Я деревянно встал и, едва ощущая ногами пол, начал размахивать руками, подготавливая мышцы к бою: кидать в воздух какие-то чужие, слабые и совсем невесомые кулаки…
— Отлично, теперь поприседай немного!.. — словно через толщу воды донеслось до меня. — Вот та- ак!.. Теперь попрыгай на носках… Хорошо-о! А теперь накинь на плечи полотенце, чтобы зря не упускать накопленного тепла, садись и давай свои руки. Перчаточки наденем.
Я механически сел, протянул руки и почувствовал, как на мои туго забинтованные кисти стали с трудом налезать еще теплые после кого-то и слегка влажные боевые рукавицы.
— Ну-ка, разомни как следует носик! — снова едва донеслось до меня.
И я послушно начал тереть и нажимать со всех сторон упругой, пахнущей новой кожей перчаткой нос, чтобы разогрелись и стали эластичнее кровеносные сосуды и зря не лопались даже от пустякового удара.
Снова порывисто заглянули в дверь и крикнули:
— Ваша очередь, выходите!
Я прекратил тереть нос и остолбенел, а Вадим Вадимыч легонько шлепнул меня по спине и весело сказал:
— Пошли, дорогой!
И я, не слушая, что мне шептали Борис и Мишка, покорно побрел в коридор, по которому шагали блондинистый парень в боевых перчатках и человек в таком же, как и Вадим Вадимыч, темно-синем олимпийском костюме. Вначале я даже и не сообразил, что это и есть мой противник со своим тренером, который весело подмигнул Вадиму Вадимычу и задорно сказал:
— Посмотрим-посмотрим, чем ты всю зиму занимался! И мы посмотрим! — так же дружелюбно ответил Вадим Вадимыч.
Я попытался открыто взглянуть на своего противника, однако, сразу же столкнувшись с ним взглядом (и он как раз поднял голову!), торопливо потупился, так ничего и не разглядев, — что-то мускулистое, светловолосое, в белой майке и черных трусах. Единственно, что я определил точно, так это то, что он был значительно выше меня, и сразу стал лихорадочно вспоминать, какие же комбинации и приемы против «длинных» я разучивал.
Из зала все явственнее доносился гул.
— Прошу вас! — придерживая за плечо своего ученика, галантно сказал тренер моего противника, когда мы, миновав изгибающийся полукругом коридор, подошли к скрывающейся где-то высоко наверху кулисе.
— Нет, это я прошу вас! — в тон ему ответил Вадим Вадимыч и тоже придержал меня.
И вышло так, что в ярко освещенный, еще громче загудевший зал мы с противником вошли одновременно и замешкались, смущенные ярким светом и взрывом аплодисментов, вспыхнувших разом со всех сторон.
Увлекаемый Вадимом Вадимычем, я прошел мимо судейского стола, за которым сидели все в белом суровые судьи, нырнул под канаты в ринг и, откровенно говоря, с этой самой минуты до конца первого раунда почти ничего не помню, как потом ни старался восстановить все, что было. Запомнилось только, как, позвав на середину, нам что-то долго и строго втолковывал рефери (это судья, который во время боя находится на ринге и внимательно следит, чтоб никто из бойцов не нарушал правил); скорей всего, он напоминал нам, чтобы мы не горячились, не били впопыхах открытой перчаткой, так как на внутренней стороне ее нет мягкой набивки и можно, не желая этого, нанести серьезные повреждения, не лезли по неопытности друг на друга головой, внимательно слушали его команды.
Потом мы с противником бесчувственно пожали друг другу руки, разошлись по углам, и мне сразу же, притянув к себе вплотную за плечи, что-то жарким шепотом начал говорить Вадим Вадимыч насчет разницы в росте и какие при этом выгоды я могу извлечь. Но раздался дребезжащий звук гонга, тренер оттолкнул меня, я повернулся и нерешительно двинулся к середине ринга, внушая себе последнее, что услышал: что я ни в коем случае не должен стоять на месте, а двигаться по рингу и не поддаваться ни на какие обманные движения противника. Я чувствовал, что мы сошлись уже с ним совсем близко, но ни лица его, ни плеч опять не видел. Я различал только одно — это его поспешно и грозно нацелившиеся в мою сторону новенькие, но только не коричневые, а черные перчатки. В них затаилась неожиданная коварная атака, которую я обязан отбить или же как-то иначе избежать, только ни в коем случае не позволить ему набирать очки. Потом-то я узнал, что это как раз и есть самое пагубное для боксера — смотреть на перчатки противника, потому что ими-то и легче всего ввести в заблуждение.
