Сочинения. В 2-х томах

(1930-е гг.)

417 Чтоб пахнуло розой от страниц

Чтоб пахнуло розой от страниц
И стихотворенье садом стало,
Барабанной переклички мало,
Надо слышать клекоты орлиц,
В непролазных зарослях веприц —
На земле, которой не бывало.
До чудесного материка
Не доедешь на слепых колесах:
Лебединый хоровод на плесах,
Глубину и дрёму тростника
Разгадай, где плещется строка
Словно утро в розовых прокосах.
Я люблю малиновый падун —
Листопад горящий и горючий —
Оттого стихи мои как тучи
С отдаленным громом теплых струн.
Так во сне рыдает Гамаюн,
Что забытый туром бард могучий.
Простираясь розой подышать,
Сердце, как малиновка в тенетах,
Словно сад в осенних позолотах,
Ронит давнее, как листья в гать.
Роза же в неведомых болотах,
Как лисица редкая в охотах,
Под пером не хочет увядать.
Роза, роза! Суламифь! Елена!
Спят чернила заодно с котом,
Поселилась старость в милый дом,
В заводь лет не заплывет сирена.
Там гнилые водоросли, пена
Парусов, как строчек рваный ком.
Это тридцать лет словостроенья,
Плешь как отмель, борода — прибой,
Будет и последний китобой —
Встреча с розою — владычицей морской —
Под тараны кораблекрушенья.
Вот тогда и расцветут страницы
Горним льном, наливами пшеницы,
Пихтовой просекой и сторожкой.
Мой совенок, подожди немножко,
Гости близко: роза и луна,
Старомодно томна и бледна!

Сентября 6-го (1930-е гг.)

418 Ой, кроваво березыньке в бусах

Ой, кроваво березыньке в бусах
Удавиться зеленой косой.
Так на Вятке, в цветущих Чарусах,
Пил я солнце и пихтовый зной.
И вернулся в Москву черемисом,
Весь медовый, как липовый шмель,
Но в Пушторге ощеренным рысям
Не кажусь я как ворон досель.
Вдруг повеет на них ароматом
Пьяных трав, приворотных корней!..
За лобатым кремлевским закатом
Не дописана хартия дней.
Будут ночи рысиной оглядки
Победителем рог ветровой,
Но раскосое лето на Вятке
Нудит душу татарской уздой!

(1930-е г г.)

419 Старикам донашивать кафтаны,

Старикам донашивать кафтаны,
Сизые над озером туманы,