— Голодный гном — оченно страшный гном! Не подходи!
— Нет, ты только глянь на него, а?! Не тронь мешок! Вон заяц есть, его и лопай, прорва ты ненасытная!
— Позавчера — заяц! Вчера — тоже заяц! Каждый день — заяц! Я ненавидеть заяц! Хочу каша офисяный! Отцепись от мешок!
— Не отцеплюсь! — пропыхтел задыхающийся от усилий голос — Убери руки, кому сказано! Ах ты скотина жадная! Вот тебе! Снег тебе в пасть, а не кашу господина нашего! Вот тебе сосулька в зубы!
— Тьфу! Отдай мешок! Каша хотеть! Тьфу!
К этому моменту я выбрался на открытое место и обнаружил, что оказался на достаточно большой поляне. Шагах в десяти от меня, на снегу катались два сплетенных тела, с ожесточением вырывая друг у друга тощий заплечный мешок. В запорошенных снегом фигурах я безо всякого труда опознал обросшего рыжей бородкой Лени и ничуть не изменившегося Тиксу. Оба драчуна были настолько заняты друг другом, что не заметили ни меня, ни трех ниргалов и лошадь.
— А-а-а! Ухо! Ухо не грызть! — взвыл рыжий и замолотил ногами по снегу — На, забирай мешок! Чтоб ты подавился этой кашей!
— Давиться? Нет-нет! Вкусный каша нельзя давиться! Вместе кушать! Горстка офисяной каши, чуть- чуть заяц и два ветка от вон тот куст! М-м-м оченно вкусна! — поделился Тикса рецептом будущего обеда — Вместе кушать!
— Эй! Орлы! — зло рявкнул я, окончательно убедившись, что это не галлюцинация, а пусть необъяснимая, но все же реальность — Какого…. Вы что тут делаете, а?! Я вас куда посылал?!
Мой злобный 'рявк' подействовал на еще возящихся в снегу драчунов так быстро, что я чуть было не приписал своему голосу магические способности — гном и рыжий подлетели с земли словно от мощного пинка под зад и суматошно протерев запорошенные снегом глаза, пристально уставились на меня. Молча. Да и особой радости в их глазах я что-то не заметил.
Проломив кустарник, на поляну вывалились ниргалы. Последний из троицы вел в поводу нашу единственную лошадь.
— Что молчим? — рыкнул я, угрожающе делая шаг вперед — Жду объяснений!
Дальше все пошло наперекосяк. Я ожидал увидеть покаянные морды и услышать не менее покаянные речи, а вместо этого узрел направленный на меня меч, топор и молоток — Тикса отличился и здесь. На меня смотрели две пары расширенных глаз, в которых с каждой секундой прибавлялось ужаса и отчаянной решимости обреченных.
И только сейчас я осознал свою оплошность. Понял, что именно они видят перед собой — закутанную в промороженный и рваный черный плащ мрачную фигуру, лицо скрыто рваным капюшоном, а над плечами извивается с десяток полупрозрачных ледяных щупалец — непонятный кристалл я поместил в заплечный мешок, пропустив пучок отростков через его горловину. Не подмышкой же его тащить.
Я запоздало попытался втянуть прозрачные кисти рук поглубже в рукава, но это уже ничего не решало — рыжий Лени ухватился за меч обеими руками и с нечленораздельным воплем бросился в атаку. Следом кинулся Тикса, правда он оказался несколько умнее Лени и первым делом швырнул молоток в одного из ниргалов. Раздался громкий лязг металла. Я понял, что молоток нашел свою цель — врезался в ниргала и безвредно отскочил от его несокрушимой брони.
— Лени! Тикса! — поспешно завопил я, отступая назад — Это же я! Я! Ваш господин! Ниргалы стоять! Приказ!
Тщетно… меня просто не услышали. Вернее, ниргалы меня как раз таки услышали и вернули мечи обратно в ножны, а вот Тикса и Лени поступили иначе.
— Бей тварь! — заорал рыжий.
Одним прыжком оказавшись рядом со мной, Лени обрушил меч на мою голову.
— Ир рис Коллейн! — еще громче закричал гном, опуская лезвие топора на мою коленную чашечку.
