состоялось «боевое крещение» Макаревича на винном поприще, а чуть позже и все остальное, в том числе и секс. Кстати, о последнем.
Как и положено людям, рожденным в год Змеи, Макаревич был влюбчивым с самого раннего возраста. Еще до детского сада он влюбился в девочку Милу из Норильска, с которой познакомился на подмосковной даче. В детском саду у Андрея была уже другая пассия – Света Логинова, которая даже отвечала ему взаимностью. Затем – со второго по седьмой класс – Макаревич был тайно влюблен в одноклассницу Наташу Головко. Но когда в параллельном классе появилась новая ученица – Лариса Кашперко, – Андрей быстро переключился на нее. Однако девушка относилась к нему поначалу прохладно, из-за чего он жутко страдал. Из этой влюбленности ничего путного не вышло, и школу Макаревич закончил будучи невинным юношей. И мужчиной он стал уже будучи студентом. На этот путь его наставил один опытный рокер. Вот как об этом вспоминает сам Андрей:
«На первом курсе МАрхИ (1970–1971 гг. –
В 1971 году состав «Машин» претерпел серьезные изменения: Мазаева забрали в армию, а Борзов покинул группу по личным мотивам. Вместо них пришли другие участники: бас-гитару взял в руки Александр Кутиков (13 апреля 1952 года, Овен-Дракон; в прошлом боксер, бронзовый призер первенства Москвы среди юношей), за ударные установки сел Максим Капитановский (26 июля 1948 года, Лев-Крыса; первый настоящий музыкант, до этого игравший в самой «техничной» московской группе «Второе дыхание»), у клавишных встал уже известный нам Сергей Кавагоэ (он был наполовину японец, и его отец часто привозил сыну из Японии необходимый музыкальный реквизит).
Итак, в новом составе группы сошлись две Змеи, Крыса и Дракон. Отметим, что у всех друг с другом существует астрологическая гармония по годовым знакам. А вот по месяцам такой гармонии не было. И главным дисгармонистом был Кавагоэ, который, будучи Раком, плохо ладил со Стрельцом, Овеном и Львом, которые втроем входили в одну стихию Огня.
Произошли изменения и в репертуаре ансамбля – место англоязычных песен стали все больше занимать песни на русском языке. Причем по тем временам это считалось явлением редким, поскольку в рок-среде бытовало мнение, что настоящий рок-н-ролл может быть только англоязычным. Поэтому в первые годы своего существования ничем оригинальным детище Макаревича не отличалось, являясь типичной «обезьяньей» группой – то есть целиком копировало западные коллективы (первый магнитоальбом «Машины», записанный в выпускном классе школы, как мы помним, состоял из 11 песен на английском языке). Но затем Макаревич «прозрел». В итоге из четырех рок-групп, которые существовали в МАрхИ, только «Машина времени» стала экспериментировать с русскоязычной поэзией. Таким образом, Макаревич, если и не стоял у истоков русского направления в отечественной рок-музыке (этот процесс начался еще во второй половине 60-х), то включился в него одним из первых. И связано это было не только с астрологическим знаком Макаревича (Змея любит философствовать о жизни, окружающей ее), но и с теми событиями, которые происходили как в советской эстраде, так и в большой политике.
Сам Макаревич к советской эстраде до сих пор относится с пренебрежением, видимо, считая, что он не имеет к ней никакого отношения. Но это заблуждение: все советские рок-музыканты вышли из шинели советской эстрады либо как ее протестанты, либо как вольные или невольные ученики. Макаревич не является здесь исключением, поскольку во многом именно советская эстрада стала одной из причин, по которой он начал писать песни на русском языке, а также обогатила и по части мелодизма. Хотя сам Макаревич считает, что мелодии его песен в основном берут свое начало в западной рок-музыке, в частности в песнях тех же «Битлз». Однако достаточно внимательно послушать его произведения рубежа 70-х («Марионетки», «За тех, кто в море», «Родной дом», «В добрый час» и т. д.), чтобы понять, что это никакие не битлы, а типичный советский («совковый») роко-попс. Причем самого высшего разряда. Поэтому не случайно эти песни в известном фильме «Душа» (1982) так удачно оказались вложены в уста Софии Ротару – насквозь советской певицы (в отличие, скажем, от Аллы Пугачевой, которая удачно совмещала в себе как советское, так и западное влияния).
