Бонифаций. Вряд ли Гусирекс рискнет напасть на Карфаген, имея в тылу твои легионы.
– У меня всего пятнадцать тысяч пехотинцев, – вскричал потрясенный Бонифаций, – а у князя Верена их в пять раз больше.
– Легионы сиятельного Аспара уже грузятся на корабли. Византийский флот прибудет в Гипон-Регию через десять дней, максимум через полмесяца. Тебе следует поторопиться, сиятельный Бонифаций, в Медиолане тебя и без того подозревают в измене.
– Меня оговорили, – взвизгнул вконец запутавшийся префект. – Это происки Аэция! Сын магистра Сара рвется в императоры и оговаривает людей, которые могут этому помешать. Я все объясню императрице! Я оправдаюсь…
– До встречи с императрицей надо еще дожить, сиятельный Бонифаций, – прикрикнул на расходившегося префекта Маркиан. – Лучшим оправданием для тебя будет победа над вандалами Гусирекса. Разгром вандалов под Гипон-Регией вернет под сень римских орлов не только Африку, но и Испанию.
Сиятельный Аспар, надо отдать ему должное, мыслил как истинный стратег. Возможно, он знал о заговоре, не исключено, что догадывался о сношениях Бонифация с Гусирексом, но не мешал им. Ибо победа над вандалами князя Верена открывала ему путь к безграничной власти. А сиятельному Бонифацию ничего другого не оставалось, как торить путь к величию самовлюбленному франку, по сути уже ставшему полновластным хозяином Римской империи.
Гипон-Регия смотрелась крепким орешком. Эта крепость была построена римлянами двести лет назад и выделялась среди африканских городов высотой стен и многочисленным гарнизоном. Вступив в Гипон-Регию, Бонифаций обрел наконец утерянное спокойствие. Пятнадцать тысяч пехотинцев, собранных едва ли не со всей Африки, были надежной гарантией его личной безопасности.
– Давно хотел спросить тебя, префект: куда запропастился нотарий Авит, посланный к тебе сиятельной Плацидией?
– А разве он не вернулся в Медиолан? – фальшиво удивился Бонифаций, разглядывая стены помещения, выделенного ему под постой. Конечно, этот дом не шел ни в какое сравнение с дворцом Гераклиона в Карфагене, но сейчас префекту было не до пиров и прочих увеселений.
– Представь себе, нет.
– В таком случае он угодил в руки вандалов. Их флот сейчас разбойничает во Внутреннем море.
– О бывшем комите агентов Туррибии ты тоже ничего не слышал, сиятельный Бонифаций?
Префекту стало нехорошо, он залпом осушил кубок и поморщился:
– Кто подал на стол это отвратительное пойло?
– Ты не ответил на мой вопрос, префект.
– Последний раз я видел Туррибия семь лет тому назад, еще при жизни божественного Гонория, – пожал плечами Бонифаций. – Я полагаю, что он либо убит, либо бежал.
– Выходит, Труан ошибся, – вздохнул огорченный Маркиан.
– А кто он такой, этот Труан? – насторожился префект.
– Остгот. Верный сподвижник сиятельного Аспара. Он утверждает, что видел Туррибия в Карфагене, в твоем дворце, Бонифаций.
– Это клевета! – вскричал префект. – Либо ошибка.
– Время терпит, – равнодушно махнул рукой Маркиан. – Как сказал сиятельный Аспар, сначала надо разбить вандалов Гусирекса, а уж потом разбираться с собственными смутьянами.
– Мудрое решение, – кивнул Бонифаций и сглотнул ком, подступивший к горлу.
Византийцы высадились на берег раньше, чем вандалы Гусирекса подошли к Гипон-Регии. Бонифаций, следивший за высадкой со стен крепости, мог бы вздохнуть с облегчением, но из его головы не шли слова Маркиана о смутьянах. Ему казалось, что секретарь Аспара неспроста завел разговор о комите Туррибии. Кроме того, Бонифаций никак не мог вспомнить, где же он мог слышать это готское имя – Труан. И только сейчас, при взгляде на византийский легионеров, строящихся в колонны на африканском берегу, его вдруг осенило. Труаном звали того самого торговца, который привез ему письмо от нотария Паладия. И было это в самый разгар пира, устроенного Бонифацием в честь своего друга Авита. Туррибий был на том пиру, среди доброй сотни других гостей. Конечно, его узнали многие. И эти многие с удовольствием подтвердят, что префект Африки Бонифаций пировал в обнимку с самым лютым врагом Галлы Плацидии, неоднократно покушавшимся на ее жизнь. Будь трижды проклят сенатор Рутилий, который свел Бонифация с этим коварным человеком. А если вдруг откроется, кто и зачем послал Туррибия к Гусирексу, то жизнь префекта Африки повиснет на волоске.
