до страсти, с волнением любви и негой вдохновенья...
МОЛЛИ. Вы влюблены? И это не игра?
УИЛЛ. Как взор ваш не игра, а окна счастья.
МОЛЛИ. Как окна в доме, где, увы, нет счастья.
УИЛЛ. Как счастья нет, когда вы воплощенье самой Венеры,
женственности дивной?
МОЛЛИ. Вы первый, кто возносит облик мой. Могу ль
поверить я, что это правда?
УИЛЛ. Весь мир заставлю я поверить в это!
МОЛЛИ. Мне кажется, мы заблудились с вами.
УИЛЛ. Мы заблудились? Значит, мы одни.
МОЛЛИ. Мне страшно! Скоро ночь.
УИЛЛ. Еще не скоро. Пусть Фаэтон уронит в море солнце, и
ночь придет до времени, ночь счастья.
МОЛЛИ. Вы завели меня нарочно в глушь?
УИЛЛ. Нет, вы меня вели; я здесь впервые и мало троп
заветных исходил, где вы прошли и образ ваш витал, то прячась,
то показываясь в свете, как нимфа то в тунике, то без оной...
МОЛЛИ. Как! Обнаженной вовсе? Это я? Ах, это сон! Но даже
и во сне я не должна уединяться с вами.
УИЛЛ. С актером?
МОЛЛИ. Нет, с поэтом и... сатиром, который в леди видит
нимфу...
УИЛЛ. Да! Прекрасный случай для любовной связи.
МОЛЛИ. Смеетесь?
УИЛЛ. Да.
МОЛЛИ. Как «да»?
УИЛЛ. Но не над вами. Как я влюблен, и вы ведь влюблены с
полуулыбкой губ и глаз сокрытых и с грацией прелестной нимфы
юной, и луг влюблен, цветами расцветая, с тропинками
влюбленных без конца.
МОЛЛИ. Куда они ведут?
УИЛЛ. В Эдем.
Выходят к охотничьему домику.
5
Мы видим графа Саутгемптона, как он, прохаживаясь по аллее
парка, разговаривает с Флорио, и слышим голос из беседки:
УИЛЛ
Лик женщины, но строже, совершенней
Природы изваяло мастерство.
По-женски нежен ты, но чужд измене,
Царь и царица сердца моего.
Твой ясный взор лишен игры лукавой,
Но золотит сияньем всё вокруг.
Он мужествен и властью величавой
Друзей пленяет и разит подруг.
Тебя природа женщиною милой
Задумала, но, страстью пленена,
Ненужной мне приметой наделила,
