– Двести…
– Че-че? – переспросила не расслышавшая публика.
– Двести. Тысяч. Евро, – более отчетливо произнес Кирилл. И зачем-то добавил: – Побухал, называется, расслабился…
Ёлка тихонько присвистнула от изумления. Ни фига ж себе запросы у журналистки были!
Остальной непростой люд выдохнул с некоторым облегчением, мол, нормально. Кац даже позволил себе коментнуть:
– Нормально, по-божески. А чего это она с тобой так гуманно? Я слышал, она меньше пятисот не брала. Или у тебя на ее услуги уже дисконт был, как у постоянного клиента?
Можно подумать, тут у них клуб по обсуждению тарифов вымогателей, шантажистов и сотовых операторов собрался, а не убийство раскрывают! Народ так живенько втянулся в обсуждение тарифных планов Мориши, что, казалось, все напрочь позабыли, зачем здесь, собственно, нынешнее заседание созвано!
– Да нет же, никогда Ларски такие суммы не требовала! Она с балерины нашей, ну, которая Клочкова, тоже двести тысяч, правда долларов, потребовала! И та заплатила! Собирала, бедолажечка, по друзьям и знакомым, буквально последнее с себя сняла, чтобы семейную жизнь не рушить! – причитала фанатка русского народного па-де-де мадам Нахимова.
– А обычно ты ей сколько платил? Кирюха, не стесняйся, мы тут все в курсе, что ты у Моришки плотно на крючке сидел! – Каца, похоже, все вокруг происходящее очень забавляло.
Кирилл Сергеевич махнул рукой, мол, какая теперь разница:
– Обычно по сто, по сто пятьдесят. Но на этот раз я действительно сильно облажался. Поэтому пришлось выложить больше, чем обычно. Очень уж дорогая и легко проверяемая информация девоньке в руки попала.
Публика зашушукалась промеж собой, из всего этого гомона только одна здравая мысль вычленилась. Естественно, из уст Никифорова:
– Дура ты, Белка. В Москве на эти деньги разве что хрущевку на окраине купить можно, а раз уж все раскрылось, то ты вообще без ничего осталась. Бабло ж ведь придется Кирюше возвращать. Ох, не завидую я тебе – женщине с такой репутацией в столице больше никогда нормально не устроиться. Облажалась ты… Ну ничего, научишься жить, как простые граждане, на зарплату менеджера средней руки. И то – если фамилию поменяешь. Могу поставить еще двести тысяч, что при упоминании Беллы Статской все двери перед тобой будут захлопываться. – Всемогущий олигарх чуть привстал в кресле, почесал джинсы в районе задних карманов и добавил: – Вы тут вообще как-то массово идиотируете. Нахимов, балбес, на наших глазах и репутацию похерил, и нечестно заработанные миллионы только что жене по глупости подарил, Белла за жалкие двести тысяч аэров жизнь себе напрочь поломала… Может, тут воздух такой, на умственные способности отрицательно действующий? Ёпт, так невольно через раз дышать начнешь, чтобы не отупеть и не уподобиться…
Глава 7
Атмосфера накалялась, народ нервничал. Подозреваемых становилось все больше и больше.
Бледная как полотно Белла все еще числилась главным претендентом на роль убийцы. Уж больно лихо на ней всё сходилось, а объективно доказать свою невиновность дамочка ну никак могла.
Подозреваемым номер два выступал ейный начальник, господин Брост. Ибо внятно объяснить, где он был в момент совершения преступления, и предоставить улики в свою пользу у постобморочного Кирилла Сергеича пока не получалось. Увы, пульс и «нервенные» реакции к делу не пришьешь!