Византийцы в крепость Гипон-Регию не вошли, да она и не вместила бы такого количество людей. Ибо магистр Аспар перебросил из Италии в Африку более пятидесяти тысяч человек, что само по себе было грандиозным свершением. К сожалению, Аспару не хватало кавалеристов, и это могло стать серьезной проблемой. Правда, вандалы тоже не могли похвастаться хорошей конницей, а потому исход предстоящего сражения должны были решить пехотинцы. Византийские и римские полководцы полагали, что превосходство легионеров над вандалами в вооружении и снаряжении неоспоримо. Что же касается умения сражаться в плотном строю, то тут ромеям не было равных. Римская фаланга покорила за столетия едва ли не полмира, и теперь ей предстояло в который уже раз доказать свое превосходство над полчищами варваров.
По мнению Бонифация, который, впрочем, не мог похвастаться обширными познаниями в военном деле, Аспар был хорошим полководцем, но слишком уж самоуверенным человеком. И это свое мнение префект не постеснялся высказать Маркиану, после того как всесильный магистр покинул крепость. Роли в предстоящем сражении были распределены. Бонифацию и его легионерам предстояло атаковать вандалов только по сигналу Аспара, а до той поры не показывать носа из крепости. Бонифаций расценил этот приказ как недоверие к своей персоне и, скорее всего, был неправ в чрезмерной подозрительности. Впрочем, Аспар не сказал встревоженному префекту ни единого ободряющего слова и вообще вел себя так, словно пурпурный императорский плащ уже лежал на его широких плечах.
– Магистр в любом случае одержит победу, – пожал плечами Маркиан. – Главное, чтобы ты не оплошал, сиятельный Бонифаций.
Маркиан, судя по всему, был оставлен Аспаром в крепости с одной целью – следить за ненадежным префектом и не позволить тому совершить очередную глупость. Сам Маркиан не делал секрета из поручения, данного ему магистром, и ни на шаг не отходил от приунывшего Бонифация.
Ночь прошла спокойно – как в крепости, так и в византийском лагере, и лишь с рассветом загудели боевые трубы, предупреждая легионеров о появлении неприятеля. Армия Гусирекса тонула в клубах пыли. Бонифаций, поднявшийся на крепостную стену, пытался на глазок определить численность вандалов, но, увы, сделать это было практически невозможно. Византийцы выстраивались в фалангу. Справа от фаланги находился обрывистый берег, слева – крепость Гипон-Регия, так что кавалеристам князя Верена разгуляться было негде.
– А конницы вандалов я как раз не вижу, – задумчиво проговорил Маркиан.
– Должна быть, – отозвался Бонифаций. – Кто-то же разгромил клибонариев комита Велизария.
– Сам виноват, – крякнул с досады Маркиан. – Нечего было соваться против Гусирекса с такой малочисленной армией.
Комит Велизарий пал в том неудачном для римлян сражении, а следовательно, спрашивать за поражение было не с кого. За исключением разве что префекта Бонифация, который не принял необходимых мер по защите провинций, вверенных его заботам, и отсиживался за стенами Карфагена, вместо того чтобы идти на помощь Велизарию.
Аспар располагал двумя тысячами клибонариев и пятью тысячами легких кавалеристов, набранных в Сирии. И тех и других магистр, разместившийся на небольшой возвышенности за спиной легионеров, оставил в резерве. Для прямой атаки на тяжелую пехоту сирийцы не годились, зато они были незаменимы в преследовании бегущих.
Вандалы Гусирекса атаковали византийцев прямо с марша. Удар был такой силы, что легионеры невольно попятились назад, но удержали строй. И тогда вандалы предприняли именно тот маневр, на который и рассчитывал Аспар. Они стали обтекать византийскую фалангу слева, подставляя тем самым спины под прямой удар легионеров Бонифация, засевших в крепости. Византийская фаланга выгибалась дугой, создавая у вандалов иллюзию победы. Казалось, еще немного, и византийцы будут прижаты к высокому обрывистому берегу и сброшены вниз, на песчаный пляж.
Главной трудностью для легионеров Бонифация был узкий мост, ведущий в крепость. Его следовало миновать как можно быстрее, чтобы успеть построится для атаки раньше, чем увлеченные сражением вандалы успеют развернуться лицом к новому врагу. К счастью, переправа через крепостной ров закончилась для римлян удачно. Хорошо обученные легионеры действовали настолько быстро, что Бонифаций преисполнился гордостью как за великий Рим, так и за самого себя. Префект покинул крепость последним, во главе трех сотен клибонариев, составлявших его личную охрану. Особой нужды в его личном участии в сражении не было, но Бонифаций не собирался отсиживаться за стенами, дабы не давать лишнего повода для пересудов.
– А вот и конница! – крикнул вдруг Маркиан, ехавший по правую руку от Бонифация.
Надрывно взвыли боевые трубы, предупреждая римлян об опасности. Однако легионеры, уже нацелившиеся в спины пеших вандалов, не успели перестроиться. Тяжелая кавалерия Гусирекса буквально смяла ряды защитников Гипон-Регии, столь опрометчиво вышедших из крепости. Бонифаций в отчаянии попытался задержать вандалов силами своей личной охраны, но эта попытка изначально была обречена на провал. Префект успел подставить щит под удар чужого копья, но на коне не удержался и кулем рухнул на землю.
– К крепости отходите! – услышал он крик Маркиана и с
