дополнительными элементами крепежа, а потом, сделав глубокий вдох, поднырнул под плот, перевернулся на спину и медленно проплыл вперед – назад, разглядывая бревенчатое днище, в нескольких местах перехваченное мощными плахами. Вынырнув у кормы и осмотрев транцевые доски, я решил, что состояние нашего плавучего дома особых нареканий не вызывает, и он должен сравнительно легко перенести предстоящее плавание через море. На кормовую платформу вышла Наташа в открытом голубом купальнике в крупный белый горошек.
– Поможете? – улыбнулась она мне, присела на край платформы и опустила ноги в прозрачную солоноватую воду.
Я подал ей руки, помогая соскользнуть с края плота, а потом отступил на шаг, давая девчонке возможность немного поплавать. Пока Наташа медленно огибала «Дредноут», я шел за ней, внимательно вглядываясь в прозрачную воду вокруг и держа правую руку на рукоятке ножа. Все, впрочем, обошлось, но особенно долго плюхаться я своей помощнице тоже не позволил – через пять минут вскочил на плот сам и сразу же подал руку ей, хорошо взявшись другой рукой за кормовые перила. Пустив девушку в душ первой, я постоял немного на корме, глядя на наших собак, разгуливающих по берегу, и на свободных от дежурства подчиненных, которые собирали плавник – дрова на случай, если плаванье затянется. Чуть поодаль, в сотне метрах вдоль берега, я разглядел доктора и своего заместителя, которые медленно шли сюда с пластиковыми тридцатилитровыми канистрами (каждый нес пару) – ходили за питьевой пресной водой к ручью, впадающему в море правей реки Ледниковой (я заметил его во время пробежки). Над широким песчаным пляжем и краем моря все время носились с неприятными криками мелкие (размером не больше голубя) птеродактили, высматривающие посильную добычу. Из душевой кабинки вышла Наташа, закутанная от колен до плеч в большое пляжное полотенце, смущенно улыбнулась мне и направилась в свою «каюту». Я помедлил немного, собираясь также принять душ, еще раз глянул на небо и потянулся к своему арсеналу, сложенному здесь же, на корме, перед тренировкой – в темно-синем небе появился настоящий гигант с размахом крыльев в десяток метров – морской птерозавр, способный схватить и унести человека весом в шестьдесят-семьдесят килограммов. Выбрав полуавтомат, где в магазине у меня были только патроны с пулями, я вскинул ружье и прицелился. Расстояние было еще велико, но летел ящер с очень приличной скоростью – рос прямо на глазах. Вот он проскочил мимо в сотне метров от берега, заложил крутой вираж и понесся прямо сюда, выбрав, видимо, в качестве жертвы одну из собак. Дав ему несколько секунд, чтобы приблизиться, я поймал его на мушку и раз за разом стал плавно нажимать на спуск. Грохот выстрелов перепугал и людей и собак – они только сейчас заметили грозящую им опасность. Под ливнем тяжелых свинцовых пуль (все восемь, как выяснилось поздней, попали в корпус чудовища) ящер задергался и часто замахал огромными перепончатыми крыльями, оглашая окрестности жалобными криками, напоминающими кваканье лягушки. Сменив магазин и передернув затвор, за мгновение до того, как птерозавр, перевернувшись прямо в воздухе, рухнул на песок и судорожно забился на нем, все еще борясь со смертью, я было опять вскинул ружье, но почти тут же опустил его – к поверженному ящеру со злобными рыками кинулись все три наши собаки… Смотреть на то, как они разделываются с ним, я не стал и, прихватив в своей «каюте» полотенце, отправился принимать душ, решив отругать людей за беспечность чуть поздней.
Спустя полчаса, полностью приведя себя в порядок, я появился в кубрике, помедлил немного – мои подчиненные молча ждали хорошего нагоняя, а потом, проверив запасы топлива и пресной воды, распорядился отплывать, взяв курс на юго-восток. Сергей, занявший пост на корме, запустил мотор и наш плавучий дом, плавно покачиваясь на пологой волне, неторопливо двинулся в плавание по Восточному морю. Выждав еще несколько минут, я ногой подтолкнул к столу скамью, сел вполоборота к двери, ведущей на склад, и оглядел своих подчиненных. В кубрик вошла Наташа в голубой рубашке и кремового цвета юбке, которая, видимо, пришлась ей по вкусу больше других. Почувствовав напряженность обстановки, девушка в нерешительности остановилась на пороге.
