любых чудачеств гостя. Правда, объяснение это появилось на свет с легкой руки Мэтта, было распространено молодым хозяином поместья и меня не слишком радовало:
– А вы… всамделишный шут?
– Конечно нет, красавица! Я шут игрушечный. Видела на ярмарке кукольников, что разыгрывают представления? Так вот, меня тоже, как куклу, шелком перевязывают и за руки-ноги дергают, а я тогда народ веселю. Хочешь поискать следы от шнуров?
А вот это предложение девушка поняла очень точно, зарумянилась и захихикала, пряча рот под ладошкой:
– Будет вам… А то еще смотрите: соглашусь да как найду!
– Уверен, поиски не окажутся трудными! А в случае чего я подсоблю!
Она отвернулась, справилась со смехом, потом заметила почти серьезно:
– Вот вы добрый, сразу видно. А те, что до вас приехали, злые. Прям волки.
Злые? Мэтт, Бэр и Хок? Ну да, они имели право слегка злиться на мою скромную персону, но… В словах селянки меня насторожило совсем иное.
– Волки?
Я переспросил не просто так. Всех волков, с которыми мне довелось быть знакомым, пусть и оборотней, никогда нельзя было назвать злыми. Хмурыми, мрачными, сердитыми, отчаянными, одержимыми, оскорбленными – сколько угодно. Но злость как таковая… Да и там, где я бывал, о волках чаще говорили «опасные», «безжалостные», но не «злые».
Девушка подтвердила:
– Ну да. У нас всем известно, что самый злой зверь – волк.
У «них». Местные легенды? Надо послушать.
– Вот что, красавица… Давай-ка присядем да побеседуем. Расскажешь мне про волков, про хозяев, про себя, если надумаешь. Согласна?
Она оглянулась вокруг.
– А куда присядем-то?
– Да хоть на кровать!
Еще один игривый смешок. Пришлось поклясться:
– Близкое знакомство ненадолго отложим, я все же только с дороги, не осмотрелся, не отдохнул. Вот сил наберусь, тогда и…
Она недоверчиво качнула головой:
– Да уж сил у вас много, не отнекивайтесь! Только с лица немного спали, так что нужно будет покушать, и поплотнее.
С лица спал? Неделя на рыбных супах, к тому же под Вуалью, не прошла даром. Сколько мне еще прятаться от мира? Надеюсь, не слишком долго, иначе простая кормежка уже не поможет легко и просто исправить положение.
Я сел на кровать, селянка расположилась рядом, Шани, как и всякая кошка, не терпящая, чтобы важные события, будь то действия или разговоры, проходили без ее участия, тоже вспрыгнула на сенник и пристроилась на коленях у девушки, чем вызвала у той нежный восторг.
– А можно погладить?
Я изучил выражение кошачьей мордочки и уверенно заявил:
– Даже нужно!
Сильные пальчики тут же утонули в пушистой шерсти, а пока кошка урчит от удовольствия, можно заняться и полезным делом: расспросами.
– Прежде скажи, как тебя зовут, красавица?
– Родители Галитой нарекли, только все меня Лита кличут.
– Хорошо звучит. А мое имя Джерон. Будем знакомы!
Девушка торжественно кивнула и вернулась к ненадолго оставленной теме разговора:
– Так что вы про волков знать хотите?
– Ты сказала, они злые. Почему?
– Был здесь случай. – Она чуть погрустнела. – Я сама не помню, мне мама рассказывала. У хозяина Лигмуна из всех детей одна дочка была. Красивая, добрая, тихая, такую всякий бы в жены взял. Только благородным не до любви, им приданое подавай, вот и жила она непросватанной, пока… Нашелся какой-то парень, не из местных, правда, да не из богатых. Любовь между ними началась, говорят, сильная да ласковая. Отец-то вроде и не прочь был, но и со свадьбой не торопил, хотя надо уж было… А потом беда случилась. Девушку волки убили. Да сгрызли подчистую, только голову нетронутой оставили. Хозяин Лигмун с горя чуть не помешался, всех серых тварей в округе своими руками перебил, а что проку? Дочку-то чужими смертями не вернешь. С тех пор ни одного волка в наших местах не видели, но в леса люди без нужды заходить боятся, говорят, там бродят призраки зверей, что несчастный отец убил, да еще злее они стали, чем при жизни были.
История и в самом деле печальная. Причем возникает вопрос:
– Dou Лигмун сказал, что молодой человек по имени Нирмун – его внук. Но если у Лигмуна была только дочь, значит…
