Подошел к киоску. Мокрый от дождя и злой как черт, протянул купюру в окошко.
- Не делай этого.
Я вздрогнул. Андрей подоспел во время. Такой же мокрый, но с несгибаемым,
укоризненным взглядом.
ты сделаешь это…
-Девушка, извините, я передумал… пачку презервативов, пожалуйста.
Пенсионного вида «девушка» привыкшая ко всему в этом тихом дворике, протянула
резинки и сдачу, поспешно закрывая маленькое окошко, прячась от дождя. Я положил
коробочку в карман и обернулся.
Гром и Синька прятались под тонкой курткой Андрея. Глядя на всю эту троицу, на душе
стало тепло.
- Пойдем,— коротко сказал я и повернулся к дому, обнимая за плечи Андрюшку.
Он склонил голову и безмолвно проследовал так со мной. У дверей подъезда мы
остановились. Я открыл и пропустил вперед домочадцев. Моих домашних. Моих!
Войдя в квартиру, Андрей первым делом выпустил котов и только потом начал снимать
с себя мокрое. Хотелось помочь ему. Я протянул к нему руки, помогая повесить куртку на
дверь сушиться. Парень вздрогнул. А по моему телу пронесся жар.
-Пойди с себя мокрое все сними, переоденься. Сейчас налью коньяка.
Заначка у меня всегда была, привычка ныкать на «черный день» появилась еще на
первом курсе института. При упоминании о спиртном стало как-то не по себе.
Сбрасывая свои вещи по пути, пошел в спальню. Под креслом в тайном ящике,
непонятно для какой цели изобретенным дизайнером, лежала непочатая 0,5. Пошарив еще, я
наткнулся на две недокуренные пачки сигарет. О как! Но доставать не стал.
- Оденьтесь,— тихо, боязливо произнес вошедший Андрей.
До меня дошло, что стою я на коленях перед креслом, изучая этикетку на бутылке.
Мля! Реально мне стало стыдно и как-то неудобно светить своими простыми,
холостяцкими труселями. Только вместо этого, я повернулся на коленях и улыбнулся.
- Неси стопки.
Складывалось впечатление, что Андрей находится вне этого мира. Словно
зачарованный, он пошел на кухню, достал стопки, по звукам, доносящимся оттуда, помыл,
принес и протянул их мне.
- Садись.
Послушно сел, кутаясь в мой халат. Да, кстати, а вот халатик он у меня отвернул в
первый же день.
Я разлил по стопкам коньяк. Протянул Андрею его порцию. Поднял свою.
- За…— запнулся, мой собутыльник густо покраснел и уставился взглядом в ковер.—
За… нас, Андрюша.
Он вздрогнул настолько сильно, что часть алкоголя пролилась, и, трясущимися руками
поднес рюмку к губам.
- Нет, постой… — хрипло вырвалось у меня.— Стоя.
Я встал, помогая подняться Андрею. От его коньяка осталась половина. Его трясло то
ли от волнения, толи от холода, поэтому я просто не смог заставить себя отпустить это худое
тельце. Мы выпили стоя, обнимая друг друга, и остались стоять.
Верно Сашка сказал. Это внутри каждого из нас. Как бы сильно мы не противились, но
прописанное природой, рано или поздно, выползет наружу, как вылезает лихорадка на губах
– неожиданно.
Забрал у парня рюмку поставил со своей рядом на столик. Теперь я уже обнимал его,
поглаживая, обласкивая, шепча какие-то, как всегда, глупые слова. Теперь я понял то, о чём
говорил Самохвалов.
