Добро бы, ничего не потерял, но нет: погас последний светлый лучик из детства…
Я перевернул очередной листок. А это у нас кто? Ах, да: тот неизвестный чародей, который проходит в моих заметках под кодовой буквой «Г». И вовсе не то, что вы подумали! «Г» – значит «гений». То, что он сотворил с Дэриеном и котёнком, заслуживает восхищения. Самого искреннего и самого глубокого. Но если
Это ещё что? Ой, совсем забыл! А неплохие стихи получились. От души.
Надо будет переписать начисто ещё раз и куда-нибудь припрятать. Вдруг удастся продать бродячему певцу?… Шучу. Никому не отдам. Моё. Написано исключительно для личного употребления. И – для Рианны. Правда, она не всё поймёт в сих сумрачных размышлениях, но…
Надеюсь, во дворце всё идёт без особых проблем. Может, стоило поехать с ними? Да нет, куда бы прятал клеймо… И кто знает: вполне возможно, что Дэриен распутал клубок интриг без моего участия. Я – не лучшая кандидатура для руководства расследованием. Да и для проведения – тоже. Хотя… Меня пытались учить. Помнится, точно также сидел за столом…
…Я сижу за столом, теребя лохматый край страницы старой хроники. Житие короля по имени Тыр- Пыр-Дыр-надцатый меня не занимает. Не вдохновляет на подвиги. Сволочной был король. И родственники его были сволочными. И придворные… Жестокие нравы почивших во тьме веков и людей, несомненно, являют собой интерес. Для книжных червей. Или для извращенцев, которым доставляет наслаждение описание пыток, душевных и физических. Правда, я мало что могу себе вообразить – опыта нет. А если учесть, что вид крови вызывает у меня… стойкое неприятие ввиду того, что сия жидкость слишком драгоценна, чтобы её проливать… Вряд ли буду осчастливлен подобным опытом в скором времени, поэтому на полях книги появлялись заметки исключительно двух видов: «Повреждения, несовместимые с жизнью» и «Повреждения, несовместимые с сохранением рассудка». К завершению предложенной моему вниманию хроники без таких «характеристик» остался буквально пяток персонажей, судьбу которых мне и надлежало решить, дабы выполнить очередное задание Магрит. Зачем я должен копаться в старом хламе? Кто знает… Впрочем, за двадцать лет жизни можно было привыкнуть к любым, даже самым странным пожеланиям сестры, что я и сделал. Привык. И раз уж она велела «разобраться», кто из давно истлевших мерзавцев виноватее других, что ж… Попытаюсь разобраться.
– Как идут дела? – Магрит сделала вид, что искренне интересуется моими успехами.
Ага, как же! Судя по роскошному платью, усыпанному голубыми жемчужинами, сестрёнка куда-то собралась. На бал? Вроде бы, время балов давно прошло: зима близится к завершению, а первый грандиозный праздник случится только летом…
Я так углубился в размышления относительно планов Магрит (которые, признаюсь честно, представлялись мне куда более интригующими, чем события давно минувших веков), что опомнился только, когда длинные пальцы звонко щёлкнули перед моим лицом.
– Я задала вопрос, – голос сестры стал чуть холоднее. Такое случалось, если она считала мою рассеянность чрезмерной. А поскольку я довольно часто блуждаю в бурьяне собственных мыслей…
– Да, dou Магрит.
– Что – да?
– Я слышал Ваш вопрос.
– И?
– Что? – парировал я.
– Сегодня ты мне совсем не нравишься, – вздохнула сестра, присаживаясь на край стола.
Я промолчал.
«Не нравишься…» Эти слова звучали в мой адрес если не каждый день, то раз в неделю – обязательно. Как правило, означали они примерно одно и тоже, но с некоторыми вариациями. От «просто дурак» до «ленивый дурак». Насчёт своих умственных способностей я не питал иллюзий. С тех самых пор, как увидел, насколько быстро и изящно справляются мои… сверстники с задачками, которые кажутся мне неразрешимыми. А ещё спустя несколько лет понял, что любые старания будут расценены, как «недостаточные»… К чему все эти выводы? А вот, к чему: мне чужд дух соревновательности. Абсолютно чужд. Если знаешь, что ни при каких условиях не сможешь быть первым среди равных тебе, зачем прилагать усилия? Зачем лезть из кожи вон? Да и не будет со мной никто соревноваться… Это ж – стыд один…
– Не желаешь разговаривать? – прищурились синие глаза.
– Почему же… О чём Вы хотите беседовать, dou Магрит?
– Ты закончил?
Я с сожалением посмотрел на потрёпанный том.
– Можно сказать, да.
– Итак?
Пожимаю плечами.
– Каков вердикт?
– Если честно… Не вижу смысла копаться в этих мутных хрониках.
– Вот как? – усмехнулась сестра. – Аргументы?
– Мммм… Моё мнение по этому поводу никому не нужно, – привёл я свой самый убийственный довод, но на Магрит он не подействовал:
– Неверно.
Озадаченно поднимаю левую бровь.
– Если я задала тебе прочесть и проанализировать текст, это значит, что твоё мнение интересует хотя бы меня… И уж, конечно, ты сам должен быть заинтересован.
– Представьте себе, нисколечко.
– Печально слышать, – Магрит пододвинула том поближе и перелистнула несколько страниц, разглядывая мои пометки. – Кстати, получишь по пальцам, если будешь и дальше портить книги. Лень взять бумагу для заметок – держи всё в голове.
– А стоит ли? – сомневаюсь. Как мне кажется, вполне обоснованно.
Сестра фыркнула и что-то пробормотала себе под нос. Так тихо, что я мог только догадываться по движениям губ, каким эпитетом награждён на сей раз.
– Так кто же – главный виновник? – ласково спросила Магрит, захлопнув книгу.
– Никто, – я невинно улыбнулся.
Глаза сестры стали совсем серьёзными. Неоправданно серьёзными – я же ляпнул очередную глупость, не более…
– Любопытно… Совсем никто не виноват?
– Вы спросили о главном виновнике, dou Магрит. Так вот, его нет. Зато есть куча второстепенных и косвенных.
– Вот как? – взгляд оставался серьёзным и чуть напряжённым, будто мои слова имели жизненно важное значение. – И что бы сделал ты?
– Добил тех, кто находится при смерти тела и духа, и повесил всех остальных, – почти в шутку ответил я. Ну что она так на меня уставилась?!
С минуту сестра молчала. Потом встала и прошлась вокруг стола. Медленно. Задумчиво. Я немного испугался: всякий раз, когда на Магрит находит такое настроение, мне достаётся нешуточный нагоняй.
