— Помимо вашего покорного слуги, в лесничество доставили двенадцать бездомных, но руки до них пока не дошли. Несчастные сидят в клетке. Регламент мероприятия был нарушен, следствие чего вы и можете сейчас наблюдать. Надеюсь, мы с вами еще встретимся, дорогие зрители.
Ксюша выключила камеру.
— Некогда заряжать аккумулятор, — прошептал Никита. — Сваливать нужно!
Но вместо того, чтобы срочно эвакуироваться, он погрузился в раздумья.
— Думаешь сложную думу? — подметила Ксюша. — Ну, давай еще один визит нанесем. Вроде тихо, люди не бегают. А этого гаденыша куда? — кивнула она на застывшую на шкафу фигуру.
— Никуда. Пусть сидит! — ответил Никита.
— Не выдержит, уснет, сорвется… — забеспокоилась Ксюша.
— Тоже неплохо, — пожал плечами Никита. — Мертвые не воруют. Улавливаете мысль, Сергей Дмитриевич? Вам сегодня крупно повезло, вас не убьют. Но очень скоро вас посадят — надеюсь, на всю оставшуюся жизнь. Вы должны сидеть тихо, не шевелиться, не мычать, не пытаться развязаться. Одно неловкое движение, и вы удавленник. Возможно, вам придется сидеть часов шесть или даже больше. Или меньше. Трудно предсказать. Люди проснутся, обнаружат, что вы не выходите из комнаты, будут стучать, взломают дверь. Как-то так. Вам придется стиснуть волю в кулак и верить в лучшее. Удачи, Сергей Дмитриевич.
Злоумышленники выбрались из комнаты и перетекли в параллельный коридор. С момента проникновения в пансионат прошло не более получаса. Искушение взломать ближайшую дверь было велико, и сопротивляться этому желанию было невозможно. Никита снова достал перочинный ножик и проделал манипуляцию с нехитрым замком. Очередные покои для высоких персон состояли из двух комнат. Первая была поскромнее. С кровати, стоящей в углу, что-то спрыгнуло, ахнуло осипшим голосом:
— Изыди…
— Ага, сейчас! — Никита «телепортировался», ударил в горло — и дьякон Никодим, верный адъютант настоятеля городского храма, захрипел непереводимые глаголы. Никита схватил его за грудки, чтобы не вел себя, как слон в посудной лавке, осторожно опустил на пол. Ударом в переносицу погрузил Никодима в глухую кому и пяткой затолкал под кровать. Натянул свисающий край простыни, чтобы не было заметно.
Тишину ничто не нарушало. Отец Лаврентий в соседних покоях храпел богатырским храпом. И снова Никита мониторил обстановку, составлял последовательность действий. Парочка подкрадывалась к батюшке, словно демоны, простирали к горлу пальцы. И вдруг застыли — по дому пронесся тревожный крик.
Сразу загудело, пришло в движение напичканное людьми двухэтажное строение. Топали служивые, хлопали двери.
— Не, ну, я так не играю… — надула губки Ксюша.
Видимо, противник обнаружил, что в зоне безопасности зияет большая черная дыра. И в этот драматический момент проснулся отец Лаврентий. Скинул одеяло, подпрыгнул, словно механический болванчик — борода колом, волосы дыбом.
— Какого Господа… — и рухнул, утонув в подушке, когда кулак влепился в скулу, как казенная печать в особо важный государственный документ.
— Нужно уходить, — как бы между прочим подметил Никита.
— Неужели? — изумилась Ксюша. — Какое ценное наблюдение. А этот подарок судьбы куда? — кивнула она на бесчувственное тело священнослужителя. — Неужели не удастся нам сегодня ночью погрузиться в лоно родной православной церкви? Жалко, черт побери… Не отдам! — она схватила обморочного батюшку за верхнюю конечность и поволокла с кровати.
— Слушай, сильная моя, ты никогда не мечтала родиться мальчиком? — спохватился Никита и помчался на цыпочках в обход кровати. Идея была безумная, но если женщина просит… Состояние отца Лаврентия сомнений не вызывало — глубокий «травматический» отруб. И весил он не так уж много, нормальный обмен веществ у человека. Поднатужившись, Никита взвалил безвольное тело на плечо и, пошатываясь, направился к двери.
