Алголь. Жизнь там у них довольно примитивная, но читать они, да вознаградят их небеса, умеют. Хлебнули же мы хлопот, пока нашли кого-то, кто мог бы выполнить переводы текстов, да и набор обойдется куда дороже, чем хотелось бы. Они там такой алфавит выдумали, каверзнее я в жизни не видел. Но в конце концов мы отыскали типографа, у которого нашелся даже такой шрифт...
— Что от меня требуется? — осведомился Харт.
— Обычное гуманоидное чтиво,— ответил Ирвинг.— Побольше драк и крови и чтобы как можно красочнее. Живется им там несладко, так что наш долг — предложить яркий колорит, но чтобы читать было просто. Никаких вывертов, заруби себе на носу.
— Звучит неплохо.
— Нужна добротная макулатура,— заявил Ирвинг.— Посмотрим, как пойдет дело. Если хорошо, тогда начнем переводить и для первобытных общин в районе Капеллы. Вероятно, понадобятся кое-какие изменения в текстах, но не слишком серьезные.— Он прищурился, задумавшись,— Платить дорого не сможем. Зато, если дело пойдет, товара потребуется много.
— Хорошо, я подумаю,— сказал Харт,— Есть у них какие-нибудь табу? Чего надо избегать?
— Никакой религии,— ответил издатель,— Что-то похожее у них вроде бы есть, но лучше эту скользкую тему обойти. Никаких сантиментов. Любовь у них не котируется. Женщин они себе покупают и с любовью не знаются. Сокровища, погони, муки алчности — вот это будет в самый раз. Любой стандартный справочник даст тебе необходимые сведения. Фантастические виды оружия — чем ужаснее, тем лучше. И побольше кровопролития. Ненависть — вот что им подавай. Ненависть, месть и острые ощущения. Главная твоя задача — чтобы напряжение не спадало.
— Хорошо, я подумаю.
— Ты повторяешь эту фразу уже второй раз.
— У меня что-то не ладится, Бен. Раньше я мог бы сразу сказать тебе «да». Раньше я мог бы запросто выдавать такое варево тоннами.
— Потерял форму?
— Не в форме дело, а в машине. Мой сочинитель — сущее барахло. С тем же успехом я мог бы писать свои рассказы от руки.
При одной только мысли о подобной непристойности Ирвинга передернуло.
— Так почини его,— сказал издатель,— Повозись, подлатай.
— Чего не умею, того не умею. И все равно модель слишком старая. Почти вышедшая из употребления.
— Ну, в общем, постарайся сделать что сможешь. Я хотел бы сохранить тебя в числе своих поставщиков.
Вошла секретарша. Не глядя на Харта, положила рукопись на стол. С того места, где он сидел, Харт без труда различил единственное слово, какое машина оттиснула на первой странице: «Отказать».
— Слишком вычурно,— пояснила секретарша,— Милли чуть себе потроха не пережгла.
Ирвинг перебросил рукопись Харту.
— Извини, Кемп. Надеюсь, в следующий раз тебе повезет больше.
Харт поднялся, сжимая рукопись в кулаке.
— Я попробую взять твой новый заказ,— произнес он и направился к двери.
— Погоди-ка,— окликнул его Бен сочувственным голосом.
Харт обернулся. Ирвинг вытащил бумажник и, выудив оттуда две десятки, протянул ему.
— Нет,— отказался Харт, пожирая деньги глазами.
— Это взаймы,— сказал издатель,— Черт тебя побери, могу я дать тебе взаймы? Принесешь мне, что сочинишь.
— Спасибо, Бен. Я твоей доброты не забуду.
Он запихнул деньги в карман и поспешно ретировался. В горле стояла жгучая горечь, под сердцем застрял жесткий, холодный комок.
«У меня есть для тебя новость,— заявил Бен,— Нужна добротная макулатура».
Добротная макулатура.
До чего же он докатился!
