Кесарисса метнула ледяной взгляд на пристроившихся в противоположном конце носилок Кэрис а и флейтистку, после чего взревела ровно разъяренная буйволица:
- Опять эта курва здесь?! Наслаждаешься обществом Климестины? Что это за немытый солдафон? От него за перестрел разит перегаром!
На самом деле так пахло именно от Лоллии, но возражений супруга Тибериса не принимала.
- Пошли вон! - Валерида запустила в темноволосую красотку одной из подушек, и та мигом исчезла, будто растворившись в воздухе. Кэрис с сомнением глянул на басилевса, однако не получил никакого ответа. Похоже, власть сменилась. - Ты, морда, чего расселся? Не терпится сорвать побольше золота с моего мужа, а? Двигай пешочком! Как и положено вояке! Быстр-ро!
Едва не прыснув в кулак, вельх на ходу выпрыгнул из носилок и зашагал радом с центурионом Агрикулом, сохранявшим ледяное спокойствие. Он будто ничего не слышал и не видел.
Задернулись неплотные шторки, и, судя по звукам, сама невинность, оскорбленная жена Валерида Лоллия Тиберия устроила Божественному сцену яростной ревности.
К полуночи эскорт басилевса подошел к порталу дворца на Хрустальном мысе.
* * *
Огромным преимуществом Лоллии перед остальными придворными и родственниками Тибериса было то, что басилевс ее действительно любил.
В отличие от своих прежних супруг, две из которых внезапно и загадочно скончались. А последняя, заметив, что надоела мужу, не стала дожидаться, когда ей поднесут отравленных смокв в вишневом сиропе, и поспешила покинуть дворец по своей инициативе, дав Тиберису развод. Дело в том, что именно тогда, два года назад, басилевс увлекся очаровательной дочерью одного из провинциальных эпархов, некоей медноволосой и зеленоокой красавицей... Та отвечала сорокалетнему владыке взаимностью и наконец уселась на трон Аррантиады рядом с порфироносным. Неизвестно, что произошло на старости лет с Тиберисом, - Лоллии позволялось то, за что многие и многие давно лишились головы. Она имела право оспаривать решения Божественного (правда, такое случалось крайне редко, ибо Лоллия не интересовалась делами государства), устраивала басилевсу скандалы, когда тот подворачивался ей под горячую руку, изводила его невниманием... Однако несвойственная глубоко испорченному и жестокому Тиберису влюбленность почему-то не ослабевала. Поговаривали, будто Лоллия прибегла к любовному колдовству и опоила мужа привораживающим зельем, но это были лишь домыслы. Дело обстояло совсем по-другому.
Даже самому отталкивающему и бессердечному человеку иногда требуется чуточку тепла и внимания, домашнего уюта, нежности и спокойствия. Лоллия могла одарить этими несложными радостями басилевса, но, быстро сообразив, на каких именно цепях держится привязанность мужа, не усердствовала: хорошего должно быть немного, ибо даже бескорыстная доброта может наскучить. А Тиберис, не поняв, в какую сеть попался, глубоко вздыхал и в моменты душевных волнений и особенно мрачной меланхолии требовал позвать кесариссу. Даже ее ревность казалась ему восхитительной. Фаворитки и фавориты, развлечения и прочие частицы бытия Тибериса не могли подарить ему ни крохи тепла, а Лоллия изредка умудрялась показать мужу, что у него есть любящая семья, дом и верная спутница жизни.
Лоллия родилась невероятно артистичной лицемеркой, как, собственно, и большинство женщин высшего света Аррантиады. Она понимала, что, если Тиберис однажды сорвется с крючка - быть беде, но ее талант давал возможность твердо стоять по правую руку басилевса и не беспокоиться о ближайшем будущем. Тиберис, между прочим, прекрасно знал о похождениях своей благоверной в гавани или аррских лупанариях, но вбил себе в голову, что басилисса подобным образом забавляется, огорченная его невниманием. После чего снова осыпал жену подарками и драгоценностями, а иногда сам подыскивал ей необычных любовников только бы Валерида Лоллия не огорчалась и не тосковала. Кесарю нравилось таким образом заботиться о своей доброй супруге.
