хлопковой плантации. Хозяин, узнав о цели нашего приезда, через переводчика сообщил, что мы можем располагать его двором столько, сколько нам будет нужно. Мангиша с шофером отправились в близлежащую деревню узнать, есть ли люди, умеющие ловить мартышек. Заодно они решили поужинать в местной харчевне. По религиозным обычаям эфиопы едят мясные блюда, приготовленные только эфиопами, так как мяса многих животных они не едят. Погаными животными («мидако») считаются свинья, заяц, некоторые породы газелей, утки, гуси. Животные же, считающиеся съедобными, должны быть зарезаны «абиша» (эфиопом). Очень строго соблюдают они посты, принятые старогреческим вероисповеданием, едят в это время пресные лепешки и пьют воду. Упущенное стараются наверстать после окончания поста, для чего заранее усиленно откармливают домашних животных — овец и коз.
Мангиша и Ильма заночевали в деревне. Вернувшись рано утром, они сообщили, что нашли человека, который ловил когда-то мартышек. Охотник обещал притти в полдень и показать свой способ ловли. Я не хотел терять время. Мы отправились в заросли на берегу реки Аваш и установили нашу, клетку для ловли мартышек. Ловушку поставили на одном берегу под огромной сикоморой, а на другом берегу, в зарослях, посадили караульщика. Как только мартышка войдет в клетку, привлеченная положенной там кукурузой, ловец должен дернуть за проволоку, переброшенную через реку, и поднятый люк упадет. Сторожить взялся, находившийся у реки старик — караульщик примитивной водонасосной установки, принадлежавшей плантатору. По нашему предположению, обезьяна не должна бояться человека, сидящего на противоположном берегу. Во всем этом было лишь одно неудобство: чтобы подойти к ловушке, нам всякий раз надо было обходить кругом через мост, расположенный за полкилометра от места ловли. Переходить реку вброд нельзя, так как в Аваше водятся крокодилы.
Мы ушли к машине. К вечеру я вернулся, и сторож, взволнованно жестикулируя, начал быстро что-то говорить мне по-эфиопски. Из взволнованной речи я понял только, что «тота елем туруно» (мартышка нехорошая), «лепард туруно» (леопард хороший). При слове «тота» он корчил гримасу отвращения и плевал, а, упомянув леопарда, замемекал, как козленок, а затем начал производить гибкие движения телом и руками, подражая приготовившемуся прыгнуть хищнику. При этом караульщик негромко, но удивительно похоже зарычал, как леопард. Его энергичный, но непонятный мне рассказ был прерван громким смехом Ильмы, появившегося внезапно из зарослей. Ильма тотчас перевел, что «дзобаня» (сторож) предлагает оставить ловлю мартышек — этих мерзких животных — и советует привязать на ночь в клетку козленка. На его голос придет и попадется леопард, а это не чета мартышке, за его шкуру можно получить десять фунтов стерлингов, а если продать живого «френч» (европейцам), то можно выручить и значительно больше. Ильма закончил свой рассказ, обругав предприимчивого «дзобаня» глупцом («рас елем»), и с удивлением развел руками. Как это, мол, старик не может понять, что нам нужны живые мартышки, а не леопарды.
Наш способ оказался мало удачным. После того как захлопнули в клетке одного самца, остальные обезьяны ушли и больше не показывались. Переходить с тяжелой клеткой в другие места по берегу, заросшему колючками, было очень трудно. В течение следующих четырех дней попалась еще одна мартышка. Тогда мы с успехом применили другую систему, предложенную эфиопом из деревни Кока. Там, где водились мартышки, на гладком месте мы установили купол-корзину, сплетенную из веток. Диаметр купола около двух метров. Корзину мы ставили на один край, а второй поддерживали палочкой, подвешенной на стоящую вертикально рогатку. Чтобы подвешенная палочка не соскочила под тяжестью купола, ее удерживала горизонтальная палочка, которая подвешенную палочку прижимала к ножкам рогули. На горизонтальную палочку положили ряд прутьев, идущих под купол, а между ними заложили приманку (горох, пшеницу и кукурузу). Как только обезьяна забиралась под купол и брала приманку, она нажимала на прутья, которые сбивали горизонтальную палочку. Подвешенная палочка выскакивала под тяжестью купола, который падал и покрывал мартышку. Обычно наша пленница сильно билась, пытаясь поднять купол, подрыться под его края. Чтобы она не могла поднять западню, мы клали наверх полено или камень. Как только купол падал, нужно было сразу бежать и забирать мартышку, пока она не успела выбраться и удрать. Молодых мартышек брать легко. Мы приподнимали слегка купол и хватали обезьянку за хвост; она не оборачивалась и не кусала руки человека, а старалась, вырваться. Затем вырывающуюся обезьяну хватали другой рукой за шиворот и прижимали мордой к земле. После этого хвост отпускали и свободную руку подводили под подбородок обезьяны. Соединяя пальцы обеих рук вокруг шеи мартышки, но нажимая пальцами только на нижнюю челюсть и шейные позвонки, самую большую мартышку может удержать один человек. Попав в такое положение, обезьяна перестает биться, но старается пальцами и когтями щипать и царапать руки, удерживающие ее. Взрослых мартышек нельзя брать только за хвост, так как они оборачиваются и кусают руку, подобно тому как это делают собаки и кошки. Поэтому, прежде чем зажать руками шею мартышки, нужно извлечь конечности обезьяны через просветы между прутьями купола или через ячейку сетки, покрывающей купол, и удерживать их до тех пор, пока удастся, подняв купол, захватить ее вышеописанным способом за шею.