Когда Харт наконец появился в баре «Светлая звездочка» с деньгами в кармане и со страстным желанием осушить стакан пива, из постоянных посетителей там была только Анджела Маре. Она пила какую-то дикую розовую смесь, по виду явно ядовитую. При этом Анджела нацепила очки, а волосы гладко зачесала назад и, очевидно, праздновала литературную удачу. «Что за нелепость,— подумал Харт,— Ведь она могла бы быть привлекательной, но намеренно избегает этого...»
Едва Харт подсел к ней, как бармен Блейк выбрался из-за стойки и молча встал рядом, упершись кулаками в бока.
— Стакан пива,— бросил Харт.
— В долг больше не верю,— отозвался бармен, сверля его прокурорским взглядом.
— Кто сказал, что в долг? Я заплачу.
Блейк нахмурился.
— Ежели вы при деньгах, то, может, и по счету заплатите?
— Настолько я еще не разбогател. Однако получу я свое пиво или нет?
Наблюдая за тем, как Блейк вперевалку возвращается к стойке, Харт порадовался собственной предусмотрительности: по дороге он специально купил пачку сигарет, чтобы разменять одну из десяток. Вытащи он купюру хоть на мгновение, Блейк тут же налетел бы на нее коршуном и отобрал бы в погашение долга.
— Подкинули? — приветливо осведомилась Анджела.
— Аванс,— соврал Харт, чтобы не уронить свое мужское достоинство.— Ирвинг поручил мне кое- что. Говорит, заказ будет крупным. Хотя гонорар, разумеется, не слишком...
Подошел Блейк с пивом, плюхнул его на стол и подождал, пока Харт не сделает того, что от него требуется. Харт рассчитался — тогда бармен, шаркая, удалился.
— Слышали про Джаспера? — спросила Анджела.
Харт покачал головой.
— Да нет, в последнее время ничего не слышал. А что, он закончил книгу?
Анджела просияла.
— Он уезжает в отпуск. Можете себе представить? Он — и вдруг в отпуск!
— А что тут особенного? — откликнулся Харт,— Джаспер продает свои вещи безотказно. Он единственный среди нас, кто загружен работой из месяца в месяц!
— Да не в том дело, Кемп. Погодите, сейчас узнаете — это же умора! Джаспер считает, что если он съездит в отпуск, то станет лучше писать!
— А почему бы и нет? Ездил же Дон в прошлом году в летний лагерь. В один из тех, что рекламируются под девизом «Хлеб наш насущный»...
— Все, чем они там занимаются,— сказала Анджела,— это зубрят заново механику. Вроде повторного курса по устройству сочинителей. Как переделать старую рухлядь, чтобы она сумела выдать что-нибудь свеженькое...
— И все-таки не вижу, почему бы Джасперу не съездить в отпуск, раз у него завелись деньги.
— Вы такой тугодум,— рассердилась Анджела,— Вы что, так и не поняли, в чем тут соль?
— Да понял я, все понял. Джаспер до сих пор не отказался от мысли, что в литературном деле присутствует фактор личности. Он не довольствуется сведениями, почерпнутыми из стандартного справочника или из энциклопедии. Он не согласен, чтобы сочинитель описывал чувства, каких он, Джаспер, никогда не испытывал, или краски заката, какого он никогда не видел. И мало того — он оказался столь безрассуден, что проговорился об этом, и вы вместе с остальными подняли его на смех. Что ж удивляться, если парень стал эксцентричным. Что удивляться, если он запирает дверь на ключ...
— Запертая дверь,— зло сказала Анджела,— очень символичный поступок для такого психа, как он.
— Я бы тоже запер дверь,— ответил ей Харт,— Я бы стал эксцентричным, лишь бы печатать такие рассказы, как Джаспер. Я бы ходил на руках. Я бы вырядился в саронг. Я бы даже выкрасил себе лоб и щеки