– Если кто-нибудь из вас еще хоть раз забудет, где находится и станет пренебрегать простейшими мерами предосторожности… – негромко, но жестко заговорил я и, неожиданно для себя самого, потеряв на мгновение самообладание, хватил по столу кулаком так, что все лежавшие предметы на нем подскочили в воздух, а толстая доска с моей стороны лопнула наискось. – Без промедления надаю хороших оплеух – кем бы ни был виновник!
Последнюю фразу я уже произнес во весь голос и заметил, как вздрогнули все присутствующие, и даже чуть побледнела Наташа. В кубрике наступила тишина, и стало отчетливо слышно, как на корме ровно и негромко на пониженных оборотах гудит мотор, а под палубным настилом плещется вода.
– Все правильно, Николай Александрович! – нарушил, наконец, молчание мой заместитель. – Сказали вы, как надо! А то мы расслабляться начали – живем, будто на курорте! Вот взгляните-ка, что мы нашли, когда разрубили тушу этой «птички» для собак!
Огнев положил на стол небольшой продолговатый предмет. Я взял его в руку и тщательно осмотрел: это была короткая арбалетная стрела с трехгранным наконечником, изготовленным из низкокачественного железа – весь был покрыт толстым слоем ржавчины.
– Из основания крыла вынули! – пояснил мой заместитель. – Так и летал с ним, стервец!
– Ладно! – проговорил я, откладывая стрелу и, помолчав с минуту, добавил. – Займемся-ка обедом!
На пару с моей помощницей, которая теперь как-то даже опасливо поглядывала на меня, мы измельчили все оставшееся копченое мясо антилопы и сложили его в большой котел. Потом добавили в него сразу несколько банок консервированной кукурузы, порезали и бросили туда же всю оставшуюся зелень, а после добавили хорошо настоявшейся сметаны. Получился совсем неплохой салат – по крайней мере, со вчерашними лепешками (напеченными из теста оставшегося после пирожков) почти три четверти ведра этого блюда ушло в одно мгновение. Выпив со всеми чаю, я отправился отдохнуть час – полтора в свою «каюту». Сбросив сапоги и освободившись от неизменного арсенала, я прилег на кушетку. От легкого покачивания и непрерывного гула мотора меня сразу потянуло в сон.
Спал я, впрочем, недолго – около часа. Проснувшись, прислушался к звуку двигателя и плеску воды, на фоне которых где-то в «кубрике» слышались негромкие голоса. Полежав несколько минут в задумчивости, я приподнялся, сел и натянул сапоги. Затем потянулся к полке за щеткой для волос и привел в порядок свою шевелюру. В дверной проем заглянула Наташа и попросила разрешения войти – я сразу кивнул в ответ. Девушка тут же пристроилась рядом, с ногами на моей лежанке, а потом прислонилась к моему плечу.
– А вы меня сегодня сильно испугали! – сообщила она, пытаясь поправить сбившуюся юбку. – Таким я вас еще не видела!
– Просто я хочу, чтобы все они вернулись живыми и здоровыми к своим семьям! – немного устало отозвался я. – В нашем путешествии им видится какая-то обманчивая легкость…
– Они же не участвовали в нашей с вами экскурсии, – заметила моя помощница, оставляя, наконец, юбку в покое, которая теперь почти полностью открыла ее не в меру соблазнительные бедра – девушку с каждым днем все меньше смущало мое присутствие. – Скажите, а та стрела означает, что здесь есть люди?
– Надо полагать, что так… – немного рассеяно проговорил я, – сидящая рядом красивая девчонка создавала для меня не слишком-то способствующую к размышлениям обстановку. – Если ящеры, конечно, не достигли определенного уровня развития…
– Тогда их будет нельзя употреблять в пищу! – легко рассмеялась моя помощница, устраивая голову на моем плече, и, чуть поколебавшись, добавила. – А я опять к вам с просьбой, Николай Александрович! Выполните?
– Конечно, – вздохнул я, вновь с трудом сдерживаясь от того, чтобы не зарыться лицом в ее пышные волосы. – Разумеется, если это окажется мне по силам.
– Вам все по силам! – заметила Наташа и, с легким смущением в голосе, тихо сказала. – У меня лишь три смены белья – для девушки этого слишком мало… А впереди почти целый год…
Ее просьба меня ничуть не удивила – я ждал подобного с того момента, как девчонка спросила про «более легкую ткань». Взяв со столика «Ежедневник», я открыл одну из последних страниц, где было свободное поле для эскизов, и сделал легкий набросок карандашом.
– Учитывая, что у нас с вами не трикотажное полотно, а обычная тонкая хлопчатобумажная ткань, – весьма по-деловому заговорил я, как-то непроизвольно решая очередную проблему «академическим» путем. – И то, что с нашей машинкой придется делать сложные стачные швы с двойным подгибом, я
