«Я реагировала совершенно по-другому. Может, у меня уже выработалось противоядие, иммунитет, что ли. Я сделала вид, что ничего не знаю. Хотя мне, конечно же, рассказали. В театре всегда много «доброжелателей». Второй раз все тянулось и тлело намного дольше, но уже совсем иначе – и с его стороны, и с моей. В первом случае он был словно в шорах, ему было все равно – узнаю я или нет. Я видела, что человек забыл обо всем на свете, потерял чувство реальности. Во второй раз у него не было уже такой страсти, и он не хотел, чтобы я что-то узнала. Он подходил ко всему более рационально… Только спустя много лет я призналась, что и во второй раз все знала. Ему было неприятно. Но, как мне показалось, он оценил мое благородство. Виташа вообще был человек закрытый, скупой на эмоции. Но пару раз в моменты откровенности он признавался, что очень благодарен мне за то, что я его оставила у себя, не дала уйти…»
Как и всякий собственник, да еще мужчина-Змея, Соломин иногда позволял себе крутить романы на стороне, но за собственной женой следил очень строго. Ей такие вольности не позволялись даже в мыслях. Однажды на этой почве актер вдрызг разругался со своим лучшим другом, художником Евгением Матякиным. Все произошло на каком-то дне рождения. Мария попросила Евгения показать ей, где туалет, и они вышли из комнаты. Соломин это увидел и посчитал, что его жена и друг флиртуют. И без всяких объяснений перестал разговаривать с Матякиным. Это длилось несколько лет. И только много позже, благодаря титаническим усилиям со стороны жены и коллег, Соломина удалось помирить с другом. И снова вспомним гороскоп: «Змея – чрезвычайно ревнивый знак».
Весьма успешно развивалась в 80-е годы и театральная карьера артиста. Так, в 1982 году он сыграл на сцене Малого театра роль Хлестакова в гоголевском «Ревизоре». Как отмечала критика, это была одна из лучших ролей в исполнении Соломина на сцене этого прославленного театра. Три года спустя он сыграл еще одну классическую роль – Протасова в «Живом трупе» Л. Толстого. Из ролей современников стоит отметить роль Сошнина в спектакле «Печальный детектив» (1987) В. Астафьева.
Что касается кинематографа, то во второй половине 80-х, в годы пресловутой горбачевской либеральной перестройки, Соломин снимался мало. Достаточно сказать, что за период 1986–1991 годов он снялся в пяти фильмах: «55 градусов ниже нуля» (1986; Семен Михайлович Коновалов), т/ф «Он, она и дети» (1987; главная роль – Вячеслав Михайлович), «Гражданский иск» (1988; Черебец), «Светик» (1990; главная роль – Алексей Каратыгин), «Зимняя вишня-2» (главная роль – Вадим Дашков).
В те годы вместе с Соломиным стала жить его пожилая мама, 80-летняя Зинаида Ананьевна (отец актера скончался еще в 1960 году в возрасте 55 лет, так и не застав звездную судьбу своих сыновей). Как мы помним, она родилась 8 марта 1910 года (Рыбы-Собака) и у нее была круглая дисгармония с сыном – Стрельцом-Змеей. Особенно это касалось годовых знаков. Как вещает гороскоп: «У Змеи и Собаки могут быть только светские отношения, и не более. Ничего реалистичного в этом союзе быть не может». Сам Соломин о своих сложных взаимоотношениях с матерью оставил в своем дневнике следующие строки:
«Мать, оказалось, не имеет ничего общего со мной. Не совпадают точки зрения на жизнь, воспитание, питание, алкоголь, спектакли. И не о чем говорить. Начинается раздражение на чавканье, сморкание, писанье, хлопанье, угрюмость. Но что выясняется? Раньше, живя в разных городах, я испытывал к ней ровные, спокойные чувства, у меня были обязанности перед ней. Меня, собственно, ничего не раздражало.