Третьей, самой слабенькой, по причине косвенных доказательств, некоторых несостыковок во времени и хилости неприспособленного к физическим нагрузкам организма, была назначена мадам Нахимова. Она, конечно, на роль злобного маньяка меньше всех подходила, но… Кто ж, в конце концов, знает, какие фортели эта странная особа в порыве гнева способна выкидывать? Опять же есть такое понятие – состояние аффекта. Может, у Идеи в тот момент башню сильно перемкнуло – муж в ванной, не стесняясь, с посторонней женщиной интимом занимается, красивый бармен с ней только за деньги общается, а тут еще бывшая одноклассница со своими угрозами! В такой ситуации у кого угодно крыша хлопнет, затмение в мозгах наступит и на преступления потянет. Вот и могла эмоциональная женщина в порыве гнева и под гнетом навалившихся обстоятельств журналистку придушить. В конце концов, вазочкой в висок она же ее уже пыталась приложить! И все это видели.
В итоге осталось взять каждого из этой славной троицы за жабры, потрясти как следует – и выбить признательные показания. Дело техники и жестоких силовых приемов времен инквизиции.
Пусть этот грех на себя французская полиция берет. Оно им исторически ближе.
Элка вопросительно взглянула на задумавшегося детектива, мол, все, можно публику распускать? Окромя этих троих, остальной народ больше задерживать причин вроде не было…
Но оказалось, что месье д’Ансельм думал совершенно иначе.
Красивый француз как-то пакостно хмыкнул и вдруг зачем-то обернулся в дальний угол. Туда, где кучковались никифоровские красотки.
О как, а аристократ-то наш неужели красивыми девочками заинтересовался? Тоже, что ли, решил одну из рыбонек напрокат у Мишани попросить?
Похоже, что решил. Иначе зачем бы он к Никифорову со странными вопросами прилюдно обращаться стал?
– Месье, не могли бы вы еще раз указать мне ммм… мадемуазель, которая по вашему указанию проводила время с ммм… – Детектив сунул нос в свой блокнот и старательно выговорил сложную для него русскую фамилию: – месье Наххимовым?
Точно, воздух здесь странный. Даже на местных полицейских отрицательно действует. Обидно, что стильный француз обычным похотливым мужиком оказался – дело еще не раскрыто, а он уже по красоткам шоркаться собрался. Фи, какая гадость…
– Эй, иди сюда! – ни к кому конкретно не обращаясь, рявкнул в сторону золотистой тусовки Никифоров.
Нужная особь немедленно отделилась от стаи.
– Берите! – Жестом Карабаса он великодушно отдал французу хрупкую красавицу. – Первый сеанс бесплатно, а дальше как договоритесь.
И тут вдруг Ёлка обиделась. Как, ну вот объясните, как этот умный, красивый, интеллигентный мужчина может так поступать?! Элка ж специально для него сегодня оделась прилично и даже макияж навела! Она же намного умнее этой пусть красивой, но глупой модельки… А лягушатник на Элку внимания никакого не обращает, стоит и на макаронину эту таращится… Все мужики ко…
– Мадемуазель, не могли бы вы еще раз, только подробно, рассказать, чем вы занимались в номере господина Нах-химо?ва?
Детектив излучал саму любезность и демонстрировал просто-таки детское непонимание происходящего. Идиот он что ли? Как это «зачем приходила»? Или у них тут в Европе девушки легкого поведения к мужчинам приходят порассуждать о влиянии глобального потепления на тропические леса?
Пораженная дебильным поведением француза, Элка обернулась к соотечественникам в надежде увидеть в чьих-то глазах эмоции, схожие с теми, что сейчас бушевали в ее душе. И она нашла-таки понимание у простых русских олигархов и чиновников! Кац покраснел, как институтка, Никифоров вульгарно гоготнул, а мадам Нахимова удрученно всплеснула руками-крыльями.
Хоп-па… А это что у нас тут такое происходит? Лицо чиновника – мэра славного олимпийского города Черноморска – если что-то и выражало, то никак не недоумение! Что это – страх, стыд, неуместная скромность?
Нахимов побледнел, глазки его забегали, а девочка тем временем открыла рот… и началось представление.
– Я приходила к Николаю Анатольевичу, потому что он хотел заняться сексом, – стоя по стойке «смирно», доложила она окружающим.
– И?.. – добрый ленинский прищур д’Ансельма почему-то не обещал ничего хорошего.
– И?.. – не поняла намека девица.