Итак, феномен «Машины времени» состоял в том, что очень скоро благодаря стараниям именно Макаревича, в котором проснулся поэтический талант, она, что называется, припала к истокам – стала петь песни на родном русском языке. Повторимся, это было настоящим прорывом, поскольку большинство советских рок-музыкантов считало, что исполнять рок-песни на родном наречии западло. Макаревич так не считал, за что отдадим ему должное (здесь проявился природный ум Змеи). И вот здесь мы подходим к еще одному фактору, повлиявшему на становление коллектива, – к советской поэзии. Именно на ней воспитывался и ею духовно питался Макаревич. Правда (судя по его стихам), это была не официозная (пафосная) поэзия, а камерная, в чем-то даже дакадентская. Последняя в те годы чаще всего выходила не в книжных вариантах, а распространялась в списках (то есть неофициально). Однако раздобыть ее было нетрудно, особенно на волне хрущевской «оттепели».
Итак, благодаря родной власти людям в СССР прививалась любовь к поэзии, причем к самым разнообразным ее образцам. Например, в низах общества – среди детворы (и я это хорошо помню по себе) – в большом ходу были тетрадки, куда от руки записывались разные стихи и дворовые песни, которые потом заучивались наизусть, декламировались друг другу или исполнялись под гитару. В верхах общества поэзия пропагандировалась куда более масштабно. Поэтические вечера в СССР проводились на стадионах и собирали десятки тысяч людей, а сборники стихов особо любимых авторов сметались с прилавков книжных магазинов в считаные часы (сравните с сегодняшними российскими реалиями, когда интерес к поэзии, образно говоря, напоминает слабый и тусклый огонек в лампадке, поддерживаемый исключительно меценатами, а отнюдь не государством, которому поэзия стала практически не нужна, поскольку: а) является уделом достаточно умных и образованных людей (а такие люди нынешней власти опасны) и б) не приносит денежной прибыли – главного стимула сегодняшнего режима.
Учитывая, что слава рок-группы «Машина времени» началась именно после того, как она «припала к истокам» – запела по-русски, можно смело сказать, что этим она обязана Советской власти, которая была горячим сторонником приобщения своих граждан к родной литературе, в том числе и к поэзии. Будь иначе, никогда бы «Машина времени» не стала столь популярной среди советской молодежи, которая отличалась от нынешней тем, что много читала (начиная от «Госиздата» и заканчивая «самиздатом»). Именно на волне этого интереса к чтению в СССР стали популярны сначала барды и поэты, а потом и рок-музыканты. И здесь мы подходим к другому фактору, повлиявшему на нашего героя и его коллектив, – политике.
Время, когда Макаревич пришел в рок-музыку, наложило свой отпечаток на его поэзию, корни которой, как уже говорилось, уходят в декадентство. На дворе было самое начало 70-х, когда советская идеология, напуганная чехословацкими событиями августа 68-го и началом еврейской эмиграции из СССР (с 1971-го), резко повернула руль своего пропагандистского аппарата в сторону державного курса. В той же эстраде это выразилось в том, что были отодвинуты на задний план (их убрали из телеэфиров, сократили тиражи грампластинок и т. д.) исполнители еврейского происхождения (Майя Кристалинская, Вадим Мулерман, Аида Ведищева, Нина Бродская, Лариса Мондрус и др.), а вместо них на эстраду пришел настоящий интернациональный десант из представителей Центра (РСФСР) и союзных республик (Лев Лещенко, София Ротару, Кола Бельды, Виктор Вуячич, Валентина Толкунова, Юрий Богатиков, Сергей Захаров, Евгений Мартынов, Надежда Чепрага, Роза Рымбаева, Тамара Шакирова, Геннадий Белов, Яак Йоала и др.). Появление этого десанта, который должен был символизировать нерушимую дружбу советских народов, заметно обогатило тогдашнюю эстраду, влив в нее свежую и мощную струю.
Однако у этого державного курса были и свои противники из числа все той же либеральной интеллигенции. В основе их протеста лежало два мотива: страх за то, что державный курс навсегда похоронит их мечту о либеральных свободах, и чувство солидарности с изгнанными с эстрады соплеменниками (ведь многие советские либералы были евреями, в том числе и наш герой – Макаревич). Этот протест имел самые разные проявления, затронув многие области литературы и искусства: кино, театр, музыку. В последней таким островком протеста стала русскоязычная рок-музыка, которая была ориентирована именно на антипафосную волну. То есть если в официальной эстраде ее исполнители
