немного выждав Алан встал, чтобы посмотреть в щели между камнями – ни остался ли кто в засаде… Насколько можно было разглядеть территорию Мертвого Города, караулить его не стали. Тогда Алан проделал путь обратно – через нору на выступ, чуть-чуть проползти на опасной высоте, чтобы взобраться на плато.
Подойдя к краю спуска он аккуратно, оставаясь незаметным выглянул. Обидчики как раз переходили подвесной мост. Теперь дождаться, пока они достигнут школы, и как можно более быстро спуститься вниз по правому краю.
Пригибаясь, Алан подошел к камню, как к старому приятелю. Он недовольно поморщился, обнаружив на нем грязные следы подошв. Сам мальчик всегда старался не пачкать чудесную глыбу.
Ребром ладони очистил камень от грязи, затем отряхнул и руки, одежду, рюкзак… Но все же без помощи воды следы приключений с одежды стереть не удастся. А таким зачуханным домой отправляться нельзя. Сколько понадобится времени чтобы хорошенько почиститься?
Размышляя, Алан привалился к камню со стороны скал так, чтобы его силуэт не проглядывался из деревни. Лишь стоило коснуться спиной каменного шара, как правое бедро словно резануло острым предметом, или обожгло раскаленной железякой. Рефлекторно отпрянув от камня, одновременно стараясь понять, что же его «ужалило», он осматривал идеально гладкую поверхность, но так ничего особенного увидеть не смог. Болезненные ощущения все еще отдавали в районе правого кармана.
«Точно!» – осенило его.
Алан только сейчас вспомнил про находку. Он залез в карман и извлек на свет замызганные землей, небольшие наручные часы с железным ремешком.
Часы?! Но откуда?! Откуда в древнем строении могли взяться вполне современные часы?
На циферблате отмечены всего четыре числа – римские 12, 3, 6 и 9 располагались именно там, где им и положено находиться. В маленькой прорези, как раз между «III» и «VI» отображалось еще одно число, судя по всему показывающее день месяца – ноль пять.
Всего две стрелки – большая минутная, и маленькая, отсчитывающая часы. Секундной не было, поэтому визуально различить идут ли они оказалось невозможным. Поднеся странную находку к уху, мальчик прислушался – определенно никакого движения. Сбоку корпуса виднелся барабанчик. Алан покрутил его в надежде, что часы оживут, но результат остался прежним. Механизм хранил мертвое молчание.
Мелькнула мысль, а не выкинуть ли их? Все равно не работают и не заводятся. Какой в них тогда смысл? Но секунду подумав, Алан решил оставить находку себе. Во-первых, ему очень нравился их внешний вид. Во-вторых, часы он нашел в старинном здании. И не важно, что внутрь они могли попасть через бойницу – какой-нибудь эксцентричный иностранец из санатория всего несколько дней назад взял да и закинул «свое личное время» в понравившуюся саклю, как поступают с монетками, бросая их в воду, чтобы вернуться к понравившемуся месту (кстати, это также объясняло почему они не работают – от удара). Пусть так… Главное совсем другое – Алан нашел их там, где должны быть скелеты и черепа, где когда-то жили люди, а сейчас властвуют лишь мертвецы.
К тому же дополнительным пунктом почему часы не следовало выбрасывать, для Алана стала бесследно исчезнувшая головная боль. Может это и совпадение, но раньше, чтобы при касании вилки, карандаша, носового платка или еще чего-то боль ретировалась – подобных вещей не случалось…
Сцепив часы на запястье, мальчик отодвинув кисть подальше, чтобы понять как они смотрятся на руке.
– Ничего так… – заключил он.
Застывшие стрелки показывали шесть двадцать с чем-то – делений на циферблате было мало и более точно застывшее время определить не удавалось.
Одернув рукав куртки Алан отправился вниз по склону, стараясь идти по заданному маршруту – как можно правее от тропы, оставаясь незаметным. Добравшись до моста, быстро преодолел его, спустившись к реке. Второпях, но как можно тщательней протерев одежду и рюкзак от пыли, побежал в сторону деревни.
Подобравшись вплотную к домам, он все же решил идти задними дворами. Добраться до своего дома получилось без особых проблем. Алан перелез через забор, спрыгнув в огород. Осталось пройти между кустарниками, и мальчик дома. Весь путь он мысленно молился, надеясь на снисходительность времени – может быть Его Величество сщедрится, уйдя не слишком далеко… так, чтобы на очередного скандала с мамой чуть-чуть не хватило.
