Россию перебираться не спешил, потому что между ним и Михаилом Спиридоновым пробежала чёрная кошка в виде старых грехов за старую алчность. Чего-то они там не поделили, но это была отдельная тема для исследования. Не второстепенная, но и не главная. За суетой и делами у Феликса до неё руки не доходили. А тема хороша, часто смаковал он, надо ею заняться, много чего непотребного в ней можно нарыть.
Некоторое время Феликса Родионова можно было часто видеть в компании Михаила Спиридонова. Он таскал его с собой, как салонную собачку: Феликс Родионов на открытии очередного банка, Феликс Родионов на корпоративной вечеринке, но не просто корпоративной, а для топ-менеджеров газовых компаний, или «никеля», или «пароходов», или ещё чего-нибудь, в чём Феликс, честно говоря, стал уже путаться; Феликс Родионов на пресс-конференции в первых рядах; Феликс Родионов на лыжах в Куршевеле; Феликс Родионов на борту личного самолета претендента и т. д, и т. д. и тому подобное. Он написал около двух сотен статей о претенденте на пост президента Российской Федерации. Он язык отбил, доказывая в «Эхо Москвы», насколько перспективен для России Михаил Спиридонов. Некоторые из его недругов, в частности Глеб Исаков, считали, что Феликс вот-вот покинет родные пенаты и переметнется в лагерь Спиридонова. Но Феликс не ушёл, потому что обладал точным политическим расчётом: времена царей в России безвозвратно канули в Лету, и надо быть круглым идиотом, чтобы ставить на одного-единственного человека, тем более с подмоченной родословной. В России такие долго не держатся, таких используют в своих целях — в данном случае до корней изменить Россию и выхолостить из неё державный дух. А это значило — развалить её как карточный домик. Однако даже проамериканский Михаил Спиридонов был против этого.
За всей этой суетой и политическими играми все как-то забыли о России. А ведь вся гениальность Михаила Спиридонова заключалась именно в том, что он первым понял необходимость в тотальных
