Даю тебе слово — при любом раскладе ты останешься живой и с бабками! Каких тебе еще надо гарантий?!
— Убедительно, — согласилась Галя. — Север Белов — это имя. Но пойми и меня тоже: здесь у меня работенка непыльная, условия прекрасные. Платят, конечно, не «лимон», но тоже достаточно. А главное, никакого риска.
— Нет, это ты пойми, девочка! — разозлился Север. — Я сюда пришел, навалив кучу жмуриков, не для того, чтобы ты тут торговалась или ломалась! Нет у тебя другого выхода, кроме как пойти со мной. Не пойдешь добром, уволоку силой! Ты усекла?!
— Жмуриков… Так ты снял охрану… — Галя только теперь осознала, что Север не смог бы попасть в апартаменты, иначе как предварительно истребив секьюрити. — Значит, я пленница?
— Понимай как знаешь, — пожал плечами Север. — Но вот что я еще тебе скажу, милая Гелла. Работать тебе предстоит на пару с Алой Розой. Она, кстати, утверждала, что, услышав это, ты побежишь за мной хоть на край света с закрытыми глазами!
— С Милкой?! На пару?! — воскликнула Галя удивленно-восторженно.
Она выскочила из койки пробкой от шампанского. Галька была абсолютно голой, однако совершенно не стеснялась чужого мужика. И не только потому, что ей, профессиональной проститутке, стыдливость давно стала обузой, от которой девка благополучно избавилась. Просто Галину охватил бурный порыв чувств, исключавший саму возможность задумываться о деталях собственного поведения.
— Ты не врешь? — Девчонка искательно заглядывала Белову в глаза. — Алая Роза будет готовить меня перед работой?
— Именно так.
— Каждый раз?
— Каждый раз, — подтвердил Север. — И тебя, и мужика. В этом и заключается ваша совместная деятельность — она заводит, ты трахаешься. А когда все закончится, получишь «лимон» баксов.
— Просто сказка какая-то… — пробормотала Галина ошалело. — Конечно, я пойду с тобой куда угодно. При таких раскладах… Я вся твоя, командуй!
— Одевайся, только быстро, — велел Север. — А банкирчик твой нам вовремя подвернулся. Он-то нас отсюда и вывезет.
Пока Галя одевалась, Север взялся приводить в чувство Бориса Анатольевича. Не сильно он с ним церемонился: окатил лицо взятой со стола водкой, крепко набил по щекам, от души пнул под ребра — не опасно для здоровья, но очень больно. Банкир очнулся, закряхтел, захныкал, приподнял голову и сел.
— О-ох! — выдохнул Борис. — Кто ты такой, а? — взглянул он на Белова.
— Начальник Чукотки, — деловито пояснил Север. — Давай, шевелись, срань! Ты вывезешь меня и Гальку с территории этого блядского сортира, санатория вашего! Въехал?!
— Как вывезу?
— На своей машине! Машина, надеюсь, у тебя есть?
— Есть, в гараже… А ты что, берешь меня в заложники? Ты террорист? Тебе деньги нужны? Так давай здесь договоримся, зачем куда-то ездить? Скажи, какая команда тебя наняла, я переведу им деньги прямо отсюда, по телефону… — Борис быстро просек, что если уж парень благополучно миновал охрану и добрался до него, то лучше с ним шуток не шутить. Плевком перешибет. — Ну, говори, на какой счет переводить бабки и сколько? Ты не думай, я по-честному… Раз ты смог меня припереть к стенке, я жаться не буду. Я умею проигрывать… И вывезу тебя, вот клянусь… Только пушку убери, нервирует она меня, спрячь ты ее… — бормотал банкир.
— Да не нужны мне твои вонючие бабки! — сорвался Север.
— А что тебе нужно? — опешил Борис. — Кто ты?
— Я твой шиздец, — отчеканил Север зло, — если ты не будешь выполнять мои команды! А ну, живо одевайся, козел! Рассусоливать он мне тут будет! Ну! — Белов сопроводил свои слова увесистым пинком.