Уже второй раз за день Алан порадовался своему везению – матери дома не оказалось. Это было настоящей редкостью.
Судя по висящим на стене столовой большим круглым часам, с окончания последнего урока прошел всего час. Будь мама дома, этого опоздания вполне бы хватило для серьезной взбучки. Особенно после вчерашнего.
Алан наскоро переоделся. Ему совершенно не хотелось снимать часы и показывать их родителем тоже не следовало, по крайней мере сейчас, поэтому выбор пал на теплую водолазку с длинным рукавом. Затем, даже не перекусив сел делать уроки – мать могла заявиться в любую минута, и нужно напустить виду, будто он уже давно дома.
Мать пришла минут через сорок. Зашла в комнату, как ни в чем не бывало. Чмокнула «трудолюбивого» сына в темя сообщив, что пропадает у Мадининой мамы.
– У Азы сегодня день рождение. Я помогаю хозяйке на кухне. Так что буду с отцом поздно.
Поздно – не то слово. Алан знал, как могут затягиваться подобные гуляния, особенно в преддверии выходных. Что скрывать, возможность провести вечер полноправным хозяином дома Алана очень обрадовала.
– Я за приправами забежала, – сообщила мать, после минутной возни на кухне. – У Азы закончились. Ну, пока! Может еще зайду…
Только лишь когда хлопнула дверь, Алан кинулся на кухню, запихивая в себя все съестное, что мог найти, даже не разогревая. После чудесного исчезновения головной боли на ее место пришел дикий, опустошающий голод.
Наевшись так, что с трудом получалось дышать, Алан отправился в «отцовскую» комнату, решив немного посмотреть телевизор.
В принципе, получился чудесный пятничный вечер: поборовшись со скукой, Алан кое-как доделал уроки; еще раз позавтракал; немного порисовал; затем еще чуть-чуть посмотрел телевизор. Ближе к девяти заскочила пьяненькая и очень довольная мать, принесла на тарелке немного вкусного: пару кусков пирога из бурачных листьев и сыра, мяса, фасолевый салат. Пошуршав на кухне опять убежала, предварительно напомнив чтобы поздно не ложился.
Лег Алан около двенадцати. Завтра выходной, поэтому можно поспать чуть подольше…Когда именно пришли родители он не слышал.
Алан проснулся посреди ночи от странного ощущения – что-то в окружающей обстановке явно было не так. Но вот что?!
В горах луна всегда светит ярко. В разбавленной лунным светом темноте очертания предметов хорошо различимы. Но сколько он не озирался по сторонам, сканируя полумрак сонным взором, все никак не мог понять, что же не так, что изменилось. Наверное, его потревожил остаток неприятного сна. Он повернулся набок, в надежде поскорее заснуть.
Только лишь подложив под голову руки он понял в чем причина. Часы на его запястье шли, издавая отчетливый звук ожившей
Тик-так-тик-так-цок-цок-тик-так… – чеканила секунды невидимка.
Сев на кровать и включив настольную лампу, Алан посмотрел на циферблат, борясь с желанием зажмуриться – «три сорок пять». На табло дней – «нолик» и «пятерка» скрывшись на половину сместились вверх, а снизу показались очертания «нуля» и «четверки».
Даже с не думающей спросонья головой Алан сразу увидел не стыковку в цифрах. Когда он надел часы, стрелки показывали шесть часов, а сейчас почти четыре – не могло пройти девять часов с шести до трех. Одно из двух – или он во сне каким-то образом прокрутил барабан переставив стрелки, или время на этих часах шло вспять. А судя по четверке на табло дней, именно так оно и было.
Сколько не крутил Алан маленький рычажок справа, стрелки упрямо не желали подчиняться, своевольно управляя Временем.Глава 3. Старьевщик
Тишина больно давила на перепонки. Тело ныло, жаждая привычной почвы под ногами. Здесь даже дышалось не так, как обычно – спокойный, застывший в неподвижности воздух с трудом просачивался в легкие. Сама атмосфера казалась чужеродной, словно я очутился на другой планете, где гравитация, плотность и химический состав совсем другие, отличные от тех, что были на моей. Цвета и краски, температура и запахи, и даже ощущение смертной тоски, в общем все… все кругом другое.
Я стоял на одном из десятков, а может даже и сотен перронов огромного железнодорожного вокзала. Мой поезд послушной лошадкой дремал в тупике. Одиннадцать вагонов всегда представлявшиеся непобедимыми громадинами сейчас можно сравнить разве что с детской игрушкой. Тому виной был на добрый метр возвышающийся над путями и уходящий вдаль
И все