На этом бой закончился.
Я неспешно отступил в сторону от двух живых статуй — живущие своей жизнью щупальца сильно заинтересовались замершими в необычных позах недотепами и все норовили попробовать их на предмет съедобности.
Скептически оглядев весьма абстрактную скульптурную композицию, я вздохнул, сокрушенно покачал головой, обернулся к стоящим полукругом ниргалам и зло буркнул:
— Прошу вас, не обделите своим вниманием эту весьма живописную скульптуру, времен позднего Дикоземелья. Оцените изящность линий, взгляните на этот яростный напор и реалистичность, которыми пропитана каждая из фигур. К моему глубокому сожалению, медную табличку с названием отнесли на реставрацию, но к счастью, я помню его наизусть. Вот оно — 'глупцы идут в атаку'. Как вы видите, сие название взято не с потолка. О нет! Неизвестный скульпт…
Закончить я не успел. Практически одновременно, оба горе-воина рухнули на землю словно подрубленные деревья и затряслись в конвульсиях, взрывая сапогами снег и колотясь затылками о мерзлую землю.
— Г-гос-сп-под-дин пр-росстите м-еня — содрогаясь в судорогах выдохнул Лени, стараясь нащупать меня взглядом закатывающихся под лоб глаз.
— Г-госп-подина! Ли эс грам мира! — это уже Тикса, выдавил из себя причудливую смесь гномьего и человеческого языков.
Словно и не услышав этой мольбы, я прошелся перед распростертыми телами и задумчиво произнес:
— Господин, говорите? Хм… сомневаюсь, что я ваш господин. Приказы мои вы не выполняете, с оружием кидаетесь…
— Гос-спод-дин, прос-стите м-еня!
— Госп-подина, пр-ростить меня — тонко заверещал Тикса, наконец выудивший из своей памяти человеческое слово 'простить'.
— Вот и еще один пример! Перебиваете меня! — повысил я голос — Разве господина можно перебивать? Можно с мысли сбивать? А? Где смиренное послушание, где почтительность и уважение? Где, я спрашиваю?!
— Г-гос-сподина… — уже изнемогал коротышка, кося на меня неестественно выпучившимся глазом
— А к черту! — выругался я — Тикса, я прощаю тебя! Лени, я прощаю тебя!
Как и в тот памятный день в разоренном шурдами поселении Ван Ферсис, мои слова подействовали мгновенно. Оба несчастных вояки с облегчением распластались на взрытом снегу и хрипло задышали, бездумно таращась в низкое зимнее небо. Решив, что следует выждать несколько минут, пока к ним не вернется дар речи, я отошел на несколько шагов в сторону. Щупальца так и не успокоились, хищно тянясь к лежащим на земле телам и с интересом огляделся по сторонам. Здесь было на что взглянуть.
Узкая поляна была надежно скрыта за плотно растущими деревьями и зарослями кустарника — даже зимой, когда вся листва облетела, это укромное место практически невозможно увидеть со стороны. Под склоненными к земле лапами большой ели обустроено нечто вроде загона для лошадей — в землю попарно вбиты толстые колья, а между ними углом навалены мелкие бревнышка, палки и нарубленный лапник, образуя непроницаемый для ветра барьер. С другой стороны загона высится толстый древесный ствол, у входа пылает жаркий костер а над головами лошадей медленно колышутся пушистые еловые лапы, надежно защищая от снегопада. Животные укрыты попонами, на расчищенной от снега земле лежат охапки жухлой травы и тонких веток.
Задумчиво хмыкнув, я повел глазами в сторону и остановил взгляд на непонятном сооружении, больше всего напоминающего бесформенную кучу веток. Однако стоило присмотреться внимательней и я заметил в его основание темное отверстие входа, перед которым еще один, едва тлеющий костерок лижущий дно закоптелого котелка с закипающей водой. На земле пара ободранных заячьих тушек… в общем, мне все стало ясно.
— Да вы тут никак зимовать собрались, а? — не оборачиваясь, поинтересовался я, услышав невнятное кряхтенье и бормотание — И какого лешего? Я же сказал — прямиком домой!