— Ты что, родной? — ужаснулась девушка. — Я же не имела в виду вот так, буквально.
— Поздно, это ты во всем виновата, — просипел Никита. — Ладно, выбросить никогда не поздно. Ты права — добыча знатная. Это, конечно, не губернатор, не генерал Олейник, но свершений у агнца божьего — словно он на Дьявола работает, а не на его антипода. Действуем, Ксюша, не тормози, прокладывай дорогу. Стоп, простыню захвати, а лучше две.
Единственный положительный момент в сложившейся ситуации заключался в том, что тревога не подразумевала тотальной побудки. Бегали только охранники — бодрствующая и отдыхающая смены. Гостей не тревожили. Возможно, спохватились, что оставленный в лесу отряд не выходит на связь. Или посчитали людей в оцеплении у пансионата и кого-то не досчитались. Грохотали подошвы грузных башмаков, разорялся заспанный Олейник.
— Товарищ генерал-майор, Григорий Алексеевич! — из последних сил сохраняя достоинство, отбивался начальник охраны Крейцер. — Эти парни из наряда просто сбежали — они трусы, бросили службу и с оружием пустились в бега!
— Идиот! — рычал генерал. — Как они могли пуститься в бега, если ворота закрыты, и даже мышь не выскочит из этого гребаного урочища!
Но вот голоса затихли, оборвался топот на лестнице, и воцарилась хрупкая тишина. Две тени с ценным грузом поперек «седла» выскользнули из комнаты, перебежали в центральный коридор второго этажа. Сделали короткую остановку на лестничном пролете. Одна из теней вырвалась вперед, ушла за поворот и вскоре прошептала:
— Чисто, давай пулей… Они в гостиной и на улице…
Никита бросился вниз, вписался в поворот, стараясь не вслушиваться в бубнящие голоса, не замечать отблески света. Он уже протискивался в узкую дверь под лестницей, а Ксюша пыхтела, помогала в меру сил, но фактически мешалась — и только хорошее воспитание удерживало от дружеского рыка. Догадалась осветить ему дорогу, и пошло веселее. Посторонние в подвале отсутствовали, уместных упырей наличие подземелья пока не ассоциировалось с порталом между мирами. Гудящий генератор, извилистые тропы, заваленные мусором. План лабиринта отпечатался в голове — они практически не плутали. Шаткая лестница — вот-вот расползутся трухлявые перемычки. К ненависти к вурдалаку в церковной рясе, висящему на плече, уже примешивалось что-то личное. Он же не железный! Никита чуть не сорвался с этой клятой лестницы. Взобрался, уперся головой в закрытую крышку люка, принялся карябать ее, срывая ногти. Взял автомат в левую руку — на случай появления на сцене «случайных» персонажей. Слава удаче, наши в городе!
— Батюшки светы, вы что тут принесли в подоле? — ахнул Коваленко, отставляя крышку и перехватывая у Никиты ценный груз. — В натуре батюшка, вы, ей-богу, охренели, целого кардинала Ришелье добыли. А тут такой кипиш, я уж подумал грешным делом, что вас там тоже зацепило.
Отца Лаврентия бросили под фундамент, помогли выбраться девушке, отдышались. Коваленко бросился закрывать крышку, замаскировал ее поддоном. В округе было тихо, крики доносились с обратной стороны дома. Застыли, выставив стволы, чертова акустика. Мимо черной норы между баней и пансионатом, бряцая оружием, пробежали двое, и снова установилась тишина. Никита рискнул включить фонарик. Из проема, за которым находился дровяной и угольный склад, торчали ноги вырубленных охранников. Никита удивился, пересчитал конечности.
— Ничего не понимаю, Петро… Вроде четыре ноги было.
— А сейчас сколько? — встрепенулся Коваленко.
— Так восемь… — удивленно проговорил Никита.
— Делением размножаются? — предположила Ксюша.
— Ах, если бы, — вздохнул майор. — А что оставалось делать? Они хватились тех двоих, давай носиться вокруг дома — словно это не дом, а елка новогодняя, у меня аж голова закружилась. Двое в эту дыру решили забраться…
— Понятно, — усмехнулся Никита. — Надеюсь, ты хорошо над ними поработал, и в строй они до утра не вернутся? — он смутился. — Прости, что задаю риторические вопросы. Итак, товарищи, осталось на