С Борисом Анатольевичем еще никто так не обращался. Боря был отпрыском семьи известного старого большевика-ленинца, «зачищенного» в свое время Сталиным и затем посмертно реабилитированного Хрущевым. Рос Боря в тепличных условиях: престижная спецшкола, элитный вуз, далее — кафедра политэкономии социализма. Под крылышком «перестройки» Боря сменил ее на твердые радикально-демократические убеждения, выражавшиеся в таком количестве принадлежавших лично ему зеленых дензнаков, какое не всякому Онассису могло присниться. Боря давно привык к раболепному отношению к себе окружающих. Но сейчас протестовать против грубого обращения со своей персоной не стал. Не дурак был, понял: террорист ничуть не дорожит его, Бориной, жизнью, ничуть не интересуется его капиталами. А людей, равнодушных к деньгам, Боря всегда опасался. Он не понимал таких людей и не знал, чего от них ждать. Они были для Бориса настоящими инопланетянами, чья психология оставалась недоступной его сознанию. А следовательно, пугала. И если банкир вдруг обнаруживал в своих служащих бескорыстие, то сразу увольнял таких работников. Но ведь малого с револьвером не уволишь… Поэтому лучше выполнять все его требования беспрекословно, иначе и на пулю нарваться недолго.
Галя уже оделась. Борис Анатольевич тоже торопливо напялил на себя свой костюм.
— Веди в гараж! — велел Белов банкиру.
— Там охрана, — предупредил Борис.
— Сколько рыл? — спросил Север.
— Постоянно — двое.
— Скажешь, я с тобой. И она тоже. А не поверят — я их завалю, и вся недолга. Ты, главное, нас за ворота вывези. И учти: попытаешься сорваться с крючка — завалю тебя первого. Твоя шкура мне по барабану, не за тобой я сюда пришел. Сдохнешь — сам будешь виноват.
Втроем они вышли в коридор: первой — Галя, следом — Борис, последним — Север, он как бы конвоировал спутников. Увидев труп командира секьюрити-группы, банкир взвизгнул. Галина, напротив, даже не охнула: проститутки — народ закаленный.
Троица проследовала в холл, к лифтам.
— Стоп! — приказал вдруг Север. — Кнопки не нажимать! Замереть! Молчать и не двигаться!
Борис и Галя застыли соляными столбами, хотя не поняли смысла этих действий. А смысл был в том, что Север почуял опасность, буквально нутром ощутил: внизу их уже ждут.
Белов не ошибался, хотя и недоумевал: где он мог проколоться? На самом деле он нигде не прокололся. Просто убитый им командир секьюрити-группы в положенный час не вышел на связь с оперативным руководителем всей охраны санатория, сменщиком Андрея Тишкова. «Старшой» и не мог выйти на связь: был мертв. Его начальник, естественно, всполошился и отправил команду бойцов выяснить, что случилось. А те обнаружили в холле первого этажа бездыханное тело своего коллеги. И теперь решали: двигаться им наверх с риском нарваться на пулю неизвестного убийцы или вызывать подмогу.
Между тем Север вышел из холла на площадку перед лестницей — туда, где валялись перебитые им охранники. Снял с головы одного мертвеца трикотажную шапочку, оказавшуюся, если ее развернуть, спецназовской маской. Прихватив еще и автомат, он вернулся в холл. Автомат быстро разрядил, горсткой сложив патроны в угол помещения, а пустой рожок вставил на место.
— Ты! — прошептал Север, ткнув револьверным дулом в грудь Бориса. — Сбрасывай пиджак, живо!
Тот подчинился и остался, кроме брюк и ботинок, в черной рубашке и красном галстуке.
— Галстук долой! Воротник расстегнуть! — командовал Север.
Когда Борис выполнил и это, Белов окинул его взглядом с головы до ног. Удовлетворенный, кивнул.
— Сойдешь. Рост приличный, сложение спортивное. В теннис, поди, играешь? Угадал?
— Угадал… — пролепетал банкир.
— Все вы в него играете, холуйня поганая! — сплюнул Север. — Президенту своему подражаете.
Борис отмалчивался. Впрочем, ему никто и не разрешал говорить.
Север скомкал в кулаке галстук банкира.
— Разинь пасть! — приказал Борис.
— Но… — заикнулся тот.
