Француз внимательно посмотрел на Элку:
– Я правильно понял ваш перевод? И в первый раз, и сейчас мне показалось, что девушка сказала «хотел заняться сексом», а не «занимались сексом»?
Все еще не догоняя, что тут, собственно, происходит, Элка кивнула. Ну да, так точно – дословно.
Этот их разговор на русский никто не перетранслейтил. Поэтому никто ничего не понял. Окромя, конечно, скрывающего свои познания в иностранных языках Никифорова – тот почесал репу, ухмыльнулся, а потом просто заржал.
Тут и до Ёлки начал доходить смысл происходящего. Ититская сила, как же она могла такой тонкий, но важный нюанс пропустить!
Поиграем в фашисткий допрос, господа?
– Вы «хотели» или «занимались» любовными играми с этим типом? – фамильярно тыкая пальцем в мэра, спросила Элка у золотой рыбки.
– Он хотел. Я была готова. У него не встал, – не снимая с симпатичнейшей физиономии радостно- патриотического оскала, доложила красавица. И пожала плечами. Типа, так получилось.
– Долго ты с его дряблым приятелем провозилась? – не дожидаясь команды, начала «раскручивать» ситуацию любопытная дочь министра.
Фея пожала плечами, призадумалась:
– Да недолго. Минут десять. Мужчина занервничал, разорался и выгнал меня из номера. – Девушка надула губки и еле слышно пробурчала: – Можно подумать, это я виновата, что у него, кроме понтов, ничего не шевелится…
Пристально глядя на беспечную девицу, детектив поинтересовался:
– А чего ж вы раньше все не рассказали? – просто так спросил, прекрасно зная, что ему ответят.
– Так раньше и не спрашивали, – пожала плечами красотка. – Спросили «зачем приходила»? Я сказала. Придраться не к чему. – И вдруг на ее кукольном личике появилось абсолютно осознанное выражение. – Меня, знаете ли, жизнь научила лишнего не говорить. Никогда не знаешь, чем лишняя информация обернуться может.
Девушка еще мгновение грустно помолчала, потом живенько взяла себя в руки, и – бац! – маска разума исчезла, перед присутствующими предстала все та же бестолковая дурочка с длинными золотистыми волосами.
Народ еще немного потормозил – минуты две в ресторане висела гнетущая тишина. Но потом объективная реальность взяла свое – все так же молча пипл оторвал взгляды от беспечно хлопающей глазами красотки и перевел их на притихшего Нахимова.
– То есть это не я корова толстая… Это ты у нас импотент беспомощный… – с издевкой обратилась к мужу Идея. – Зря, получается, ты меня во всех своих бедах обвинял? Представляете, я даже на фитнес ходить собралась из-за этого урода! – Женщина повернулась к окружающим и возмущенно развела руками.
– Ну, это-то тебе точно не помешало бы! – пренебрежительно отмахнулся от закипающей в праведном гневе толстухи Никифоров. – Ты лучше прекрати трындеть и дай-таки муженьку возможность рассказать, как он Моришу душил. Давай-давай, крепыш, излагай. С подробностями и в красках.
Ой, ну как же все банально и обыденно! Никакой тебе оригинальности и внезапных развитий сюжета. Как же все предсказуемо…
Скучно, господа. Скучно.
– Я ее не убивал!
Нахимов затрясся и начал закатывать глаза.
Дальше – все как под копирку. Те же жесты и проявления эмоциональной напряженности. Даже оправдательные слова и попытки вызвать сочувствие у окружающих точь-в-точь как все ранее устроенные предыдущими подозреваемыми спектакли.
– Поверьте, я не убивал Моришу! Зачем мне это?
Ёлка грустно вздохнула, пожала плечами и позволила себе поумничать:
– Ой, как же вы банальны, господин мэр! Вот чего бы вам вдруг не взять и не вогнать нас всех в состояние глубокого шока? Вы же мужчина! Возьмите себя в руки, посмотрите правде в глаза и признайтесь честно: мол, да, это я наглую журналистку замочил и ничуть об этом не жалею. И не надо тут задавать риторические вопросы! Что значит, зачем вам это было надо? Мы же все прекрасно знаем зачем. Чтобы она рот свой закрыла и в продажной прессе не появились сенсационные материалы про наворованные вами деньги и про несчастную сибирскую тетку-миллионершу. Чем не повод?