Таким путем мне и моим помощникам-эфиопам удавалось в течение дня поймать двух-четырех мартышек. Только один раз мы поймали за день восемь штук, и среди пойманных была одна самка с грудным детенышем. Но были и неудачные дни, когда мы, проходив целый день по лесу, возвращались к машине с пустыми руками. Хотя мои помощники получали поденную плату, независимо от количества пойманных обезьян, они переживали неудачи острее, чем я.
Всего мне удалось поймать около шестидесяти экземпляров, и среди них трех самок с грудными детенышами. Мартышки, как и все обезьяны других видов, рожают одного детеныша и, повидимому, очень редко двух. Мне пришлось видеть сотни самок, и каждая из них была только с одним детенышем.
Однажды, когда я вынул самку мартышку из ловушки, она была с малышом. Мангиша заволновался и пытался оторвать его от матери, чтобы он не убежал. Но мартышка-мать стала сильно рваться, и тогда мы не стали брать маленькой обезьянки. Она не пыталась бежать, а еще больше прижималась к матери, обхватив ее всеми четырьмя конечностями. Судорожно зажав в своих миниатюрных пальчиках шерсть матери, не выпуская изо рта соска, «тениш тото» (маленькая мартышка) смотрела на меня испуганными глазами.
Самки с детенышами наиболее осторожны, а мне хотелось наловить побольше молодых обезьянок, так как они лучше приспосабливаются к неволе и легче приручаются. Иногда, скрепя сердце, я просил Мангиша — отличного стрелка — застрелить детную самку, в надежде, что малыш не уйдет от матери и его удастся захватить. Мангиша несколько раз удачно стрелял из мелкокалиберной винтовки, попадая в голову обезьяне. Мертвая мать всегда оставалась висеть на густых ветвях дерева. Детеныш по нескольку часов сидел на трупе матери, но потом уходил и скрывался в листве. Только раз одному из моих помощников удалось забраться на дерево и поймать осиротевшего детеныша. Обезьяны очень хорошо знают действие огнестрельного оружия, поэтому, завидя человека с ружьем за несколько сот метров, они поспешно уходят, в то время как без ружья к ним можно подойти на 50—100 метров, а иногда и ближе.
Однажды я приехал для очередной ловли мартышек рано утром, но, пройдя вдоль реки около километра, к своему удивлению, не увидел ни одной обезьяны. В этом месте тракторами пахали большое поле площадью 300 гектаров. Часть поля, прилегающая к зарослям, расположенным вдоль реки, уже была обработана, и на ней высевали зерна касторового дерева. Один из рабочих, подошедший к нам, рассказал шоферу, что вчера по распоряжению хозяина плантации была устроена облава с ружьями на мартышек, так как они вытаскивали из почвы посеянные зерна. Тридцать четыре мартышки были убиты, а остальные ушли за много километров вдоль реки и, наверное, скоро не появятся в этих опасных для них местах. Пришлось, пригласив еще двух рабочих, отправиться в том направлении, куда ушли мартышки. Машина осталась на плантации под присмотром сторожа. Мы захватили с собой клетки, ловушку, оружие и провизию, Ильма захватил также две итальянские гранаты, без которых он никогда не ходил в лес. По его словам, гранаты нужны в лесу на случай встречи с леопардом. Он с ними так вольно обращался, что его гранаты меня больше беспокоили, чем леопарды. Кстати сказать, мы их не встречали, несмотря на то, что, по свидетельству местных жителей, эти хищники водятся в здешних лесах.
Нам пришлось пройти около шести километров, пока были замечены мартышки. Это маленькое расстояние мы преодолевали почти три часа; было очень трудно под палящими лучами солнца тащить на себе все наше снаряжение. Приводилось часто делать остановки. Кроме того, нас задерживали и босоногие носильщики; то один, то другой, не пройдя и сотни метров, опускал ношу на землю и начинал вынимать занозы из ступней. Для этой операции у всех эфиопов, живущих в лесистой местности, возле пояса в ремешок вставлены самодельные иголки и пинцетики.
