— А это уж твое дело, телка! — бухнул Север, словно тупое шило воткнул.
У Газавата началась неудержимая рвота. Его выворачивало и выворачивало, а вскоре вместо полупереваренной пищи он изверг из себя слизь пополам с кровью.
Север выключил электричество.
— Еще сдохнет раньше времени! — прокомментировал он свои действия.
Газават был в сознании. Свинцовыми от боли глазами он посмотрел на своего палача.
— Ничего я тебе не скажу, Север, — произнес бандит почти спокойно. — И знаешь, почему? Потому что, если я скажу, ты меня сразу убьешь. А в загробную жизнь я, извини, не верю. Я очень хочу еще пожить на этом свете. Мои пацаны сюда все равно прорвутся. Я их дождусь.
— Я сделаю тебя полным калекой! Тебе жизнь станет не в жизнь! — взвился Север.
— Ой, напугал! — слабо улыбнулся Газават. — Сейчас хирурги творят чудеса. Пересаживают любые органы. Если я выживу, врачи на Западе так меня починят — стану лучше прежнего. За деньги там все можно. А уж доноров мне братва найдет каких угодно — Россия большая, и в ней много лишних двуногих. Миллионы никому не нужного быдла, которое даже заработать толком не умеет. Так что доноры будут — любые и в любом количестве.
— Ты все равно не выживешь! — заорал Север. — Лучше сразу колись! Тогда умрешь легко!
— Ну нет! — хмыкнул Газават. — Молчать — моя последняя надежда. А боли я почти не боюсь. Мне даже объяснили, почему. Хочешь, тебе объясню?
— Объясни! — Север заинтересовался.
— Как мне говорили, центр боли в мозгу человека находится рядом с центром сексуальности. У меня центр сексуальности очень развит. Видимо, за счет центра боли. Поэтому пытай меня сколько угодно — бесполезно.
— Ты врешь! — Север клокотал. — Ты нарочно затягиваешь базар, чтобы оттянуть начало новой пытки!
— Повторяю: пытать меня бесполезно.
— Говори, откуда героин!
— Не скажу. Пока я молчу, я нужен тебе живым. Так что продолжай свои забавы.
— Север! — опять позвала мужа Мила. — Ты можешь оставить его в покое хотя бы ради меня?
— Тебе его жалко?! — взбесился Север.
— Дурак! Мне тебя жалко! Ты, ты окончательно испоганишь свою душу! Ты не сумеешь больше стать человеком после того, как зверски истязал кого-то ради наживы!
— Мне и раньше случалось пытать всяких подонков!
— Но ведь не ради наживы!
— Какая разница?!
— Огромная!
— Да пошла ты! — огрызнулся Север, а сам подумал: «Знала бы ты, девочка, ради чего я на самом деле стараюсь!»
— Значит, боли ты не боишься?! — обернулся он к Газавату. — А как насчет ампутаций?!
— Чего?! — Николай, похоже, испугался.
— Для начала мы снимем с тебя скальп! — Север достал пружинный нож, выщелкнул лезвие. — Вон какая у тебя знатная шевелюра! Славный получится трофей!
В отличие от своей «пехоты», брившей голову почти наголо, Газават носил модельную стрижку, и шевелюра у него была действительно знатной.
— Ты серьезно? — спросил бандит несколько недоуменно.
— А то! — Север вцепился ему в волосы.
— Ну нет! Этого я не позволю! — отчаянно закричала Мила.
Она бросилась к мужу, схватила его за предплечье и попыталась оттащить от Николая.
Север ударил жену наотмашь тыльной стороной ладони. Ударил так, как привык последнее время бить Милу — сильно, но очень расчетливо и точно. Девушка упала и зарыдала от бессилия, колотя рукой по полу.
— Приступим! — ухмыльнулся Белов в лицо Газавату.
Он опять схватил его за волосы, полоснул ножом вокруг головы и рывком содрал скальп. Из рассеченных жил хлынула кровь.
Рев Газавата слился с безнадежным щемящим криком Милы. Ей казалось, что это Север сейчас оскальпировал самого себя.
Белов отшвырнул кровавый трофей прочь, вытер нож об одежду Газавата и поглядел в глаза своей жертве. Бандит оставался в сознании.
— Ну как тебе такой расклад, приятель?! — вопросил Север торжествующе.
— Ты псих… — простонал Николай. — Перевяжи меня…
— Хрен тебе, детка!
— Перевяжи… Я ведь истеку кровью…
— Сперва информация!
— Ладно, твоя взяла… Я все расскажу. А то умру от потери крови раньше, чем подоспеет помощь. Только ты перевяжи меня. Бинты есть в аптечном ящике, он под лежанкой…
— Перевяжу, но учти: будешь потом молчать, я бинты с тебя просто сорву, ты понял?!
— Понял. Перевязывай.
Газават был страшен: искаженное болью лицо залито кровью, череп — сплошная кровавая рана.
Север нашел аптечный ящик, перевязал Газавату голову. Подумав, перевязал ему и простреленное колено.
— Готово. Теперь говори, а то я эти тряпки разом срежу! — Белов держал нож наготове.
— Прежде дай слово, что потом не убьешь меня. Говорят, твоему слову можно верить.
— Север Белов никогда своего слова не нарушал, это любой знает! — напыщенно выдал Север.
— Так обещаешь не убивать меня?
— Обещаю.
— Хорошо. Тебя интересует, откуда я беру дешевый героин? Объясняю. У меня собственная плантация опиумного мака.
— Где?
— Километрах в ста от города.
— Ты врешь! В нашем климате опиумный мак не вызревает! Из того, что растет у нас, невозможно делать героин!
— Это смотря какой мак! — криво усмехнулся Газават. — Мой мак — чернобыльский, облученный, мутировавший. Он огромных размеров, и «дури» в нем содержится больше, чем в лучших сортах азиатского! Я в свое время купил семена у чеченов, а они привезли их из Белоруссии!
— Ты ж воевал с чеченами!
— Сперва воевал, потом помирился. Они сейчас главные оптовые покупатели моего героина. Распространяют по всей России, да и Европе с Америкой перепадает.
— Как найти плантацию?
— Карта в сейфе. Сейф в углу, за лежанкой. Он замаскирован. Нажмешь на кнопку возле задней левой ножки лежанки, в стене откроется тайничок, в нем сейф. Там, кстати, не только карта…
— А ключ от сейфа?
— Ключа нет. Замок кодовый.
— Назови код.
Газават назвал. Север чувствовал — бандит не врет.
— Как тебе удается скрывать плантацию от ментов? Я имею в виду не здешних, ссученных, а РУОП, например…
— А здесь кругом леса — глухие, непролазные… Даже с воздуха заметить мой мак довольно трудно. Да никто специально и не ищет. Кому придет в голову искать в наших местах плантацию опиумного мака?