Ёлка взглянула на Нахимовскую жену, мол, я права?
Жена затрясла головой, соглашаясь с переводчицей – министерской дочерью.
– Я полностью согласна с предыдущим оратором! – начала было на официозе вещать Идея, но тут же сбилась на простой русский базарный: – Все ты верно говоришь, Элка. Еще во время завтрака, когда эта сучка нам угрожать начала, я на эмоциях Моришку прямо на месте чуть не прикончила. А этот урод, – Нахимова брезгливо мотнула пергидролидными кудряшками в сторону опального мужа, – на меня наорал и сказал, что сам с ней разберется. – Толстуха скорчила физиономию и, явно пародируя супруга, проскрипела: – Придушу, говорит, собственными руками! Я в точности повторяю его слова! Так ведь, дорогой?
И это «дорогой» прозвучало из ее уст как «писец тебе настал, сволочь!».
«Дорогой» вдруг стал надуваться, как красный праздничный воздушный шарик, и тихо зашипел:
– Ах же ж ты сволочь! Я же тебя на помойке подобрал, дуру деревенскую… Я же тебя в люди вывел, ни в чем тебе не отказывал… А ты вот как со мной обошлась! Ну ничего, я тебе покажу…
– Ага, вот как только с сибирских лесоповалов вернешься, так сразу и покажешь. – Довольная до безобразия Идея вскочила со стула, уперла руки в боки и нависла над покрасневшим от ярости мужем. – Ты же у нас суровый! Я ж все десять, или сколько там у нас дают за убийство, лет буду сидеть и бояться, как ты с зоны вернешься и показывать мне начнешь! Вот только чем ты меня удивить-то сможешь, импотент несчастный? Ты вон даже с проституткой справиться не смог, куда уж тебе до меня-то, а, убогий?
Зачем в тот момент Ёлка повернула голову в сторону притихшей никифоровской девчачьей стайки, она сама не знала. Просто при слове «проститутка» она вдруг встретилась взглядом с той самой девицей, из уст которой все только что узнали о некоторых проблемах с потенцией уважаемого мэра.
Золотистая рыбка вспыхнула, сверкнула глазами и очень тихо, одними губами, прошептала: «Я не проститутка». И, едва сдерживаясь, очень глубоко и шумно вздохнула.
Но, как выяснилось, на ее возмущение никто, кроме Элки, внимания не обратил. Все были заняты травлей притихшего и растерянного мэра.
– Слышь, Идка, похоже, по гороскопу у тебя сегодня очень удачный день! Мало того, что ты на законных основаниях богатой барышней вдруг стала, так еще и совершенно свободной! Упекут твоего благоверного в места не столь отдаленные, а в твоих алчных лапах куча бабла останется. Везет тебе сегодня напропалую! Жениться на тебе, что ли, на такой счастливице? Хотя нет, ты женщина коварная, с мужьями уж больно сурово расправляешься. Не буду я с тобой связываться. – Никифоров откровенно наслаждался всем тем бредом, что происходил вокруг него, подстебывал не на шутку разошедшуюся Идею, глумился над растерянной Статской и не упускал случая подковырнуть все еще не пришедшего в себя Броста. – Ну что, граждане уголовнички, в вашем строю прибыло? Принимайте в свою компанию еще одного, га-га-га… члена! – ржал Никифоров, ужасно довольный собственным остроумием.
– Но я правда в тот день Моришу не видел… – Николай Анатольевич Нахимов взял себя в руки и принялся доказывать свою невиновность.
Ну как доказывать… Честно говоря, его попытки оправдать себя в глазах окружающих выглядели довольно жалко и неубедительно.
– У меня с этой потаскухой действительно ничего не получилось. – Мэр посмотрел на вспыхнувшую от этих слов девушку и мстительно добавил: – Не встал у меня на эту бэушную тварь, побрезговал, наверное… – Нахимов насладился секундами безнаказанности и превосходства над беззащитной девчонкой и продолжил более спокойным голосом: – Я, естественно, от такого расклада сильно расстроился. А когда вышел из ванной, выяснилось, что и коровы моей законной в номере нет. Так что мне совсем тоскливо стало… Поэтому я махнул на все рукой, залез в бар и как следует нажрался. С горя, так сказать. Если бы в тот момент мне кто-нибудь сказал, что в данную минуту мою жену в подсобке трахает бармен, я бы вообще
