— Выходит, наша встреча стала возможна благодаря Нилу? В таком случае я очень ему обязана.
— Он самый невозможный и заносчивый человек, каких я только встречала!
— Но также чрезвычайно привлекательный. Я еще способна понимать такие вещи, — чуть удивленно произнесла Дженнифер.
Грейс поспешила повернуть беседу в иное русло.
— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о Ниле.
Официант принес салаты, свежие и аппетитно выглядящие.
— Дорогая, мы можем говорить о чем угодно, — сказала Дженнифер. — Я так рада, что сижу сейчас здесь с тобой! И мне хочется, чтобы ты знала об этом.
Глаза Грейс вновь защипало от подступающих слез.
— Спасибо, — тихо произнесла она. — Я… не знаю, с чего начать. Понимаешь, я увязла. У меня творческий застой. Разумеется, ты здесь ничем помочь не можешь, да я об этом и не прошу…
— Я прочла одну статью, относящуюся к твоей выставке. И мне показалось, что «застой» слишком сильное выражение.
— К сожалению, оно отвечает действительности. Я уже давно начала замечать тревожные признаки, однако до сих пор не нашла способа изменить ситуацию. Просто не знаю, как быть! — Она помолчала. — Когда я слушала твою кассету, мне показалось, что мы с тобой очень похожи…
— Так и есть. У нас одинаковый темперамент, мы не обделены талантом, но в нем заключаются одновременно и счастье, и проклятие.
Грейс взглянула на сидящую напротив элегантную женщину.
— Я даже не знаю, как мне следует тебя называть, — призналась она. — Говорить тебе «мама» не могу. Это звучит как-то странно…
— А если просто Дженнифер? В конце концов, это мое имя.
Слабо улыбнувшись, Грейс кивнула.
— Хорошо, путь будет так… Дженнифер.
Они долго говорили о всякой всячине — в том числе и о творческих проблемах, — все больше узнавая друг друга.
— Знаешь что?! — наконец воскликнула Грейс. — Кажется, я поняла… Я все время рисую Теда. Своего отца. Это какое-то наваждение… То есть не его портреты, конечно, а свои ощущения, связанные с ним.
— И от этого в твоих работах сквозит такая тревога?
— Наверное. С раннего детства я поняла, что я не такая, какой хотел бы видеть меня Тед. Мало того, он старательно пытался перекроить меня на свой лад. Но, как сказал Нил, я упрямая. И поэтому противилась Теду изо всех сил. Тем не менее он представлял большую угрозу всем моим начинаниям, включая также планы на будущее. Думаю, впечатления детства отражаются сейчас в моих картинах.
— Но ты понимаешь, что, пытаясь вылепить из тебя какую-то другую личность, Тед тем самым словно мстил мне?
— Женщине, которая сбежала от него.
— И была наказана за это.
— Но ты простила Теда, верно? — медленно спросила Грейс.
— Да… Хотя это заняло немало времени. Жаль только, что Тед выместил обиду на тебе. А меня не было рядом, чтобы защитить тебя. Я действительно сбежала, Грейс. Но с намерением как можно чаще возвращаться и видеться с детьми. Это Тед, движимый гневом, гордостью и любовью, позаботился о том, чтобы отлучить меня от вас.
— Никогда его не прощу, — мрачно произнесла Грейс.
— Простишь, когда будешь готова. Если я сумела простить Теда, то и ты сможешь это сделать. Сама же говоришь, что мы очень похожи. С той разницей, что ты рисуешь, а я пою.
Грейс улыбнулась.
— И еще я блондинка, а ты шатенка.
Дженнифер провела рукой по волосам и иронично добавила:
— Седеющая. Мы с тобой живем насыщенной внутренней жизнью, а вот Тед экстраверт. Для него всегда имела большое значение внешняя сторона дела. А также то, что подумают соседи.
— Не потому ли он выстроил себе замок? — хихикнула Грейс.
— Именно. С башнями, бойницами, турелями…
Обе они весело рассмеялись.
— Дженнифер, я так благодарна тебе, что ты согласилась встретиться со мной сегодня, — с запинкой произнесла Грейс. — Прости, что я демонстрировала по отношению к тебе отчужденность.
— У тебя были на это веские причины.
— Мне бы хотелось увидеться с тобой вновь.
— Тогда приезжай ко мне в Бристоль, — улыбнулась Дженнифер. — Если я тебе наскучу, отправишься в какую-нибудь картинную галерею.
— По-моему, от тебя невозможно утомиться, — искренне заметила Грейс.
Они выбрали время для визита, затем Дженнифер сказала:
— Мне бы хотелось добавить еще кое-что. Тед счастлив, что у него хорошие отношения с Берни. Думаю, он также попытается — в своей манере, разумеется, — наладить их и с тобой.
Улыбка Грейс померкла.
— Покупкой моей картины Тед делу не поможет.
— Это лишь эффектный жест, не наполненный особым смыслом.
— Постараюсь запомнить, — сухо обронила Грейс. — Что еще ты хочешь мне сказать?
— Это касается Нила. Берни рассказал мне, как познакомился с ним. Произошло это в частной школе, куда Нила перевели в возрасте двенадцати лет. Можно сказать, он попал туда с улицы — злой, дерзкий, недоверчивый. По-моему, даже Берни не знает всей его истории. Она известна одному лишь Нилу. Запомни это, когда в очередной раз затеешь с ним спор.
— Только не подумай, что я в него влюбилась, — буркнула Грейс.
На что Дженнифер спокойно произнесла:
— А почему бы и нет? — Затем она посмотрела на часы. — Скоро подадут мой поезд. Боюсь, мне пора поспешить на вокзал.
Они обе встали. Быстро и порывисто, словно боясь передумать, Грейс обняла Дженнифер и поспешно отступила на шаг. Больше всего ей не хотелось сейчас расплакаться, хотя слезы были уже совсем близко.
— На следующей неделе встретимся, — сказала она.
— Буду ждать.
Улыбнувшись на прощанье, Дженнифер быстро пошла меж столиков к выходу.
Грейс заглянула в дамскую комнату, а потом покинула ресторан. На улице было жарко. Казалось, каждый листочек на деревьях был пронизан солнечными лучами. Все вокруг жило и дышало.
Я счастлива, подумала Грейс. Так, как не была счастлива никогда в жизни. Потому что у меня такая мать.
С блуждающей на губах улыбкой она прошлась по магазинам, а потом отправилась на автобусную остановку.
Грейс заранее решила, что не станет связываться с Нилом только потому, что оказалась сегодня в Лондоне. Он может находиться на другом конце земного шара. Или проводить время с другой женщиной.
В ожидании автобуса, Грейс села на скамейку, вынула из сумочки блокнот и принялась по памяти рисовать Дженнифер, приближающуюся к ней в ресторане. Свою мать, которая понимала ее так, как никогда не понимал Тед.
На следующий день, находясь в своей лондонской квартире, Нил укладывал в чемодан вещи для поездки в Хельсинки. Но мысли его вертелись вокруг Грейс.
Это нужно было как-то прекратить. Она превратилась для него в наваждение. Нил понимал, что должен забыть ее. Найти себе другую женщину, если на то пошло.
