неизвестным, - носил он одежды странника, посвятившего свою жизнь служению Атта-Хаджу и проповедованию Истинного Знания, открытого Книгой Эль-Харфа. Этот грязный, волосатый и вшивый мужичонка небольшого роста и с посохом никуда не бежал, но приплясывал на высокой мраморной ограде священного водоема, выкрикивая тонким дребезжащим голоском:
- Всепокайтеся! Зряще како пасти волчьей жрать твой дух! Погибель на нас! Будет тут рыкающий каратель! Возмоли, Провозвестник Атта-Хаджа, пред концом мира! Видно, вам люб сей глум! Ox, ox, сгинь, демон! Пропади прочее пропадом! Атта-Хаджу помолимся! Изойдут души наши к Звездному мосту!..
Возле проповедника моментально собралось несколько пастухов из Междуречья, напуганных женщин и старцев, уверовавших, что слова Эль-Харфа сбываются и грянула Последняя Битва меж богами Небесной Сферы и злом, вырвавшимся из Сферы Нижней. Действительно, разве мог подобный ужас произойти у стен града, осиянного милостью Атта-Хаджа? Страха добавляла темная ночь, непрекращающиеся крики и вспыхивающие смертным зеленым огнем глаза обезумевших животных.
Проповедник недолго смущал умы: когда основная стая дорвалась до поребрика водоемов, крупный шакал прыгнул прямо ему на грудь, уронил в воду и уже там порвал зубами гортань. Однако семя смятения, брошенное в благодатную почву, дало самые опасные всходы. Многие перестали сопротивляться, видя в Диком Гоне кару богов, обрушившуюся на Мед дай. Тем более что Атта-Хадж молчал, не появлялись в небесах знамения и не исходили из Верхней Сферы огненные стрелы, должные поразить врага.
Давка у входов в город приобрела поистине чудовищную величину. Меж домами, составлявшими внешний круг строений Мед дай, прорывались немногие, остальные же бесцельно и бесполезно сжимались во все более плотную толпу, становясь жертвами новых беглецов. Дети падали с рук матерей, погибая под подошвами, мужчины отталкивали женщин, а по краям толпу осаждали звери.
Убегающие смели шатер старого джайда Бен-Аххаза и палатки его семьи. Манассия, старший сын, погиб глупо - бросился к строю отходящих в город халиттов, надеясь на их защиту, но, не заметив в темноте выставленных вперед коротких копий, напоролся животом на наконечник, порвавший ему весь правый бок. Упав, Манассия просто истек кровью, так и не дождавшись помощи, которую призывал шепотом.
Семейство беженцев из Междуречья, находившееся под покровительством Фейран, одаривавшей дармовым серебром из мешка Кэриса и провизией, потеряла только одного ребенка - в суматохе его забыли взять в город. Полугодовалый малыш ползал по опустевшей палатке, слепо тычась в толстые шерстяные ковры и хныкая. Привлеченная звуками, явилась молодая голодная гиена, ухватила человеческого детеныша за ногу и уволокла в темноту. Ее очень раздражал крик, но голод и слово вожака победили страх перед людьми и отвратительный запах жилища двуногих.
Этой долгой ночью Драйбен показал все, на что был способен, - происходи все в Нард аре, выступай он под своим именем и в своем обличье, конис обязательно одарил бы эрла Кешта драгоценным оружием или золотой цепью. В жизни обычно происходит иначе: самые выдающиеся деяния воинов никем не замечаются. Из подчиненных ему халиттов Драйбен потерял убитыми лишь двенадцать человек, приведя три сотни к полуденному входу в Священный город и оттеснив закупоривших широкую улицу людей далее к центру Мед дай.
- Десятник! - Охрипший Драйбен позабыл об опасности, полностью захваченный своим делом. Ему пришлось столько кричать, отдавая приказы, что голос почти исчез. - Выставить караулы по пятнадцать воинов у всех проулков, ведущих за пределы города! Тащите все, что может гореть! Большие костры у каждого входа в город!
Мельком подумалось: 'Мы защищаем только полуденные кварталы Меддай. Если ничего не будет предпринято на восходе и полуночи города, нам ударят в спину'.
- Гонца ко мне, быстро! - просипел нардарец, но его услышали. Через несколько мгновений самый молодой и быстроногий халитт уже отправился по крышам домов к оборонявшим отдаленные улицы гвардейцам шада, передать распоряжение сотника Священной стражи...
