Поцелуй мертвеца

бы так хорошо, если бы можно было остаться в таком положении — его член невероятно глубоко в моем горле — но даже с ardeur-ом, мне требовался воздух. Я попыталась отстраниться от Никки, но его рука прижала меня еще сильнее, и я оказалась в ловушке. Часть меня получала удовольствие от того, что если бы он захотел, мог оставить меня в таком положении, пока бы я не начала задыхаться, пока мое тело не начало бы бороться за глоток кислорода. Я сильнее оттолкнулась от его тела, но Никки толкнул меня обратно, удерживая, вынуждая оставаться в таком положении. Он оставался во мне, пока я еще могла, до той секунды, когда паника загнала ardeur обратно, и я похлопала его по бедру. Наступил момент, в котором мне пришлось полностью довериться тому, что он обратит на это внимание. Пару лет назад я призналась себе, что частью того, от чего я получала наслаждение, был именно такой момент доверия, момент, когда тот, с кем ты это делаешь, мог причинить тебе настоящую боль, и только его выбор в пользу хорошего удерживал от того, чтобы произошло нечто плохое. Мне нравился этот момент неизвестности, нравилось гадать, приведет ли он в этот раз к чему-нибудь фатально неправильному. Мне не нравилось то, что происходило со мной в этот момент, действительно не нравилось, но я с этим смирилась. Я смирилась с собой, и была этому чертовски рада.

Никки отпустил меня. Он позволил мне отпрянуть от него. Я тяжело вздохнула, дрожа.

— Ты в порядке? — спросил он обеспокоенным голосом.

Я кивнула и, наконец, смогла выдавить:

— Да.

Я взглянула на него и добавила:

— Мы можем продолжить, но когда я не могу дышать, ardeur пропадает. Такое случается, когда на первый план выходит инстинкт самосохранения.

— Тогда мы трахаемся и ты кормишься.

— Или ты продолжаешь трахать меня в рот. С ardeur-ом я смогу это сделать и да, я тоже получаю от этого удовольствие.

Он мгновение колебался, что ясно отразилось на лице, но затем сказал:

— Что ж, посмотрим, как все пойдет.

Я согласилась, и мы продолжили игру в «рабство глубокой глотки», для которой не нужны веревки и цепи, а просто, чтобы кого-то насильно держали и не давали вырваться. Такого в нашей игре было предостаточно.

Мы закончили тогда, когда мое горло больше не могло, даже с ardeur-ом. Никки сказал:

— Я снова хочу тебя трахнуть. И мне льстит, что я нахожусь в списке избранных, с которыми ты не настаиваешь на презервативе.

Вообще-то это было не сознательным решением. Он просто был со мной, когда я занималась любовью с Микой, Натаниэлем и Сином, а они находились в моем списке тех, к кому я сильно привязана, поэтому… Никки стал последним, кому разрешалось не предохраняться. Я принимала таблетки, и являлась носителем ликантропии, поэтому со мной ничего бы не случилось, даже при неосторожном сексе, когда кончали в меня, но по-прежнему, просто на всякий случай, я заставляла остальных мужчин надевать презервативы. Я вспомнила момент, когда не заставила это сделать Никки. Тогда были Натаниэль и Син, а Мики не было в городе. Это просто казалось естественным, но упоминание об этом заставило меня над этим задуматься. Я не всегда думала так же, как сейчас. Раньше бы я начала разрывать отношения, словно пытаясь вырваться из опутавших меня сетей на свободу. Неужели я все еще вижу в любви ловушку? Что-то нездоровое в том, что мужчина напоминает мне, как много он для меня значит, чтобы я начала бороться за свободу, пока все не разрушу? Не это ли я делала с Сином? Не собиралась ли я сделать тоже и с Никки?

— Я не могу читать твои мысли, только эмоции, но этот взгляд мне не нравится. Не к добру он. Я что- то не так сказал?

Я посмотрела на него. Его волосы все еще были влажными и блестели, прилипнув к голове, делая лицо открытым и прекрасным. Его тело обнажено и покрыто такой манящей и зовущей слизать ее водой. Я все еще ощущала приятную боль от его члена у себя в горле. Вот уже два года как мы вместе. Что ему надо сделать, чтобы доказать мне свою преданность? Что кому-то вообще надо было сделать для этого? Некоторые мужчины в моей жизни сказали бы —чертовски много.

Я поняла, что ardeur снова ушел. Раньше я всецело была в его власти, но не сейчас. Я контролировала его настолько хорошо, что иногда приходилось напоминать себе покормиться. Если я этого не делала, моя способность исцеляться снижалась, и, в конце концов, я начинала тянуть энергию сначала от Натаниэля с Дамианом, а потом и от Жан-Клода с Ричардом, но только после того, как Натаниэль и Дамиан были бы уже мертвы. Жан-Клод объяснил мне эту метафизическую математику, когда улучшился мой контроль, потому что я решила, что умение контролировать означало победу. И забыла, что ardeur как желудок. Ты можешь приучить себя не хотеть есть, но это не означает, что тело не нуждается в подпитке.

Мне все еще надо было покормиться, но это чувство уже не было переполняющим и лишающим контроля, как раньше. Я могла выбирать. Я не могла винить ardeur за весь секс, который у меня был. Он привел в мою жизнь нескольких самых дорогих мне мужчин, но все происходящее после, зависело уже только от меня одной. Я попыталась решить, что чувствовала по этому поводу.

— Анита? — позвал Никки. Его лицо закрывалось, ускользало от меня в тень, ставя на место прежнюю защиту. Он не по собственной прихоти превратился в социопата, что означало, что какие-то эмоции все же остались. Я не хотела, чтобы он снова закрывался. Мне нравилось то, что я увидела.

—Трахни меня, — тихо попросила я.

— Что? — спросил он, как будто плохо расслышал мою просьбу из-за шумевшей воды.

—Трахни меня, — повторила я громче.

В уголках его рта зародилась улыбка, переполняющая его лицо почти шокирующим счастьем. У меня всегда возникало такое ощущение, что благодаря мне из Никки выходила живущая внутри него тьма, по- прежнему все еще остающаяся где-то в нем, только и поджидающая вырваться наружу. Ее можно контролировать, даже использовать, но, в конце концов, она просто прорвется наружу и будет играть в свои темные игры.

Он позволил мне увидеть довольного монстра внутри себя. И это не его зверь. То, что я увидела на его лице, было полностью человеческим, просто большинство людей не хотят этого признать. Никки признавал. Натаниэль тоже. И Дев. Потому и я тоже.

—Трахни меня, — снова повторила я.

Больше просить не пришлось.

Глава 35

Никки снова поднял меня, и я как обезьянка повисла на нем — ноги на талии, руки на широченных плечах. Он прижал меня к стене, подальше от потока теплой, клубящейся позади нас воды, которая разлеталась брызгами от задней части его тела, только в те моменты, когда он подавался назад, чтобы как можно глубже и жестче вернуться обратно.

Не каждому хорошо удается секс у стены. Ты должен быть достаточно высоким, сильным и выносливым — руки, ноги, бедра здесь работают гораздо больше, чем при обычном сексе в стандартных позициях. Он двигался в быстром, жестком ритме, входя и выходя из меня, так, что у меня даже не было времени, насладиться первой волной удовольствия. Он вонзался снова и снова, и очередная вспышка так быстро переходила в следующую, что я почти в них терялась, оставив только толчки его бедер, всего его тела. Он так быстро и мощно двигался, что мое тело ударялось и терлось о стену. Плитка была гладкая, но этот ритм будет стоить мне синяков. И мне это нравилось. Глаза начали закатываться, и мне пришлось