Лоллия же Тибериса не любила. Он оставался для нее лишь похотливым и непривлекательным боровом, полубогом с тремя подбородками и набухшими синими венами на ногах, Царем-Солнце, способным от скуки травить детей собаками или хищными зверями, и, уж разумеется, никаким не мужчиной. Долгие годы излишеств давали знать о себе все чаще, но... Но, забери нас всех самый злобный демон Нижней Сферы, быть басилиссой, которой позволено все, так чудесно!
Посему долгий и тщательно продуманный спектакль продолжался.
- Еще отнюдь не поздно, - гудел Тиберис, покинув носилки и шествуя по колоннаде, ведущей к одному из дворцов мыса. - Полночь только-только миновала, моя дорогая. Хочешь посмотреть новую комедию Горения Флора в розовом амфитеатре? Или... Ты, наверное, проголодалась? А может, спустимся вниз, прокатимся в лодке по ночному морю?
Лоллия, гордо задрав подбородок, шла рядом с державшим ее за руку басилевсом и соображала, каким образом побыстрей устроить так, чтобы Тиберис позабыл о варваре. Вельх вместе с несколькими ликторами личной стражи кесаря двигался позади царственной пары. Пока насчет новой игрушки Тибериса распоряжений не поступало.
- Или вот! - весьма некстати вспомнил ба-силевс. - Сегодня в зверинец должны привезти новых гепардов. У нас есть герой с континента, который сумеет порадовать тебя своей удалью!
Божественный, обернувшись, кивнул в сторону Кэриса.
- Боги, какая тривиальность! - поморщилась Лоллия. - Неужели не надоело? Я уже слышать не могу о звериных боях, твоих глупых оргиях или очередных сумасбродствах. Ну хорошо, хорошо, если ты так хочешь - пойдем посмотрим на животных. Только, пожалуйста, никакой травли до завтра, я устала. А этого смрадного мужлана, если уж тебе так хочется его облагодетельствовать, отправь до утра в казармы Белой центурии, пусть отоспится. Потом решишь, что с ним делать.
Тиберис, не решившись оспаривать слова Лол-лии, повел ладонью и бросил ленивый взгляд на Агрикула. Тот понял приказ.
- Пойдешь со мной, - бросил он Кэрису. - Тебя устроят. Из казарм никуда не выходить, ждать.
- Чего ждать? - переспросил вельх.
- Воли Божественного, - безразлично сказал центурион, а Кэрис едва сдержался от смачного плевка. - Имя?
- Мое?
- Мое мне прекрасно известно, десятник. Тебя в третьем легионе не учили, как отвечать на вопросы старших? Я могу научить и сам.
Этот мог. Не человек, а глыба льда. В аррантском войске порядки наистрожайшие, а здесь, на Хрустальном мысе, где в гвардии басилевса служила истинная элита, любое лишнее слово могло обернуться полусотней плетей. И плевать Агрикулу, что неизвестный легионер сейчас находится вне строя.
- Имя? - повторил центурион, размашисто шествуя мимо мраморных строений. Сзади щелкали по каменным плиткам сандалии двух ликторов.
- Кней из Сикиноса, десятник Лазурной центурии третьего пехотного легиона. С разрешения трибуна отпущен на срок в полторы луны для отдыха в метрополии.
- Имя трибуна? - процедил Агрикул, не глядя в сторону вельха.
'Ай-ай-ай, как скверно, - подумал Кэрис, - в Сикиносе я был два года назад, мало ли что изменилось с тех времен? Этого цербера не проведешь на мякине, недаром он личный телохранитель Тибериса...'
- Тревир Сирмий, - ответил вельх, вспомнив как звали командира колониального отряда, - из Пеланума...
- Где бумаги?
Вельх быстро полез в сумочку на поясе и извлек помятый пергамент со своим липовым свидетельством об отпуске. Конечно, печать и подписи были самые настоящие, мешок никогда не порождал откровенно ложных документов, но все же... Агрикул забрал свиток и, не глядя, сунул кому-то из безмолвных подчиненных.
- Это я оставлю себе, - жестко сказал он. - Когда ты покинул Сикинос?
- Прошло восемнадцать полных дней...
- Врешь, - преспокойно проронил сквозь зубы центурион. - Благородный Тревир Сирмий четыре луны назад переведен из Сикиноса в Аррантиаду со званием легата. Ты бежал из легиона?
Кэрис понял, что лучше молчать. Мрачный Агрикул не посмеет его тронуть, побоится ярости