Нужно больше следить за ногами, определенным положениям которых соответствуют и определенные удары, и уж в этом случае обмануть куда сложнее. Но тогда всего этого я не помнил и как зачарованный смотрел на тусклые черные шары…
Ни судей, ни рефери, ни публики, ни даже Вадима Вадимыча для меня не существовало — все отошло куда-то далеко-далеко.
Вот один из шаров, зловеще и плавно подвигавшись, вдруг рванулся в мою сторону. И я почувствовал, как вспыхнуло теплое пятнышко на правой щеке, пятнышко — и все! Удар был либо очень слабый, либо от того огромного напряжения, какое я испытывал, я его просто-напросто не ощутил. Потом ко мне метнулся другой шар и шлепнул уже по плечу.
«Да что же я делаю? — с ужасом мелькнуло у меня в голове. — Ведь я же проигрываю!» И я испуганно отскочил от следующего удара, но отскочил слишком нерасчетливо, сильно ударился спиной о канаты и снова увидел (прямо у самого носа!) эти завораживающие меня шары. И они опять летели в меня!..
«Ну что же ты в самом деле?! Зачем ты позволяешь себя бить?! — возмущенно вдруг крикнул кто-то во мне. — Ты только посмотри: ведь он даже и не маскирует своих атак. Идет напропалую! А ты все пропускаешь и пропускаешь их, как какой-нибудь новичок! Вот он опять собирается нанести удар слева. Нагнись, пропусти его над головой, а сам проведи ему по корпусу встречный, это же у тебя так здорово на тренировках получалось!.. Та-ак! Видел? Он уже озадачен! Он чуть не споткнулся! Так не жди, не жди — смелей атакуй сам! Э, да не направляй удары туда, куда задумал, а отвлеки его внимание ложной атакой. Как Вадим Вадимыч-то учил? Вот это уже другое дело! Молодец! И не зевай, не зевай — развивай успех. Вот та-ак! Хорошо-о! А теперь малость отдохни — слишком много потратил пороху: подвигайся для виду вокруг него, будто собираешься снова нападать, и этим самым не давай ему отдохнуть, оглядеться и что-нибудь придумать. Вот та-ак…
Ну, все понял? Раскусил, кто перед тобой? Боец агрессивного типа — привык наступать. Видишь, как откинулся на правую ногу, крепко взведя свою боевую пружину? А Вадим Вадимыч объяснял: если боксер, начав поединок, держит свой вес на правой ноге, значит, он приготовился наступать, значит, перед тобой самый настоящий агрессор.
И против таких нужно больше контратаками действовать. Дожидаться, когда он пойдет на тебя, делать шаг назад или в сторону, заставляя его выпустить все заряды в воздух, а потом преспокойненько проводить подходящие к данному случаю удары или даже серии ударов. А то и смело шагать навстречу, заранее защитившись от его перчаток, и проводить еще более действенную встречную атаку в его незащищенные (а в момент атаки почти все боксеры более чем нужно раскрыты!), уязвимые точки.
Так вот и заставляй его маневрами и ложными движениями атаковать, а сам спокойненько встречай и встречай, чередуя свои контратаки то в корпус, то в голову!.. Ничего-ничего — бывает. И он в тебя попал. Что ж, не развешивай уши, гляди лучше!
Не верь, ни за что не верь, что он тебе левой рукой показывает. Следи лучше за правой… Э-эх, ведь так и есть! Ну тут уж никто не виноват — сам прошляпил! Но не падай, не падай духом! Вот он опять готовит ту же самую атаку, думает, что ты такой уж неопытный, что тебя можно одним и тем же приемом угощать. Накажи его за это, как следует накажи!.. Правильно: отскочил и сам провел три удара! Смотри-смотри — он даже растерялся! Так не зевай же, развивай успех! Проводи теперь скорей с броском… Э, нет, гонг!..»
Я еще ничего не успел сообразить, как перед моими глазами возникла белая стена, а сверху обрушился грохот… А-а, стена — это брюки и рубашка рефери, который торопливо отгородил нас с противником друг от друга. Грохот — аплодисменты и крики невидимых зрителей…
«Как, раунд уже кончился?! — удивился я, только еще начиная входить во вкус боя. — Так ведь тогда все очень и очень просто! — и поспешно направился к своему углу, едва не запрыгав от радости. — По-
