несложно предположить, что последние могли в состоянии сильнейшего опьянения говорить вообще что угодно: «В Головной были случаи, что пьяные красные кричали за столом: “Смерть Гитлеру, Смерть Сталину!” Говорили, что такая война может для них продолжаться еще 10 лет (чтобы можно было им грабить и гулять)»[1248].
В другом случае бандеровский подпольщик акцентировал внимание на невиданном разгуле пьянства среди партизан. Поскольку действие происходило на Тернопольщине в марте 1944 г., то, вероятно, в данном случае описывалось соединение им. 24-й годовщины РККА: «Во время пьянки 80 % пьет водку до беспамятства, остальные 20 % — умеренно… Общее их поведение более, чем дикое. Во время попойки валяются в болоте, ложатся спать на дворе в соломе и [потом] догоняют свои отряды»[1249].
В конце мая — начале апреля на Львовщине, согласно сведениям националистического подполья, пьянство в проходящем партизанском отряде было неразрывно связано с разбоем: «Входя в хаты, сразу же спрашивали водки. Водка бандитов несколько усмиряет, и обычно в той хате, где их угостят водкой, уже так не грабят, только забирают те вещи, которые им понравятся. Больше всего нравятся им часы, и их внимательно ищут. У кого нет водки, забирают все, что только попадет им в руки, даже те вещи, которые им ни для чего не нужны»[1250].
Возможно, внимание, проявленное в исследовании к вопросу пристрастия партизан к алкоголю, может показаться излишним. Однако попойки были не только занятием, вредным для здоровья партизан, их личным делом. Пьянство способствовало бандитизму партизан, т. е. отягощало судьбу живших под оккупацией мирных жителей. Помимо этого, распитие крепких спиртных напитков негативно сказывалось на успешности ведения боевых действий советскими коммандос.
Во-первых, портились отношения с мирным населением. Приведем один пример из этого ряда. Север Ровенской области, банде-ровское донесение о противнике: «Штаб [одной из групп отряда] им. Котовского находится в селе Велюги. Отряд его состоит из приблизительно 50 мужчин, из этого же села. Командир — местный, а политрук — парашютист… Эта группа сильно грабит население, поэтому люди ее сильно ненавидят, как грабителей и пьяниц»[1251]. Ясно, что в такой враждебной среде оперировать партизанам было нелегко.
Представляется, что и на качество агентурной разведки коммунистов пьянство оказывало непосредственное воздействие. Сообщение националистического подполья в конце 1943 г. охарактеризовало ситуацию в юго-западных районах БССР, где из-за важности лежащих там железнодорожных путей и наличия лесов и болот одновременно оперировали партизаны УШПД, БШПД, РУ ГШ КА и НКГБ СССР: «Красные морально разложены, пьют, бесчинствуют, бьют и убивают даже своих сексотов»[1252]. Очевидно, такая потеря агентуры не могла не отразиться на качестве добываемой развединформации и снижала возможности новых вербовок.
И на эффекте от боевых действий красных пьянство сказывалось отрицательно. Раиса Боярчук, жительница расположенного на севере Ровенской области села Старая Рафаловка вспоминает, что партизаны разведывательной бригады Антона Бринского свою карательнобоевую операцию провели в нетрезвом состоянии: «Такими они мне и запомнились, те петровцы: на конях, пьяные, всегда готовые беспощадно убивать “врагов и предателей народа” и грабить “во имя победы над фашизмом”»[1253]. В тот раз маленькая группа бандеровской самообороны не смогла отбиться от численно превосходящих партизан, но ясно, что пьяному противнику легче противодействовать, нежели чем собранным и внимательным бойцам.
Конечно, последствия пьянства осознавали Строкач и Хрущев, поскольку до них постоянно доходила соответствующая информация, описывающая «пьяные провалы» операций.
В частности, уполномоченный ЦК КП(б)У Яков Мельник описал бой нескольких отрядов УШПД на севере Сумской области: «Первая наша операция на Марчихину Буду 30.10.42 г. вначале прошла успешно, мы разогнали гарнизон полиции до 100 чел., некоторых убили, после чего утром стали заготавливать продовольствие. Было приказано командирам отрядов держать вокруг села заставы и выделить часть бойцов для хоззаготовок. Однако командиры отрядов настолько распустили бойцов, что они все перепились, а бойцы Червонного отряда (в то время командиром был тов. Лукашев, ныне 2-й секретарь обкома КП(б)У) были сняты командиром тов. Лукашевым из застав и направлены обозом в Лошенку. Когда в 12 часов мадьяры повели на нас наступление, то оказалось, что левый фланг, где расположился Червонный отряд, был открыт, и нам всем пришлось отступить с боем»[1254]. Через две недели история повторилась: «7-го ноября мы отрядами вышли по Червонному району в села Пустогород, Фо-тевиж, Вочевск и др. Возвращаясь с операции, Куманек, Гнибеда и др. командиры, будучи в пьяном состоянии, бросили отряды на произвол и уехали в Хинель. Мне с Наумовым пришлось собирать по полю разрозненные группы, построить и направить по маршруту. Прибыв в Хинель, на другой день я сделал замечание, довольно в вежливой форме, тов. Гнибеда на то, что он бросил отряд и не привел его к месту дислокации. Видимо, это замечание стало не по нутру Гнибеде и самому Куманьку. А как потом мне стало известно, они обсуждали этот вопрос за распитием спирта»[1255] .
В тот момент в другом регионе — на правобережье Днепра — оперировало ковпаковское соединение. Согласно свидетельству одного из ковпаковцев, в результате пьянки в марте 1943 г. был случайно убит командир 9-й роты, орденоносец, и этот факт был не единичным: «По случаю пьянки, отряд несет лишние жертвы в бою. Хотя бы взять пример боя в с. Кодры, Киевской области; 3-я рота вступила в бой в пьяном виде, где лучшие люди роты погибли. Очень много случаев, когда разведрота обстреливает своих разведчиков, не спрашивая и не отвечая пароля друг друга, т. к. в пьяном виде посчитали друг друга за полицейских. Были случаи, когда через пьяную разведку сбивались с пути маршрута и путались сутками»[1256]. Недисциплинированность руководства вызывала нарекания рядовых бойцов. 16 апреля 1943 г. информатор Строкача послал в УШПД радиограмму: «Партизаны с уважением говорят об отряде Федорова, Сабурова называют смелым. Своих командиров ругают за бахвальство, последствия воздушного налета — нераспорядительность их. Они пьянствовали»[1257].
Впрочем, рядовые ковпаковцы ошибались — в соединении Федорова ситуация была схожей. 17 июня 1943 г. Черниговско-Волынское соединение должно было начинать прохождение очередной части рейда к месту своей дислокации: «За обедом тов. Рванов (нач[альник] штаба соединения) подал тов. Федорову приказ для подписи, но тот категорически отказался подписывать. Все это явилось результатом того, что тов. Федоров был крепко выпивши. В 17.00 часов (очевидно, с опозданием. —
В отряде им. Котовского 1-го Молдавского партизанского соединения пьянство также привело к провалу операции, которую планировал любивший выпить командир — Кожухарь. Об этом