Теперь я одновременно с вспышками раздражения чувствую жалость к ней и любовь. Она превращается для меня в существо, подобное дочери. Для которого я становлюсь единственной защитой, надеждой и всем тем, через что проходит жизнь…»
Далеко не идиллическими были отношения Соломина с его старшим братом Юрием. Тот, как мы помним, родился в год Свиньи, а у нее со Змеей непростые взаимоотношения. Правда, по месяцам у братьев была гармония – Стрелец и Близнецы ладят друг с другом (это два романтика-идеалиста, которые никогда не устают друг от друга). Однако, несмотря на то что братья работали в одном театре, они друг с другом почти не советовались. Во всяком случае, Соломин-младший этого не делал. Во время одного из своих интервью на вопрос о том, советуется ли он со старшим братом, Виталий ответил коротко:
«Я обычно советуюсь по ночам. В темноте на меня находят такие откровения… Поэтому я могу советоваться только с женой…»
С распадом СССР в декабре 1991 года и общим упадком кино– и театрального искусства в стране в творческой карьере Соломина наступил кризис. В первой половине 90-х он записал на свой счет всего лишь одну театральную роль – Астрова в «Дяде Ване» (1993). В кино ролей было чуть больше – целых четыре, в таких картинах, как: «Рогоносец» (главная роль), «Сны о России» (оба – 1992), «Черный квадрат» (главная роль – Константин Дмитриевич Меркулов), «Пленники удачи» (главная роль – Седой) (оба – 1993). Однако ни одну из этих ролей назвать значимой нельзя. Судя по всему, сыграть их актера толкнуло только одно желание – заработать денег. Ведь даже выдающиеся актеры в те годы бедствовали, разделив участь большинства россиян. Единственным спасением для Соломина в те годы была его семья: жена, две дочери, а также внук Кирилл, который родился в 1995 году (Свинья); второй, Федор, появится на свет в 2001 году (Змея). О том, каким Соломин был в кругу семьи, рассказывает его супруга Мария:
«Мы обожали всей семьей встречать Новый год. Всегда – и дома, и на даче – встречали его с елкой, с огнями, с фейерверками. 1 апреля он специально садился на телефон и обзванивал друзей, очень смешно разыгрывал их, говоря разными голосами. Он и меня часто разыгрывал. Например, мог позвонить домой по телефону и с грузинским акцентом пригласить самого себя. А вот 8 Марта он не любил и меня смог убедить в том, что это плохой праздник, унизительный для женщины. И цветы, и подарки в этот день принципиально не дарились. Дарились они только его маме, так как она родилась 8 марта.
Дома он называл меня Машуня, а я его – Виташа. Он избегал сантиментов. На людях не целовал, не обнимал. Мы никогда не сюсюкались…
Моря он не любил, ему нравилось отдыхать на даче или в Доме отдыха в средней полосе. На даче обожал мастерить. Пытался даже изготавливать мебель. В первые годы соорудил сам стол и внука учил делать что-то своими руками. Много рисовал акварелью. Еще дома любил лежать на диване и слушать музыку – испанскую гитару, Фрэнка Синатру, джаз…
Витя был потрясающий отец. Никакой дистанции не сохранял. Лиза мне однажды сказала: «Поразительно – папа ведь нас совершенно не воспитывал. Но все понятия о жизни, от простых до самых сложных: о добре и зле, что хорошо, что плохо – все пришло только через него». Как он умудрился, не знаю. Моралей он дочкам никогда не читал. И никогда их не наказывал. Особенно это стало заметно, когда Лиза стала ходить по клубам. Со старшей, Настей, мы таких проблем не знали. А тут появилась вся эта ночная жизнь, совершенно неизвестный для нас пласт жизни. Вечером ребенок исчезал в ночном клубе. Я-то спокойно ложилась спать, а Виталий, конечно, не мог уснуть. Очень боялся. Я иногда просила его: «Ты поговори с ней серьезно, как отец. Объясни, что так нельзя». Он всякий раз обещал поговорить. Но вот она приходит, он ее по голове погладит, какие-то две-три нежные фразы скажет – и все… Он был удивительно мягок с детьми, нежен и даже необъективен. При такой жесткости с другими людьми дочерей он не мог даже отругать…»
В 1997 году Соломин как режиссер поставил на сцене Малого театра свой четвертый спектакль (первый случился еще в 1983 году – «Мой любимый клоун» по пьесе его коллеги и друга Василия Ливанова). Причем к своей четвертой постановке Соломин шел долго. После «Клоуна» в нем взыграли режиссерские амбиции, однако в стенах родного театра они не могли найти своего воплощения. Например, Соломин хотел поставить пушкинского «Бориса Годунова», но в Малом на эти планы смотрели скептически. Тогда Соломин решил поставить этот спектакль на другой сцене – в Театре имени Моссовета. Но из этой затеи ничего не вышло: Союз к тому времени развалился, и при Ельцине ставить спектакль по произведению великого русского поэта было просто невозможно.
Потерпев неудачу в Театре Моссовета, Соломин вернулся в Малый, поскольку там ему обещали работу как режиссеру. Однако ждать ее пришлось долго – почти семь лет. Но она все-таки состоялась. Причем это была не драматическая постановка, а мюзикл ленинградского композитора А. Колкера по пьесе А. Сухово- Кобылина «Свадьба Кречинского». В те годы в России наступила настоящая мода на мюзиклы, причем в основном на западные. Однако Соломин решил пойти иным путем: будучи русским человеком, да еще малотеатровцем (а этот театр даже в смутные и продажные ельцинские времена свято хранил русские