Сколько ни собралось животных возле Меддаи и сколь многие ни падали под ударами сабель и остриями копий, стая, казалось, не уменьшалась, но увеличивалась. Драйбен с легким страхом подумал, что нынешнее сражение заведомо проиграно. Конечно, после восхода солнца волки уйдут, и Священной страже, да и самому городу не будет нанесено слишком большого ущерба. А вдруг не уйдут? И будут сражаться до последнего, когда единственная оставшаяся тварь еще будет ползти по запаху человеческой крови и умрет, лишь когда ей в глаз войдет сталь кинжала?
- Кэрис... - сквозь зубы прошипел бывший эрл Кешта. - Где тебя носит, зар-раза? Только ты мог бы нам помочь!
* * *
Кэрис не слышал отчаянного мысленного воззвания своего приятеля-человека. Ему приходилось гораздо хуже, чем Драйбену. В настоящий момент его настойчиво пытались убить. Причем убийство означало не гибель живого тела, наполненного горячей кровью, а уничтожение духовной сущности броллайхана, того незаметного для людей духа, что порожден силой камней, песка, травы, пахнущего цветами воздуха и солнечного света.
'Не дамся! - постоянно мелькали в мыслях у Кэриса агрессивно-упрямые слова. - Просто не дамся! Разве стоило две с лишним тысячи лет жить, радоваться солнцу, обходить весь этот мир едва только не пешком, чтобы безвестно сгинуть в этих дурацких песках? Хотел связаться с чужаком - получай! Ну, тварь, я с тобой еще посчитаюсь!'
Громадное черное чучело, отдаленно смахивавшее не то на волка, не то на пса Кор Айнунн, а иногда и вовсе на грязного, драного шакала, упорно пыталось зайти справа, улучить момент и броситься на серьезно раненного Кэриса сбоку, сбить с ног и вцепиться зубами в глотку. Но если бы только так... Вельха не пугали размеры и жестокость видимого противника - крупного зверя черной масти. Гораздо разрушительней на него действовала незримая мощь того, кто стоял за этим чудовищем. Сотни лет никто из народа Кэриса не сталкивался с волшебством настолько упрямым, стойким и, как кажется, неисчерпаемым. Силы вожака Дикого Гона поддерживал кто-то другой, точно так же черпавший свое могущество неизвестно откуда. Впрочем, известно - от людского страха, которого сегодня в окрестностях Мед дай набралось предостаточно. Что может быть сильнее чувств? Пожалуй, только воля богов. Да и то не всегда.
Телесной смерти Кэрис не боялся - такое с ним уже случалось, и не раз. Он прекрасно знал, что, сбрось он смертную оболочку, будь она телом человека или его природной, которую он носил сейчас, ничего страшного не произойдет. Совсем недолго (по меркам броллайханов, и лет десять-пятнадцать по человеческому счету) придется накапливать силу для следующего воплощения, а затем все вернется на прежний путь. Но смерть духа...
Чужое волшебство туманным серым облаком охватывало Кэриса со всех сторон, пытаясь пробить защиту, созданную им. Удары были точными и безжалостными, словно Оно - тот самый Повелитель Самоцветных гор, управлявший сейчас черным волком, а точнее, воплотивший в него свою мысль, - знало, где и в чем слабые стороны духов природы. Странно, ведь в Пещере Оно не замечало Кэриса. Но там Кэрис был в обличье человека, да и чувствовал: Оно еще не до конца проснулось, еще только сбрасывает тысячелетнее оцепенение. Значит, Оно учится. Учится, собирает знания о мире, пристально рассматривает всех его обитателей, изучая их достоинства и недостатки, посылает свою мысль во все известные и тайные пределы, интересуется друзьями и врагами, сидя в своем логове. Еще луна, две, полгода...
Оно вызнает все и про всех. Тогда - конец. Оно перебьет противников поодиночке, отлично зная, как к ним подступиться и каких действий от них ждать.
'Если миру придет конец через полгода, - саркастично подумал Кэрис, - я точно не застану сего печального зрелища. Потому что моя смерть прямо передо мной. Еще несколько таких потоков магии - и прощай, Кэрис! Живи в песчинках, запахах, ветре... Не имей своих мыслей, а подчиняйся лишь великому и упорядоченному хаосу Большого Творения. Это прекрасно, но как не хочется терять способность бродить по земле разумным существом..,.'
- Постой! - Черный волк вдруг замер на месте, и вельх услышал его призыв. - Остановись! Ты почти побежден и не можешь этого не сознавать. Ты исполнил свой долг, и я только восхищаюсь тобой. Я могу отпустить тебя. Без всяких условий. Я даже не стану просить тебя не вмешиваться больше в дела мира смертных. Повернись и уходи. Я не нападу.
'Убить его невозможно. Попробуй убить мысль! - мелькнула молния в голове Кэриса. - Сражаться дальше? Это моя смерть, причем довольно быстрая. Боги, как бок болит!.. Но повернуться спиной и уйти? Эх,
